Отель "Парадиз" - Барбара Картленд

Без промедления Джон обнял ее, притянул к себе и остановил поток упреков крепким и нежным поцелуем. Сесилия напряглась и подняла было руки, словно намереваясь оттолкнуть его, но силы покинули ее, и она растворилась в его объятиях.

Ощущая всем телом близость девушки, Джон еще крепче прижал ее к себе, заключая в такие крепкие и страстные объятия, что не оставалось ни малейшего сомнения в его чувствах.

Сесилия была на седьмом небе от счастья. Губы, прильнувшие к ее устам, ответили на все ее вопросы.

— Я люблю тебя, — прошептал Джон. — Ты слышишь? Я люблю тебя. Вот почему я не мог согласиться на твое предложение. Я чувствовал, что не имею на это права.

— Ты имеешь все права, — ответила она. Голова у нее шла кругом от счастья. — Я даю их тебе.

— В таком случае, любимая... ты выйдешь за меня замуж?

—Да, да, — она задыхалась от избытка чувств. — Да, да, да. Я так сильно тебя люблю! Мое сердце едва не разорвалось, когда я представила, что мы никогда не будем вместе!

— И ты пойдешь за меня такого как есть, без гроша в кармане?

— Я рада, что ты без гроша: значит, мне есть что тебе подарить.

—Да, тебе есть что мне подарить, но только это — не деньги! Подари мне себя — свою нежность, свое любящее и преданное сердце! Подари мне свое милое лицо, свои сияющие чистые глаза! Подари мне эти сокровища, дорогая, — и до конца жизни мне больше ничего не будет нужно!

Они торопили день свадьбы. Доктор позволил Джону понемногу вставать, и с каждым днем тот чувствовал себя все лучше и лучше, а через две недели совсем поправился.

— А могу ли я выходить замуж, если до моего совершеннолетия остается еще полгода? — с тревогой спрашивала Сесилия.

— Позвольте мне об этом позаботиться, — ответил доктор Седжвик. — Местный пастор — мой дядя. Попробую объяснить ему, в чем дело.

На следующий день пастор наведался к ним в гостиницу. Он выяснил, что отец Сесилии умер, а ее упоминания об опекуне, казалось, не коснулись его ушей.

— Ваша мать тоже умерла? — мягко спросил он.

- Да.

— Тогда, поскольку оба ваши родителя умерли, не у кого испрашивать благословения.

- Но...

— Ну что ж, решено. С нетерпением жду встречи в день вашей свадьбы.

Пастор поспешил уйти, а Джон и Сесилия, оставшись наедине, заключили друг друга в объятия.

— Теперь уже скоро, дорогая, — прошептал Джон. — Еще немножко, и мы станем мужем и женой.

В ожидании великого дня оба они были как на иголках, опасаясь, как бы что-нибудь не омрачило их радость.

И это «что-то» случилось. За два дня до свадьбы к ним заглянул доктор Седжвик. На его лице была написана озабоченность.

— Мне очень жаль, но вынужден вам сообщить, что сэр Стюарт сегодня утром отпущен под залог.

Сесилия тихонько ахнула.

— Но ведь нам говорили, что его ходатайство не было удовлетворено, — с трудом вымолвил Джон.

—Думаю, что без подкупа тут не обошлось.

— Вероятно, он направится прямиком сюда! — воскликнула Сесилия.

— Именно. Поэтому я считаю, что лучше вам покинуть гостиницу. На пару дней остановитесь у меня. Он не сможет вас найти, а потом будет уже поздно.

Они с благодарностью согласились и без приключений переехали к доктору, хотя сердце Сесилии трепетало, как у воробьишки.

— Пожалуйста, дорогой Боженька, — молилась она, — не позволь случиться ничему плохому. Я этого не вынесу.

Джон, конечно предпочел бы не прятаться, а встретиться с сэром Стюартом лицом к лицу, как мужчина с мужчиной, но он понимал, что еще недостаточно окреп для такой встречи, и ради спокойствия Сесилии уступил.

В день венчания они вместе поехали в церковь, поскольку Джон ни на минуту не хотел выпускать Сесилию из виду. Доктор Седжвик поехал с ними, чтобы повести невесту к алтарю.

Сесилия в белом кружевном платье и фате выглядела великолепно.

«Настоящая голубка», — подумал Джон, глядя на нее с восхищением.

Фрэнк и Розанна уже ждали их в церкви. Там же был и Роберт, который приехал в Брайтон, чтобы по просьбе жениха и невесты стать шафером.

Когда местные жители поняли, что прибывшие сюда нарядно одетые господа собираются обвенчаться, они, сгорая от любопытства, на цыпочках вошли внутрь маленькой церквушки и заняли места позади.

Но едва пастор успел приступить к обряду, как голос, которого так боялись услышать молодые, проревел:

«Прекратите церемонию! Она незаконна!» Преследовавший их кошмар стоял в начале прохода, а за его спиной маячили два полисмена. Одним из них, как с грустью отметил про себя Джон, был констебль Дженкинс.

—Арестуйте этого человека, — закричал сэр Стюарт. — Моя подопечная — несовершеннолетняя, и он женится на ней, не имея на то моего согласия.

Дженкинс направился к Джону с наручниками наготове. В его взгляде читалось намерение отыграться на человеке, который раньше его перехитрил.

Но не успел он приблизиться, как церковь огласилась женским возгласом, повторявшимся снова и снова: «Убийца! Это убийца! Убийца!»

Оба полисмена враз оглянулись и увидели пожилую женщину — худую и болезненную, которая ковыляла по проходу и пальцем указывала на сэра Стюарта: «Он — убийца!»

— Прекратите безобразие! — начал было Дженкинс.

Но второй констебль отстранил его и спросил женщину:

— Вы имеете в виду, что сэр Стюарт Пэкстон убил человека?

— Я не знаю, как его зовут, — сказала женщина, — но я видела, как он совершил убийство. Это случилось около года назад, когда я ездила в гости к дочери в Лондон. На обратном пути поезд сошел с рельсов. Меня выбросило из вагона, я лежала на земле оглушенная, а когда пришла в себя, то увидела рядом двух мужчин. Один лежал на спине, весь в крови, а другой, стоя на коленях, склонился над ним. Он что-то такое говорил — слов я не могла разобрать, — но говорил с такой яростью, с таким волчьим оскалом, что жутко было смотреть. Потом он положил свою руку на лицо раненого и стал его душить. Несчастная жертва сопротивлялась, боролась за жизнь, но силы были неравны, и в конце концов тот человек затих. Он был мертв. Я, должно быть, потеряла сознание, потому что больше ничего не помню. Когда снова пришла в себя — увидела санитаров, они выносили людей. Мужчин рядом уже не было. Я подумала, что, должно быть, мне все это почудилось, но дьявольский оскал убийцы стоял у меня перед глазами. Я молилась, чтобы наши пути с ним никогда не пересеклись, но коль мы встретились, я молчать не могу.

Она яростно указывала на сэра Стюарта.

— Вот тот человек.

— Не верьте ей, — закричал сэр Стюарт. — Старая дура сама не знает, что несет.