Дарьяна. О той войне - Людмила Нестер

— Надо что-то сделать, — пробормотала бывшая императрица, — мы не можем уйти!

Взяв в руки потерявший свою силу кинжал, Артур задумчиво провел рукой по лезвию.

— Ты со мной до конца, Анна?

Женщина вздрогнула. Обхватив себя руками, та обвела взглядом сокровищницу, которая с каждой секундой рушилась все больше, внимательно посмотрела на взволнованных страж, а потом перевела взгляд на своего любимого мужчину, чтобы сразу потонуть в его черном омуте, в котором она нашла все: и любовь, и понимание, и уверенность, — а еще там была смелость…смелость на грани настоящего сумасшествия.

— До конца, Артур, — произнесли ее губы еле слышно, но этого хватило, чтобы он услышал и удовлетворенно кивнул.

Мужчина быстро преодолел расстояние между ними и, полоснув ножом по руке, требовательно уставился на саму Императрицу. Она своими дрожащими руками забрала у него оружие, чтобы повторить то же.

— Я не хочу умирать… — прошептала Анна, чувствуя, как по ее щекам сбегают дорожки слез.

— Я люблю тебя, дорогая. Доверься мне. Просто доверься.

Прижавшись к нему, она нервно всхлипнула. Артур же начал говорить какое-то заклинание, прибавляя темпы с каждой секундой.

Закончив, он соединил их порезанные руки ранка к ранке и, подняв голову к верху, произнес: «Как когда-то Великие пожертвовали собой ради народа, так и мы жертвуем. Да вернется звериный облик! Да будет жить народ Мститский не зная бед!»

— Ч-ч, видишь, все хорошо, — выдохнул Артур в губы женщине, ловя быстрый мимолетный поцелуй.

— Мне нечем дышать, — прохрипела Анна, хватаясь в рубашку мужчины мертвой хваткой.

Прижав ее к себе сильнее, тот почувствовал, как медленно оседает на пол.

— Прости меня, — произнес Артур, понимая, что сердце совершает последние несколько ударов, прежде чем он закроет глаза навсегда.

— До конца… — ответила женщина, прижимаясь сильнее.

И всего через несколько мгновений они уснули вечным сном, спася всех, ценой своей жизни. А на руках каждого в тот же миг распустились цветы Сирени…

Алесская Империя

Дарьяна

Тьма приятно обволакивала и качала. Я не хотела вырываться из этой колыбели тишины и мрака, но что-то заставляло тянуться к свету. Иногда я пыталась сопротивляться, но безуспешно… так я проснулась в первый раз.

Палату поглотила глубокая ночь, и только свет за окном от проезжающих аэромобилей освещал светлые стены больницы.

Мама сидела рядом, держа меня за руку.

— Мама, — прохрипела, пытаясь в ответ сжать ее ладонь.

— Доченька! — она тут же подскочила, прижимая мою руку к своим губам. — Маленькая моя, — я слышала, как подрывается ее дыхание в тихих рыданиях, чувствовала, что мой самый родной человек пытается бесшумно от меня втайне плакать.

— Я… — но договорить я не успела, снова провалившись в глубокий сон.

Второе мое пробуждение произошло в полнейшем одиночестве. Палату все также покрывала ночь, но вот только теперь я отчетливо слышала нервирующий тик часов.

Нащупав повязку на животе, я попыталась встать, но тут же упала обратно на подушки.

Снова стало нестерпимо больно…кажется, разошлись швы.

Попытка дотянуться до кнопки срочного вызова прошла безуспешно.

Склизкая, неприятная кровь липла к ладони…я зашептала кровоостанавливающее заклинание. Вот только сил во мне не оказалось.

Паника…теперь была только она. Она затопила мое сознание и не желала отпускать.

Я не хотела умирать.

Это осознание заставило бороться, сконцентрироваться на этих дурацких часах, чтобы удержать собственное сознание. И у меня вышло. Я дотянулась до кнопки, а затем потеряла сознание, запомнив этот нервирующий тик часов.

Череда обрывочных воспоминаний преследовала меня в течении нескольких часов.

Я помнила операционную. Кучу Алесов вокруг. Суетящихся врачей. Но особенно сильно мое сознание запомнило боль…боль не от раны. Я почувствовала смерть Анны, а затем и Артура.

И мне было их жаль. Очень жаль.

Алесская Империя

Керт

Бутылка самогона, что подогнали мне мои подопечные, не желала заканчиваться. Я усмехнулся, глядя на опустошенный стакан.

«Все-таки спился» — признал печально.

Цветок на бедре продолжал гореть уже целую неделю. Я ее держал. Отдавал практически все силы, чтобы Дарьяна жила…лишь бы она жила.

А он все горел, горел, горел, горел…

— Керт…

— Уйди прочь, — поморщился.

— Сколько можно!? — Лена стремительно приближалась ко мне.

— Я сам все решу!

— Да прекрати ты уже! — девушка выхватила бутылку и бездушно ее разбила.

— Самогона больше нет… — развел я руками, глядя с грустью на лужу под ногами. — Очень жаль…

— Керт, — надоедливая сестрица не ушла, более того, она в наглую уселась на край стола передо мной. — Когда ты прекратишь себя жалеть? Сколько можно? Надо продолжать жить…

— У меня был смысл жить, понимаешь?

— Месть…

— А теперь все…я не смог избавиться от врага. Лен, один мой щелчок, и она подохнет! А я ее держу…держу Мститу, Лен. Я держу того, в чьих жилах течет кровь убийцы моих детей, моей жены. Я предал сам себя, Лен.

— Я не хочу потерять тебя, — сестра опустилась передо мной на колени. — Пожалуйста, поверь в то, что у вас все еще может быть хорошо.

— Она не простит меня. У нас нет будущего.

— Главное, чтобы ты простил себя и принял ее…

— А себя я ненавижу, — По щекам Лены медленно стекали слезы. — Дара не может больше иметь детей. Я не спас ее. Я не спас своих детей. Я не спас свою жену… Уходи, Лена, оставь меня наконец в покое.

— Мне стыдно за твою слабость, брат, — прошептала та перед тем, как наконец-то уйти.

Алесская Империя

Дарьяна

Наверное, это было самое ужасное пробуждение в моей жизни. Очнулась я в больничной палате, достаточно уютной на первый взгляд. Как только я подала первые признаки жизни, ко мне тут же подскочила заспанная Лена.

— Пить, — выдавила я.

— Пока нельзя, ты только после операции…

— Какой? — я ошарашенно уставилась на девушку.

Она же, поджав губы, аккуратно присела на краешек, в ее глазах заблестели слезы.

— Я пыталась…правда…прости… — я ее не перебивала, внимательно поглощая каждое слово, взяв меня за руку, Лена сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, — Яда поразила твои половые органы. Нам пришлось удалить поврежденное. Ты больше не сможешь иметь детей.

К горлу подкатил неприятный ком. Уставившись в белый потолок, я прошептала: «Оставь меня одну, пожалуйста», — Лена послушно кивнула и вышла. Я же, уже не сдерживаясь, разрыдалась, срывая всю боль и крики в подушку.

Избивая ни в чем не виноватый предмет кулаками, я проклинала всех: и хранителей, что сыграли со мной такую злую шутку, сделав моей парой ненавистного мне мужчину; и войну, что забрала жизни таких дорогих мне людей — я скучала и по Солне, и по Киму, и увидеть бы отца была не против, я искренне хотела