Любовь приходит в черном - Анна Чарова

Полицейский взял Марину под локоть, думая, что она собралась падать в обморок, объяснил:

— Вообще-то мы исчезновения расследуем, когда проходит три дня. Но поскольку взлом и все прочее, вынуждены принять заявление. Не волнуйтесь так. Это не взлом, а попытка взлома — замок раскурочен, но не поврежден. Скорее всего обеспокоенная мать так пытается привлечь наше внимание.

— Да? — Марина отлипла от стены, она была уверена, что без ловца душ тут не обошлось, но для этого надо проникнуть в квартиру, все осмотреть — она надеялась, что почувствует его след.

— Уверен на девяносто девять процентов. Оливия ушла прогуляться, а матери не сказала, вот и результат. — Он попытался ободряюще улыбнуться. — Меня Виталием зовут.

Марина протянула руку и представилась, он неуклюже приложился губами к ее запястью и тут же отпрянул — открылась дверь, и из квартиры Оливии вывалились два уставших и разочарованных опера. Виталий незаметно вложил визитку в руку Марины и подмигнул, шагая к сослуживцам:

— Что-то новое?

Невысокий опер, похожий на Тампошку, покосился на Марину и буркнул:

— Нет, все, как мы думали.

Виталий исчез в лифте, не простившись, а Марина толкнула незапертую дверь и перешагнула порог знакомой квартиры. В нос ударило корвалолом так, что слезы навернулись на глаза. Она сосредоточилась на ощущениях, как ищейка, берущая след. Тогда, на море, ей удалось почувствовать опасность, исходящую от ловца душ, она надеялась, что и сейчас будет так. Но — нет, кажется, ничего необычного.

Тамара Викторовна сидела в кухне, подперев голову руками, посеребренные сединой рыжие локоны закрывали лицо.

— Здравствуйте, — проговорила Марина, осматривая кухню.

Женщина встрепенулась, повернулась. Даже в свои шестьдесят она не утратила обаяния и сумела сохранить фигуру. Встала, молча шагнула вперед и сгребла Марину в объятия так, что едва ребра не захрустели. Ни слез, ни сдавленных рыданий — всеобъемлющее отчаяние. Мать чувствовала, что ее дочь в беде.

— Она мне все рассказала, — прошептала Тамара, отстраняясь. — И что ее «привязали», и что шансов не было, но ты ее вытащила. И что за ней могут прийти. Я не верила до сегодняшнего дня.

— Замок вы сломали? — спросила Марина.

Женщина потупилась:

— Они бы приехали только через три дня. Впрочем, и так толку нет. Марина! — Ее глаза сверкнули безумием. — Что с ней? Она жива?!

— Я не знаю. — Марина опустилась на табурет, как была, в плаще. — Скажите… Она просто исчезла, не забрав вещи? А следы борьбы были?

— Пойдем. — Тамара устремилась в залу, где на старом паркете белели осколки чашки и крепкий заварной кофе застыл, будто пятно крови. — Это все. Из вещей пропала только куртка. Она ушла в домашних вещах. Понимаешь? Если бы ее утащили, не стали бы брать куртку, к тому же ее любимую.

С портрета на стене улыбалась молоденькая Оливия с букетом алых роз. На столе тоже стояла ее фотография — красивая молодая женщина вполоборота, голова гордо вскинута, белые волосы струятся по обнаженной загорелой спине.

— Но почему она не предупредила меня? Я ее знаю, она не поступила бы так жестоко! — Тамара рухнула на диван и разрыдалась.

Марина положила ладонь на ее вздрагивающий затылок, ощущая себя виноватой во всех этих несчастьях.

Значит, Оливия впустила ловца душ и ушла, не оказав сопротивления. Ловцы умеют подавлять волю? Почему бы и нет. Или тот, кто однажды попал под влияние, всегда останется уязвимым для любого из этих подонков? Неужели и Марина, подобно зомби, безропотно последует за палачом? Будь ты проклят, Артур, и все, тебе подобные!

— Она даже телефон не взяла, — всхлипывая, пробормотала Тамара. — Не верю, что она так со мной поступила! Скажи, что она жива!

— Надеюсь, что так Она еще найдется.

Марина говорила, а сама не верила. Нужно срочно позвонить Яну, расспросить его. Но только как оставить Тамару Викторовну в таком состоянии? Марина села на кровать рядом с ней, вздохнула.

Действительно, что с Оливией? Она стала зомби и теперь в вечном служении у ловцов? Или ей нужна помощь? Или она уже мертва?

В дверь позвонили, но Тамара не шелохнулась, и открывать пошла Марина — крадучись, на цыпочках. Неужели певица вернулась?

Улыбаясь, Марина посмотрела в глазок, и улыбка стерлась с ее лица: на пороге стояла пожилая женщина в собольей шапке, похожая на двоюродную тетку Оливии, о которой певица много рассказывала. Марина открыла дверь, впуская гостью, которая окинула ее взглядом, повесила шубу на вешалку и, не разуваясь, протопала в зал, где упала рядом с Тамарой и принялась что-то ей шептать на ухо, перебирая рыжие локоны.

— Пожалуй, я пойду, — проговорила Марина, одновременно испытывая облегчение и горечь.

Гостья попрощалась с ней, не поворачиваясь, Марина вышла на плохо освещенную лестничную клетку. Снаружи было уже темно, и она почувствовала себя маленькой и беспомощной. Будто бы ей снова пять лет, зловещие тени по углам таят угрозу, а за каждой дверью живет чудовище. Хотелось, чтобы кто-то большой и сильный защитил, приласкал и объяснил, что все хорошо…

Какой там «хорошо»! За Оливией пришли, и Марина думала, что она следующая на очереди. Больше всего пугала неизвестность. Что стало с Оливией? Пальцы сжали телефон, и Марина набрала Яна — единственного человека, которому она мало-мальски доверяла, к тому же он знал правду о ловцах душ.

Трубку он снял сразу:

— Что случилось, Марина? С тобой все в порядке?

— Оливия пропала, — затараторила она, воровато оглядываясь. — Я только что говорила с ее матерью. Все очень странно.

— Плохо, — ответил Ян. — Диктуй адрес, я приеду, и поговорим.

* * *

Не прошло и пятнадцати минут, как прикатил Ян на своей «Ауди». Марина боялась выходить из дома и наблюдала с лестничной клетки третьего этажа. Вот автомобиль выхватил фарами ее «Ланос», проехался по двору. Не найдя места для парковки, Ян бросил машину посреди дороги и, кутаясь в плащ, зашагал к подъезду.

Марина сбежала вниз и с трудом подавила желание броситься ему на шею, повиснуть и разрыдаться. Она успела привязаться к Оливии и искренне за нее переживала.

Когда распахнулась дверь подъезда, Ян шагнул навстречу, взял ее за руки и сжал пальцы.

— Ты вся дрожишь, — привлек к себе и повел к «Ауди», усадил на переднее сиденье. — В таком состоянии тебе нельзя за руль. Поехали, выпьем кофе в ближайшем кафе, там мне все и расскажешь.

— Она ведь жива? — пролепетала Марина, вжимаясь в кожаное кресло.

— Надеюсь, что так.

— Так надеешься — или точно жива? Ответь прямо.

— Я не знаю, где она и что с ней. Никто не знает, кроме существа, которое увело ее и, возможно, прикончило.