Немного ненависти - Джо Аберкромби

– Еще большими трусами и глупцами, чем уже выглядим.

– А если она победит, это придаст еще больше блеска ее репутации. И репутации ее сына.

– Как же, Леонольт дан Брок! – насмешливо оскалился ее отец, вновь показывая беззубые десны. – Молодой Лев!

– И кто только придумывает такие смехотворные имена?

– Писатели, не иначе. Мне доводилось видеть львов, когда я участвовал в гуркхульской кампании. Глупые зверюги, особенно самцы… Все, достаточно! Передышка.

Савин тяжело перевела дыхание и распахнула свою плотную фехтовальную куртку, чтобы впустить внутрь воздух. Она пропотела до самой рубашки. «Интересно, – подумала она, обтирая бритую голову полотенцем, – узнали бы меня сейчас благородные господа из Солярного общества? Без пудры, драгоценностей, платья, парика?» Впрочем, скорее всего, они даже сквозь пот учуяли бы запах денег и по-прежнему продолжали бы роиться вокруг.

– Мы могли бы немного поправить твой захват.

Ее отец наклонился вперед и ухватился за трость, собираясь встать. Было видно, как двигаются кости под бледной кожей его руки.

– Нет, нет! – Она шагнула к нему и мягко положила руку на плечо. – Я не дам тебе мучить себя только для того, чтобы показать мне, как надо держать клинок!

Она взяла с подлокотника кресла одеяло и накинула ему на ноги, аккуратно подоткнув со всех сторон. Судьбы свидетели, какой же он тощий! Это даже не назовешь «кожа да кости», поскольку кожи там почти не осталось.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Его левый глаз задергался.

– Ты не заметила, наша страна еще не развалилась?

– Сегодня утром вроде все было нормально.

– Из чего можно заключить, что сегодня я еще жив. Завтра, впрочем, стоит проверить заново. У меня везде враги – во дворце, в Закрытом совете, в Открытом совете, на полях и на заводах. Инглийцев я и до войны бесил, а сейчас они практически светятся от ярости. Меня ненавидят повсюду.

– Только не здесь, – отозвалась Савин. Более явного выражения приязни от нее вряд ли можно было ждать.

– Мне этого более чем достаточно. – Он мягко прикоснулся к ее лицу кончиками пальцев: островки прохлады на ее потной щеке. – И это гораздо, гораздо больше того, что я заслужил.

– Наверное, какое-то количество врагов неизбежно входят в цену некоторых высоких кресел.

Ее отец фыркнул с отвращением и горечью, неожиданными даже для него:

– Стоит твоему заду коснуться сиденья, как ты тут же понимаешь, чего все это стоит. Ты думаешь, Закрытый совет действительно чем-то правит? Или король с королевой? Мы все – танцующие марионетки, не больше. Для отвода глаз. И чтобы было на кого свалить вину.

Савин нахмурила брови.

– Кто же тогда дергает за нитки?

Отец посмотрел ей в глаза. Его взгляд был ясным и твердым.

– Я задавал вопросы всю свою жизнь. И уяснил одно: на некоторые вопросы лучше не доискиваться ответов.

Его рука опустилась, упав поверх ее ладони. Той, что держала клинки.

– Пора поработать над твоей защитой.

– Три удара? – спросил Горст.

Савин правой рукой подбросила в воздух короткий клинок и ловко поймала его левой.

– Как будет угодно.

Горст скользнул к ней и нанес несколько ударов, но без особой агрессии. Она без труда блокировала колющие удары и отбила рубящий эффектным поворотом кисти.

– Итак, если борьба леди-губернаторши с северянами зайдет в тупик, что это будет означать для нашей собственности в Инглии?

– Ага! – Ее отец осклабился в ухмылке. – Я все ждал, когда мы наконец дойдем до денежных вопросов.

– Мы никуда от них и не уходили. – Она парировала удар и снова отшагнула в сторону, обходя медлительную атаку. Для человека, знаменитого своим боевым пылом, Горст, можно сказать, почти не старался ее задеть. – Цены в тех регионах уже взлетели до небес. Что мне делать, продавать или держаться дальше?

– Союз никогда не уйдет из Инглии. Если бы я занимался торговлей, я бы скупал все, что мне предлагают. Как мы знаем, опасности и благоприятные возможности…

– …часто идут рука об руку, – закончила Савин, краем глаза заметив, что он улыбается.

Не многие вещи приносили ей такое же удовлетворение, как вызвать улыбку на лице архилектора. Кроме нее и ее матери, это не удавалось больше никому.

– Я посмотрю, не удастся ли немного занять, чтобы расширить мои владения в тамошних рудниках. – Она и сама с трудом сдерживалась, чтобы не заулыбаться во весь рот. – «Валинт и Балк» предлагают отличные расценки…

– Прекрати! – рявкнул ее отец с такой мучительной гримасой, что она ощутила легкое чувство вины. – Даже не шути об этом, Савин! «Валинт и Балк» – стервятники, паразиты, пиявки! Стоит им присосаться, и ты от них уже не освободишься. Они не успокоятся, пока не завладеют солнцем и не начнут брать со всего мира проценты за то, что оно встает по утрам. Пообещай мне, что никогда не возьмешь ни крупицы у этих мерзавцев!

– Обещаю. Я буду держаться от них подальше.

Впрочем, это было не так-то просто. Жадные щупальца этого банкирского дома, словно корявые корни старой ивы, оплетали практически все, с чем ей доводилось сталкиваться.

– Вообще-то там осталось не так уж и много. Я уже завладела контрольным пакетом акций оружейной мастерской в Остенгорме по такой цене, что ты просто не поверишь.

– Оружие – всегда удачное капиталовложение, – одобрил архилектор, глядя, как она отбивает клинок Горста своим.

– Мне говорят, что будущее за этими огненными трубками. Этими «пушками».

– В Стирии мы получили с ними неоднозначные результаты.

– Однако их делают все меньше размером, более портативными и более мощными. – Она ловко обошла вялый выпад Горста. – А сейчас для них разработали еще и взрывающиеся ядра.

– Во взрывы тоже всегда стоит вкладывать деньги.

– Особенно если мне удастся заключить пару контрактов с королевской гвардией.

– Даже так? Ты знаешь кого-нибудь влиятельного?

– Так вышло, что я устраиваю званый вечер для Азиль дан Рот и нескольких других жен военных. Ее муж, кажется, недавно был назначен главным смотрителем королевского арсенала.

– Как удачно, – иронически отозвался ее отец.

Следующий выпад Горста был настолько слабым, что это было даже оскорбительно.

– Эй, я тоже не стеклянная! – сказала ему Савин, раздраженно отмахиваясь от кончика его клинка. – Нападай по-настоящему.

В конце концов, она фехтовала всю жизнь. Девчонкой она мечтала переодеться мужчиной и победить на турнире, а потом стащить с себя капюшон – и предъявить восторженной толпе золотые локоны. Потом в моду вошли парики, и локоны были сбриты. Честно говоря, они все равно не были особенно привлекательными, скорее коричневыми, чем золотыми. А затем она узнала, что мужчины никогда не рукоплещут женщинам, которые их побеждают в их собственных играх. Так что Савин оставила фехтовальный круг носителям членов и решила вести счет своим победам в банке.