Время красивых людей - Елизавета Мусатова

Аца подоткнул пальто и коснулся пальцами щеки лежавшего. Мика шумно сглотнул. Алиса повернулась к нему, и встретила его темный взгляд. Зрачки у Мики были как тоннели, по которым они только что несли коробки. В груди екнуло. Алиса взялась за ближний край коробки и коротко кивнула в сторону решетки. Мика кивнул в ответ и перехватил ношу поудобнее. Под коробкой их руки едва соприкоснулись и замерли, точно свидетели Иеговы, которые по приглашению хозяев переступили порог дома и теперь понятия не имеют, что делать дальше. Алиса боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть хрупкий мостик, который вдруг возник над раззявленной пропастью, которая ширилась между ними, а потом осторожно погладила подушечкой указательного пальцы Мики. Он растерянно моргнул.

В тишине оба сделали шаг в одну сторону. Еще. И еще, пока не дошли до решетки и не поставили коробку на пол. Мика сразу же разогнулся и отвел взгляд. Алиса ничего другого и не ожидала.

– Дамам помоги, – сказала она.

Мика кивнул. Алиса не стала провожать его глазами. Вернулась к Аце. Присела рядом. Коснулась его плеча.

– Аца?

Он не сразу обернулся. А когда обернулся, лицо у него было самое обычное.

– Да, – сказал он, – я помню, карта. У папы тут где-то лежит. Я сейчас найду.

– Аца…

– Коробки только перенесем. Вы передохните пока. Там еще картонки в углу, можно для сидения приспособить, или даже прилечь, если одежду подложите. А то холодно. Не застудитесь. Госпожа особенно.

– Не застудимся, Аца.

Пока мальчишки делали одну ходку за другой, Алиса занялась картонками. Одолжила у Марко зажигалку и прошлась по отсеку с огоньком пламени в вытянутой руке, проверяя, где меньше тянет сквозняком. Помогла госпоже Марии снять пальто, а у Марко попросила куртку для Иваны.

– Не переломится, – хмуро сказал он, но куртку все-таки снял, предварительно выпотрошив карманы.

Алиса выбрала из их содержимого то, что теперь принадлежало ей. Когда устроила женщин на отдых, присела на картонке рядом с ними и принялась распаковывать свой рюкзак. Достала пару банок консервов, протеиновые батончики, бутылку воды. Блокнот. Выставила еду на стол и стала аккуратно вкладывать между страницами собранные по городу свидетельства: листовку, фотографию четы Станкович, приговоры врачей.

Когда мальчишки вернулись, она уже закончила. Аца посмотрел на консервы и достал походную газовую горелку, на которой разогрел овощи с мясом, а потом вложился в общий стол кофе и шоколадками. Запах горячего мешался с запахом затхлой сырости. Над разогретыми консервными банками вилось еле заметное белесое марево.

– У тебя поесть-то есть что? – спросил Марко. – Не сейчас, а вообще.

Аца пожал плечами.

– Справляемся.

Порции для спящих женщин тоже разогрели и замотали в свитер Алисы, чтобы дольше не остывало. Пока ужинали, молчали. После ужина вчетвером раскурили по сигарете. Аца порылся в коробках и извлек на свет сложенную в несколько раз фотокопию карты из соединенных прозрачным скотчем листов А4. Разложил на полу и принес со стола ручку. Четыре головы склонились над картой.

– Вот музей, – Аца поставил галочку. – А вот мы. Сразу скажу, карта старая. Я по ней дальше этой части не заходил. Вроде бы к Ташмайдану можно выйти, на Калемегдан…

– А на тот берег сможем? – спросила Алиса.

– Гипотетически да. Но проходы могло завалить. Те, что поближе к людным местам, власти вроде бы закрывали на ремонт. А вот здесь вообще никого, кроме диггеров, не бывает.

Аца очертил несколько зон.

– В любом месте могут быть обвалы. Я точно не скажу где, придется вам по ходу проверять. Куда идете-то?

Он посмотрел на Мику. Мика посмотрел на Марко. Марко посмотрел на Алису. Алиса перевела взгляд на спящую Ивану.

– Узнаем, когда она проснется.

– А если не узнаем? – спросил Марко.

– Тогда будем думать.

– Значит, ждем?

– Значит, ждем.

И все четверо умолкли.

Следующий час они так и сидели над развернутой картой города. То и дело кто-то разжигал сигарету или прикладывался к бутылке с водой. Не было больше разговоров об учебе и институтах, не было вопросов, не было ответов. Было только темное безвременье да мирное посапывание двух женщин на крытых одеждой картонках у стены.

Ивана проснулась первой. Перевернулась на бок, тягуче потянулась и заморгала. Обвела сонным взглядом четверых и нахмурилась. Наманикюренный палец ткнул в сторону Алисы.

– Тебя помню.

Палец качнулся в сторону Мики:

– Ты танцуешь.

Палец покачался в воздухе и, как стрелка компаса, двинулся к Марко.

– Ты меня чем-то бесишь. Четвертого не помню. Детка, минералки налей мне, пожалуйста.

Последнее было сказано Алисе.

– Минералки нет. Есть обычная вода. Только немного.

Алиса взяла бутылку со стола, подошла к Иване и опустилась рядом на корточки. Та жадно присосалась к горлышку, и Алисе пришлось напомнить:

– Немного. Знаю, тебе плохо. Но это на всех.

Из той же бутылки Алиса полила Иване на ладони, чтобы та умылась. С глаз потекла тушь. Пришлось искать бумажные салфетки, чтобы снять потеки и промакнуть глаза. Ивана сокрушалась, что нет зеркала, закатывала глаза и командовала:

– Правее. Нет, еще правее. Я просто чувствую, что там еще осталось!

Алиса осторожно снимала остатки туши бумажным уголком и ждала, пока Ивана не перестанет давать инструкции и позволит ей закончить дело самостоятельно.

– Посмотри направо. Вот так. Ивана, ты помнишь, что случилось в клинике?

Ивана прижала пальцы к вискам и помассировала. Закусила пухлую губу.

– Ну… Я врача менять собиралась, остальные-то все уже куплены. Думала, что хоть заведующий – нормальный мужик…

– Ивана, позже. Что было позже?

Она поморщилась. Когда Алиса в очередной раз коснулась салфеткой под глазом, чтобы убрать последнее, Ивана стукнула ее по руке.

– Да отстань ты. Я сама. Дай.

Забрала салфетку, послюнила, хотя она и без того была влажная, и на ощупь принялась возить ей по лицу.

– Ну, они пришли. Высокие. С автоматами. Вежливые. Не кричал никто, не стрелял. Поначалу. Когда они заходили, меня не было, я в туалет отошла. Задержалась там, потом умываться пришлось, у меня прямо как сейчас потекло все, пока у доктора сидела, ну не выйду же я размазанная. Пока все сотрешь, пока подведешь по новой. Только помадой начала, а тут доктор мой зачем-то забежал. Я еще не поняла, зачем ему в женский. Забегает – и машет на ходу, а потом толкнул меня со всей силы, прямо в кабинку. Ну, я сказала, конечно, пару ласковых, а он уже дверь запирает и сам в соседнюю кабинку. Успел.