Наследник из Калькутты - Роберт Штильмарк

Владелец бультонской верфи ощупью добрался до каюты и, заткнув уши, съежился в плетеной качалке.

На рассвете «Глория» оказалась в нескольких милях от места стоянки «Доротеи». Ветер усилился, и еще до наступления полудня обе шхуны, некогда выстроенные в одном доке, снова стали борт о борт в экзотических водах Куарры.

Грелли, Паттерсон, капитан Вильсон и Джозеф Лорн отправились завтракать к капитану «Доротеи». Долговязый, болезненного вида капитан Хетчинсон сообщил гостям последние новости:

— Все идет хорошо, господа. Вы прибыли в самый раз. Наш сиятельный черномазый клиент Эзомо-Ишан с нетерпением ожидает оружия. Вчера от него были посланцы. Партия черного товара должна спуститься вниз по Куарре на трех больших плотах. Как обстоит дело с обещанным ему оружием?

— Оно находится в трюме «Глории». Одновременно с погрузкой негров на борт обеих шхун мы перенесем оружие на плоты и передадим их нашему почтенному Эзомо-Ишану перед тем, как шхуна выйдет в открытое море... Сколько на каждом плоту... штук?

— Около двухсот. «Глория» примет триста пятьдесят, а «Доротея» — двести пятьдесят. Дополнительно можем принять еще штук двести. Будет тесновато, но создавать комфорт этим пассажирам компания не обязывалась! — Мистер Хетчинсон хихикнул.

Лицо Грелли светилось торжеством:

— Когда первый выстрел попадает в цель, охота всегда бывает удачной! Покамест шестьсот штук... Из них дойдут до Америки штук пятьсот. За вычетом расходов я считаю обеспеченными десять — двенадцать, даже пятнадцать тысяч фунтов выручки чистоганом! Мистер Хетчинсон, когда вы ожидаете прибытия плотов сюда, к месту стоянки «Доротеи»?

— Ждем через неделю, но готовы к погрузке хоть завтра. О'Хири с ребятами сам поднялся вверх по реке и принимал партию в Локодже, за триста или четыреста миль отсюда. Сейчас они, вероятно, уже в пути, в сопровождении наших ребят на шлюпках. Идти, конечно, им приходится с осторожностью, главным образом ночью. Впрочем, ближе к устью река достаточно широка, груз не бросается в глаза с берегов.

— Превосходно, джентльмены! Мистер Паттерсон, нам придется поработать, чтобы довести операцию до конца. Бенинских воинов оббы, слава богу, не видно, Эзомо-Ишан провел нас сюда весьма осмотрительно. Обстановка благоприятна, но действовать нужно не медля ни минуты — не забывайте, где мы находимся! Вильсон, сейчас же приготовьте шлюпку! Мы с мистером Паттерсоном и Лорном выйдем на ней навстречу плотам. До заката успеем отдохнуть.

Вечером два сенегальских негра снесли в большую шлюпку ружья, снаряжение и припасы. Экипаж обеих шхун, собравшийся на корме «Глории» и «Доротеи», провожал охотников.

Оставляя на реке, озаренной последними лучами заката, две длинные расходящиеся борозды, шлюпка быстро пошла вверх по течению. Следы ее долго держались на оранжевой зеркально-тихой глади реки.

В царившем кругом безмолвии было слышно, как мелкая волна, поднятая четырьмя парами весел, заплескалась у бортов «Глории» и достигла наконец берега, где, чуть потревоженные ею, качнулись и зашелестели листья царственно прекрасных белых лотосов.

В шлюпке было восемь человек. Грелли, в высоких сапогах и просторной блузе, заправленной в шаровары, стоял на носу, уперев руки в бока. Двуствольный штуцер крупного калибра, работы славного лондонского оружейника, лежал перед ним на носовой банке. Пара пистолетов торчала из-за пояса.

Упираясь коленями в шлюпочный борт, юный Антони готовил заряды для своего господина. На подостланном куске парусины Антони разложил полые медные трубки диаметром около полудюйма и длиною дюйма в три. Юноша набирал порох небольшой меркой и пересыпал его в одну половину трубки. Заткнув отверстие толстым промасленным пыжом из верблюжьей шерсти, он в другую половинку трубки всыпал дробь или вкладывал пулю и тоже забивал пыжом. Таким образом снаряженный патрон вставлялся в гнездо кожаного пояса.

На охоте Антони с изумительной быстротой успевал перезаряжать хозяйское ружье, и Грелли поэтому решил взять юношу в эту поездку.

На корме сидел мистер Паттерсон, в плаще и широкополой шляпе, купленной им еще в Марокко. В руках он держал ружье и полагал, что имеет весьма воинственный вид.

Рядом с ним, высоко подняв колени, правил рулем и курил трубку сумрачный Джозеф Лорн. Приглядевшись к нему пристальнее, Паттерсон убедился, что мистер Лорн — конечно, не «Джозеф», а Джузеппе: черные глаза, смуглая кожа, чуть курчавые, сильно поседевшие жесткие волосы выдавали в этом человеке южанина, итальянца.

Сидя в затылок друг другу, четыре гребца наклонялись и двигались как один человек. На передних банках гребли два матроса-европейца. Позади них, орудуя веслами с такой легкостью, точно они были сделаны из тростника, сидели два негра-сенегальца, принятые на борт «Ориона» в Марокко, — существа неутомимые, молчаливые и свирепые. Когда коричневые от загара шеи матросов уже покрылись испариной и дыхание их участилось, кожа негров оставалась такой же матово лоснящейся, какой была в начале пути.

Первую ночь экспедиция двигалась почти безостановочно. Только в самые жаркие часы следующего дня Грелли разрешил короткий отдых в мангровых зарослях у берега. Лодка шла то у самого берега, маскируясь кустами, то пересекала фарватер, сокращая расстояние на перекатах. К концу первых суток между шхунами и шлюпкой легло уже двадцать пять — тридцать миль.

Пришлось позаботиться о первом ночлеге на берегу. По знаку Грелли гребцы подвели шлюпку к песчаной косе. С этого места открывался широкий вид на верхнее течение реки. Однако шесть длинных, неподвижно вытянувшихся на песке крокодилов не проявили никакого желания потесниться или уступить свое место путешественникам.

Грелли прицелился в ближайшего из пистолета, но один из негров испустил предостерегающий крик и, бросив весла, вцепился руками в борта. Паттерсону тоже показалось не особенно желательным тревожить этих животных, и он попросил выбрать другое место для стоянки. Пришлось подняться еще на одну милю выше, где в пределы суши вдавалась небольшая заводь, заросшая водяными растениями и окруженная причудливым мангровым лесом. За мангровыми деревьями, уходившими корнями в воду, простиралась зеленая, поросшая папоротниками болотистая поляна, которая, сужаясь, переходила в едва заметную тропу.

Местность здесь была слегка холмистой, на горизонте виднелись невысокие горы, до самых вершин покрытые лесом. С ближайших к воде деревьев можно было обозревать реку на милю вверх и вниз по течению.

Лодка вошла в заводь и едва не застряла среди гигантских плоских листьев водяных растений, способных выдерживать на себе тяжесть пятилетнего ребенка. Края этих листьев загибались вверх, образуя как бы гофрированный борт вокруг всего листа. Ближе к берегу, среди высоких тростников и осоки, покачивались на потревоженной воде цветы белых лилий. Наконец путники добрались до вязкого берега, согнав с него десяток змей, убравшихся в густую осоку.

Поодаль, словно лесной царь, виднелось исполинское дерево бомбакс [47]. Оно разрослось на невысоком холме и вместе со своими побегами издали казалось целой фантастической рощей.