Следствие ведет блондинка - Анна Трефц

— Что-что… — проворчал Рубцов и, схватив зажигалку, кинул ее в корзину для мусора, — Не знаю пока. Буду проверять всех работников нашего завода на предмет странных связей.

— Ага, с китайцами, — хохотнул Тимофей, — На это у тебя, друг мой, года два уйдет. А пока можешь вон разрабатывать Марго. Тем более что она отнюдь не против своего китайского следа.

— Но с другой стороны порушен кабинет нашего немецкого херра, — как бы невзначай заметил начальник охраны, — Кому-то все-таки что-то там понадобилось…

— Тогда разработай еще и его на предмет китайского следа, — отозвался Тарасов и вдруг посерьезнел, — Думаешь, ему все еще угрожает опасность?

— Слушай, я же не Господь Бог! — возмутился Рубцов и тоскливо посмотрел на корзину для мусора, в которой уже покоилась добрая половина канцелярских принадлежностей хозяина кабинета, плюс несколько его личных вещей включая подарочную зажигалку Zippo.

— К вам Ярославцев, — прохрипел селектор грустным голосом Тамары.

— Ждем с, — ответил ему Тарасов, и, отжав кнопку, глянул на Рубцова, — Вот, кстати, проверим, что там наш немецкий друг заподозрил.

— Ай! — на сей раз отмахнулся начальник охраны, — Я бы не делал ставки на эту ниточку.

После робкого стука дверь приоткрылась, и в кабинет просочился хилый человечек. Вид он имел бледный. Несмотря на вроде бы молодой возраст, его затылок уже точила ранняя залысина. Глаза у Ярославцева были посажены настолько близко, что создавалось впечатление, что он постоянно косит, уши же наоборот торчали как два локатора средней мощности. Кроме всех этих явных природных огрехов он был тощ, и сутул, передвигался как-то по-кошачьи и болтал костлявыми кистями рук в области колен.

— Ярославцев, вы что не доедаете? — изумился Тарасов, когда человечек перетек от двери на середину кабинета.

— Ну… у… пс… — немногословно изрек тот.

— Понятно, — усмехнулся босс, который видел его, разумеется, впервые.

Впрочем, директору завода и не полагается знать всех своих рабочих в лицо, — А зарплата у вас приличная, позвольте спросить?

— В-вам л-лучше знать, — испуганно проблеял вызванный на ковер.

— Я ваши деньги у кассы не пересчитываю, — Тарасов сдвинул брови, чтобы настроить собеседника на серьезный лад.

Рубцов по своему обыкновению не мешать начальству молчаливо оглядывал блокнот, лежащий на переговорном столе.

— 20 тысяч р-рублей, — удивленно ответил Ярославцев и испуганно сглотнул.

— Ну, не Бог весть что, хотя жить можно, — не очень уверенно заметил Тарасов, которому еще не приходилось жить на такие деньги в месяц, но он полагался на мнение главного бухгалтера завода, который считал, что рабочим на предприятии платят очень хорошо.

— А я что, р-разве я жалуюсь? — заблеял работник, — Я и этим профантюрам сказал, мол, отвалите от меня к этой матери… простите, — побледнев до синевы, закончил он.

— Профантюрам, это еще кто такие? — не понял Тимофей.

— Ну, те, кто подначивают к забастовке. Профсоюзные деятели, мать их… простите.

— Н-да… — Тарасов глянул на начальника охраны, — Значит, у нас на заводе еще и забастовка зреет. А вам что-нибудь об этом известно, господин Рубцов?

— Да у нас вечно что-нибудь да зреет, — лениво отозвался тот, не сводя глаз с блокнота, — То забастовка, то бунт, то демонстрация. Мы же корнями сидим в пролетарском прошлом, чего же вы хотите, господин директор.

— Я хочу быть в курсе всех назревающих конфликтов, — прорычал Тимофей.

— Тогда вам некогда будет решать текущие дела предприятия. Только и будете, что сидеть в профсоюзе, да выяснять с ними отношения. Уж лучше я сам с ними разберусь, — тут он, наконец, оторвал вожделенный взгляд от блокнота и строго посмотрел на Ярославцева, — Потом зайдешь ко мне скажешь фамилии этих профантюр.

— Я-я, не стукач! — с вялой гордостью заявил работник.

— Значит пособник, — заключил Рубцов и, схватив блокнот, притянул его к себе, — Как бишь твоя фамилия?

— Я согласен, — быстро сдался Ярославцев.

— Вот и отлично, — начальник охраны показательно швырнул блокнот в корзину для мусора и уставился на лежащую на столе ручку Parker.

— Ладно, с профантюрами мы разобрались, — Тарасов сурово посмотрел на работника, — А теперь, господин Ярославцев, выкладывайте, что это вы вчера записывали и подсчитывали в пельменном цехе?

— Я? — тот присел на трясущихся ногах.

— Если бы это я делал, я бы вас не спрашивал, — назидательно проговорил директор, — Давайте, Ярославцев, выкладывайте.

— Но я же не нарочно! Я не н-нарочно! — вскричал несчастный и сложил руки как для молитвы.

— Послушайте, господин директор, не давите вы так на рабочий класс. Смотрите, того и гляди, он сейчас проорет «Не вели казнить!» и рухнет на колени, — добродушно хохотнул Рубцов и обратился к страдальцу, — Рассказывайте, Ярославцев, на кой хрен вам понадобился калькулятор и откуда вы узнали, что им не только гвозди заколачивают?

— Я нечаянно… — проныл тот, — Я хотел сделать все, как велел херр Шульц, но у меня рука дрогнула. Я засыпал на полкило больше.

— Это у вас сильно дрогнула, — заметил Тимофей, — Чего засыпали-то?

— С-соли…

— Хорошо, что вам нитрат натрия заливать не позволяют.

— Как не позволяют, — возмутился Ярославцев, — Я его в каждую партию лью.

— Слушайте, так вы на передовой, — изумился Тимофей, — А знаете ли вы, что нитрат натрия это яд, и если его перелить, то можно пол-Москвы на тот свет отправить?

— Еще бы! — не без гордости ответил работник, — Я осторожненько.

— Ну, а солью что приключилось? — решил не вдаваться в подробности по поводу использования нитрата натрия директор.

— Да ведь сыпанул-то я не со зла. Вот и решил исправить. У нас инструкция, рецепт то есть: сколько того, сколько сего… А раз я соли пересыпал, надо было исправлять. Я и решил, подсчитаю, сколько остального нужно пересыпать и добавлю. Получится в общем больше на полкило. Делов-то!

— Получилось?

— Н-не совсем, — понурил голову Ярославцев, — Гадость какая-то вышла. Наверное, что-то забыл.

— Наверное! — передразнил начальник, — Вычесть бы из вашей зарплаты эту забывчивость. Вот в следующий раз так и сделаю!

— Я ж не со зла! — испугался работник, — У меня ж только рука дрогнула.

— Рука дрогает либо от расхлябанности, либо от равнодушия к результату. Ни то, ни другое неуместно на нашем предприятии. Идите и подумайте над этим, — сурово проговорил Тарасов, дав понять, что аудиенция окончена.

Когда за сгорбленным еще больше Ярославцевым дверь закрылась, он глянул на Рубцова и процедил:

— И к тебе это тоже относится. А то повадились: один соли не досыплет, другой шпионов не досмотрит!

***

— А я, между прочим, тоже в носу не ковыряю! — гневно прокричал в трубку Барсуков, — Ретивый немец спутал нам все карты. Я и мой человек в цеху, можно сказать, на волоске висим. Это вам издалека кажется, что дело выеденного яйца