Его изумительный поцелуй - Тереза Медейрос

Кларинда покачала головой, на ее губах появилась печальная улыбка.

— Ты всегда имел обыкновение просить о невозможном.

Эш был уже на полпути к двери, когда она добавила:

— Ты должен знать, что я не уеду отсюда без Поппи.

Эш кивнул в знак согласия.

— Я так и думал, — сказал он.

У двери он остановился и задумчиво посмотрел на нее.

— Может, у тебя есть еще парочка знакомых женихов, которые прячутся где-то поблизости и о которых мне следует знать? Похоже, с тех пор, как я видел тебя в последний раз, ты завела целую коллекцию.

— Уверена, ты будешь удивлен, узнав о существовании нескольких мужчин, которые не пустятся в бегство на край света, узнав о том, что им придется на мне жениться.

Эш с притворным сожалением покачал головой, при этом дьявольская ямочка вновь появилась на его щеке.

— Помоги Господь этим беднягам!

— Будь у меня под рукой лошадиное копыто, капитан Берк, — прищурившись, произнесла Кларинда, — я бы запустила его прямо в вашу голову. И на сей раз я бы точно не промахнулась.

— Вам не нужно бросать в мою голову копытом для того, чтобы привлечь мое внимание, мисс Кардью, — отозвался Эш. — И никогда не было нужно. — С этими словами он выскользнул из комнаты и беззвучно прикрыл за собой дверь.

Кларинда лежала на лугу среди благоухающих полевых цветов под раскидистыми ветвями старого дуба. Зажмурившись, она подставила лицо солнечным лучам, проникающим сквозь листву, и не открывала глаза до тех пор, пока не ощутила чьего-то присутствия рядом. Несмотря на то что лицо мальчика, смотревшего на нее, было скрыто тенью, она узнала бы его высокую худощавую фигуру где угодно. Кларинда потянулась к нему руками, а на ее губах расцвела сонная, но приветливая улыбка.

Он без раздумий бросился к ней, опустившись на одно колено между ее ног и заключая ее в объятия. Их губы слились в поцелуе, а одежда каким-то таинственным образом исчезла. До этого мгновения Кларинде казалось, будто солнечные лучи согревают ее, но солнечное тепло было не сравнить с лихорадочным жаром его тела, обжигавшим ее кожу.

Всего одно мгновение он зависал над ней, а уже в следующий миг его плоть ласково, но решительно ворвалась в ее лоно, отчего она громко вскрикнула. Приподнимая бедра, чтобы он еще глубже вошел в нее, Кларинда поняла, что никогда больше не будет принадлежать самой себе. Она будет принадлежать этому прекрасному юноше, который гортанным голосом выкрикивал ее имя, словно она была ответом на каждую его молитву…

Кларинда резко села на своей постели, все еще путаясь в пропитанных потом простынях, и испуганно зажала рот рукой, опасаясь, что кто-нибудь услышал ее крики.

Затаив дыхание, она обвела взором тонкую занавеску, отделявшую ее от других женщин, которые спали на нижних ступенях. Не услышав, чтобы кто-то поднимался вверх по лестнице, она позволила себе судорожно вздохнуть. Если бы она действительно громко закричала, то один из телохранителей Фарука уже мчался бы сюда с ятаганом в руках.

Кларинда дрожащей рукой отбросила с лица спутавшиеся волосы. Поскольку накануне вечером ее уже во второй раз подряд не пригласили отужинать с мужчинами, она надеялась, что сможет отогнать от себя все мысли об Эше, опустить голову на подушку и закрыть глаза. И ей удалось бы спокойно заснуть, если бы сны не предали ее.

Казалось бы, подобный сон должен был наполнить ее тело удовлетворением. Однако вместо этого она чувствовала себя измученной и разбитой, а удовольствие оказалось столь же призрачным, как и мужчина, который его подарил. Ее груди отяжелели, а уголок между бедер ныл так сильно, что ей захотелось прижать к нему руку в безуспешной попытке унять болезненное томление.

Еще до того как ее похитили, Кларинда опасалась даже мысли о том, чтобы проснуться рядом с мужем после такого сна. Ну как она объяснит Максу, отчего кричала во сне? Или, хуже того, ей вообще не придется ничего объяснять. Учитывая, как хорошо Максу удавалось читать ее мысли, он попросту заглянет ей в глаза и сразу поймет, что она грезила о другом мужчине. О мужчине, которому случилось родиться его братом.

Отбросив в сторону простыни, Кларинда соскользнула с кушетки и прошла босиком к окну, прорубленному в выбеленной солнцем каменной стене. Большинство женщин в гареме спали обнаженными, но Кларинда настояла на том, чтобы ложиться в постель в короткой шелковой сорочке. Ее ткань была настолько тонка, что почти не прикрывала наготы, однако в ней Кларинда чувствовала себя чуть менее уязвимой в этом месте, где считалось, что женщина должна выполнять любую прихоть мужчины в любое время дня и ночи.

Теплый ветерок чуть охладил ее разгоряченную кожу, когда она взялась руками за изысканную кованую решетку, отделявшую ее от ночи. Фарук называл ее лютиком, а Люк прозвал ночной лилией. Сама же Кларинда чувствовала себя оранжерейной орхидеей, попавшей в ловушку в каком-то знойном парнике. Ей хотелось вырваться из него на открытое пространство, где она смогла бы ощутить себя свободной и наконец расцвести.

В ту ночь в Драйден-Холле она пыталась убежать, когда Эш пришел и увидел ее плачущей из-за жестокости девушек, которых она считала своими подругами. Запустив в него подковой, Кларинда в панике вскочила на ноги, опасаясь, что ее вспышка гнева могла стоить ему жизни.

Она поняла, что промахнулась, лишь в то мгновение, когда Эш медленно выпрямился и восхищенно присвистнул.

— Знаешь, те девчонки были правы насчет тебя, — сказал он. — Ни одна настоящая леди не умеет так швыряться подковами. Если бы не моя быстрая реакция, ты бы вышибла мне мозги.

— Для этого тебе нужно было бы их иметь, — фыркнув, заявила Кларинда в ответ.

— Не стану с тобой спорить, — кивнул Эш. — Будь у меня хоть половина мозгов, я бы сейчас находился в доме и танцевал с одной из этих ядовитых гадюк, которых ты называла своими подружками, вместо того чтобы рисковать жизнью рядом с тобой.

Кларинда вытерла кончик носа тыльной стороной ладони, сокрушаясь о том, что лунный свет, проникавший в конюшню через чердак, так ярок. Должно быть, выглядела она ужасно, во всяком случае, слезы никогда не были ей к лицу.

Тогда они впервые оказались наедине после того, как Эш вернулся из Итона. Он все еще был очень тощим, но его плечи стали куда внушительнее, чем раньше, а грудь под полосатым жилетом и накрахмаленными оборками жабо — шире. Любая девушка призадумалась бы о том, каково это — прижаться к ней щекой и услышать ровное биение его…

Кларинда подняла глаза и увидела, что Эш в очередной раз затягивается сигарой, глядя на нее так, словно она для него — загадка, которую ему предстоит разгадать.

— Ты должен идти, — сказала она. — Все и так уже судачат о том, что я пытаюсь обольстить твоего брата, а уж если сплетники увидят меня с тобой, то непременно заговорят о том, что я и тебя пытаюсь захомутать. — Кларинда разгладила порванные и покрытые пятнами юбки своего бального туалета, раздумывая о том, как объяснить отцу, почему платье оказалось в таком состоянии. — А то придумают и еще что похуже.