Тени старого мира - Игорь Демин

— Жертва злому богу подземелья принесена, — радостно объявил Лебедев, — можно идти.

* * *

За мостом отряд встретила еще одна группа Сынов, и тоже с плененным чудищем. Оно лежало у их ног спелёнатое цепями. Свет масляных ламп отражался от грубых заляпанных зеленоватой слизью хитиновых пластин. Пленившие его бойцы выглядели не лучше. Грязь покрывала их одежду почти до груди, ботинки представляли из себя сплошные глиняные комья, и никто не делал попытки их оттереть.

Майор Погожин подошел к встречающей группе и начал о чем-то переговариваться с командиром. Медик же из отряда присел к лежащему на полу бойцу. Возле ключицы у него зияла сквозная пробоина, в которую легко бы прошло пару пальцев. В иных обстоятельствах — смертельная рана. Но когда в твоем теле живут наниты, а среди товарищей есть специалист в лечении, выздоровление наступит самое большее через неделю.

Поговорив с командиром, Погожин подошел к раненому. Он спросил что-то у бойца и тот ответил коротко: «Я могу идти и стрелять». Большего майор и не ждал.

— Вы еще не видели скрипов? — Лебедев потащил подопечных к связанному чудищу. — Защитник третьей ступени. Воплощенная смерть.

Сначала показалось, что Сыны пленили какое-то огромное насекомое, но вблизи стало ясно, что это мутант-скорпион, только размером с новорожденного теленка. Маленькая голова существа едва виднелась из-под толстенного панциря, из узкого гибкого тела торчали две конечности с клешнями и восемь удивительно длинных ног, состоящих из множества сочлененных частичек. Босой бы руку дал на отсечение, что если уполовинить любую из них, чудище даже не заметит, продолжая на нее опираться как на здоровую. Боли большинство мутантов не чувствовали вообще.

Скорпион шелохнулся. Хитиновые пластины скрипнули друг об друга. Босой оглянулся на Рину. Привычная вроде бы ко многому девушка заметно побледнела, потому что представила то же, что и ловчий — как в полной темноте слышит неотвратимо приближающиеся шаги. Монстр движется быстро, и скрипы сливаются в один протяжный скрежещущий звук. За ним движутся еще скорпионы, их хитины скрипят по-своему, и каждый создает свою ноту, и вместе звуки сливаются в единую сводящую с ума мелодию.

«Воплощенная смерть». Сыны Гранитного десятилетиями жили рядом с монстрами подземелья и успели подобрать идеально подходящие слова.

Пока Погожин совещался с командиром встречавшей группы, а медик колдовал над раненым, образовалась пауза. Каждый боец тратил ее с толком. Точили ножи, стрелы, чистили обувь, рисовали, собравшись группой, на стене тактические боевые схемы. Лишние лампы погасили, и скальная площадка погрузилась в полутьму.

Босой подошел к одной из совещавшихся четверок. Говорили о том, что штурмовые винтовки перестали пробивать нагрудные пластины скорпионов второго уровня, и чтобы не тратить лишние патроны, нужно целиться тщательнее. В идеале — отстрелить клешни у самого тела, где сочленения защищены меньше всего. Для столь точного выстрела необходимо было подобраться ближе, и во время зачистки бойцы придумали, где и как стрелок может занять безопасную позицию.

Слушать было интересно, но ловчий почти не улавливал смысл. Наспех нацарапанные на стене схемы он не понимал, термины и специальные словечки выучить еще не успел, и уж тем более для него оставались темным лесом тактические характеристики оружия Сынов. Со стороны казалось, что любой огнестрел, даже простенький пистолет, должен разрывать скорпионов на куски. В реальности же против хитиновой брони могло не хватить огневой мощи даже самой лучшей винтовки, ели выстрелить неправильно и не туда.

На Босого начали обращать внимание, оглядываться, что-то объяснять, и он предпочел отойти, чтобы не отвлекать группу от обсуждения.

Рина и Лебедев сидели рядом, у стены, в той части площадки, куда свет почти не попадал. Босой прислушался и снова почувствовал неловкость. Говорили о чем-то личном.

— Когда на мир опустился хаос, — Лебедев в такт словам перебирал звенья браслета, — мы с отцом отдыхали на базе отдыха на Сакмаре. Ему дали отпуск, а маме нет. Отец хотел отказаться, но мама настояла. Пришлось поехать без нее. Красивые очень места. Или мне тогда по-детски так показалось? Речушка узенькая, но упрямая. Она тянется почти на восемьсот километров через Башкирию и всю Оренбургскую область.

— Однажды мы стояли на Сакмаре, — улыбнулась Рина, — и тоже с отцом.

— Да, — согласился боец, — ты из тех мест. С ума сойти, я плечом к плечу в строю с принцессой Степных волков. И самая известная из воительниц нового мира состоит у меня в подчинении.

— Не то, чтобы мы сейчас стоим в строю, — охотница чуть сдвинулась и их плечи и вправду соприкоснулись, — и не то, чтобы я у тебя в подчинении, но если хочешь, мы будем называть это так. Так что это была за база и почему ее не тронули?

— Несколько домиков, спортплощадка и мостки для рыбалки. — Лебедев снял кепку и осторожно подсунул ее под затылок Рины, чтобы ей не пришлось касаться голого камня. — Гррахи нас попросту не заметили. Мама погибла во время нашествия в Оренбурге. Ее не отпустили с работы, и она в час бомбардировок работала на нефтеперерабатывающем заводе. Их уничтожили одними их первых.

— Это была легкая смерть. Я видела, как горит нефть. Плоть расщепляется на обугленные нити.

Лебедев задумчиво теребил браслет.

— С тех пор я видел достаточно смертей. Думаю, мне не хотелось бы, чтобы мама увидела их вместе со мной. Она всегда всех жалела. Отца, потому что ему приходилось работать по двенадцать часов в день. Нас, за двойки в школе и за любое безобразие. Отец за порванные штаны наказывает, а она тайком таскает нам пряники. Он говорил, что мама портила нас и баловала. Может быть и так. Мы росли не то чтобы хорошими. Скорее хулиганьем.

— Сколько у тебя было братьев?

— Четверо. Я и еще трое. Денис, старший, Олег и Димка, самый младший. На базе вместе с нами остались двое мужчин и три женщины. Мужчины ушли сразу, и отец остался один со всеми нами. Он учил нас собирать грибы и ягоды, охотиться и рыбачить. Откуда сам все знал? Он же рос городским. Первое время жили впроголодь, но как-то мы с Денисом тайком добрались до разрушенного села и обшарили там все дома. На базу мы вернулись с туго набитыми мешками с едой.

— А где сейчас твои братья?

Лебедев ответил не сразу. Было заметно, что он вообще не рвался отвечать. Рина хотела уже извиниться, но не успела.

Он заговорил.

— Отец учил нас сражаться. Сражаться и убивать. Не знаю, зачем. Не верил же он всерьез, что мы будем драться с гррахами? Мы быстро повзрослели