Три мести Киоре 2 - Наталия Корнеева

путешествие на север, где получила награду за терпение — чудо, что исцелило ее! И вы после этого хотите лишить ее достойной свадьбы? Барон, это такая низость…

И уговоры, угрозы, взывания к совести — всё это повторилось еще много-много раз, как в паршивой пьесе сельского поэта.

— Хорошо. Благословение в новом Догире будет. Но свадебного торжества не ждите! Будет лишь небольшой ужин для родственников! Если моя невеста того желает, может пригласить своих родителей.

— Путь с юга в столицу труден и далек, мы не будем беспокоить их, — впервые за всё время сказала Киоре.

Барон и старая графиня посмотрели на нее с одинаковым удивлением, но вскоре вернулись к старым спорам, но в новых оттенках — теперь они пытались сойтись на конкретной сумме, которую можно будет потратить на грядущий праздник и всё, что для него необходимо…

Киоре так и не поняла, зачем требовалось ее присутствие — в это время она бы лучше поспала дома, но старая графиня после барона повела ее заказывать пошив платья для свадьбы…

Водоворот белых тканей кружился перед глазами, когда она кралась по темной улице уже вновь в обличье Киоре, и он же помешал ей вовремя учуять опасность.

Нож пролетел у самой шеи и отскочил от стены. Кто? Откуда? Убегать по освещенной улице — безумие, свернуть в темные переулки — безумие вдвойне, но именно его выбрала Киоре. Быстрее, еще быстрее! Еще один нож со звоном упал где-то за спиной, отскочив от другой стены.

Куда бежать? Где спасаться? Мысли скакали, она бежала, ориентируясь в темноте практически на ощупь. Казалось, что она дышала как тучный старик с одышкой — громко, хрипло, и этот звук глушил все остальные. Дома нависали черными громадами над ней. Отстали?

Вывернувший из-за угла силуэт Киоре чуть не снесла — вовремя уклонилась, рыбкой скользнула между наваленными ящиками и стеной дома, избегая выставленного ей навстречу ножа. Но ее везение закончилось — подсечка, удушающий захват, и она беспомощно болтается в руках какого-то громилы, способная лишь бить воздух.

Тишина. Тишина и темнота станут ее последним воспоминанием…

— Эй, что здесь происходит?! — громкий окрик разбил сонный паралич, сковавший улицу.

Выстрел в воздух.

Мгновения заминки Киоре хватило, чтобы выскользнуть, вывернуться ужом из хватки громилы и скрыться в темноте переулка и от наемников, и от патруля, появившегося так вовремя, что в это не верилось. За поворотом — тихая, пустая улица, и казалось, что ее шаги и дыхание оглушительным эхом отражаются от стен.

Киоре чуть не врезалась в распахнувшуюся дверь, ударилась о нее выставленными руками. Ее дернули внутрь, и дверь закрылась; повернулся с тихим щелчком ключ в замке.

— Тш! — едва различимый силуэт встал сбоку от окна, расположенного рядом с дверью.

Слева от Киоре из-под другой двери падала узкая полоска слабого света.

— Тш! — шикнули ей еще раз.

«Не шевелись!» — перевела она это предупреждение и замерла на месте.

По окну промчались неясные тени, и снова — тишина. Силуэт отмер, крадучись отошел к светящейся полоске и открыл дверь.

— Ну, привет, — Файрош улыбнулся.

В тесной, пыльной комнате едва-едва горела пухлая, низкая свеча. С потолка свисали клоки паутины, и воздуха, тяжелого, спертого, едва хватало для дыхания.

— Крупно ты кому-то насолила…

— Вижу, — отрезала она.

Файрош двинулся, словно чтобы ободрить, но вместо этого повернул подсвечник на стене, и пламя дрогнуло, чуть не потухнув.

— Хоть знаешь, кто за тобой охотится?

— Какая тебе разница? Хочешь и им меня сдать?

— Ой, давай без этого, — поморщился мужчина. — Ты меня тоже сдала бы при первом удобном случае.

— Но ведь еще не сделала этого.

— Так и я никому не сказал, кто такая баронета Таргери.

Она повела плечом.

— Твое слово против слова дворянки, — фыркнула Киоре. — Смешно даже. Тебе никто не поверит.

— Но этого слова достаточно, чтобы свадьбу отложили и пошли новые слухи. Кто знает, как долго продержится щит твоей легенды.

— Твоя привычка жужжать мухой неискоренима, Файрош, — Киоре прищурилась. — Хватит уже приветствий. Где письмо?

— Где часы, моя бесценная? — ответил он, приподняв бровь.

Одно ее движение, и в руке мужчины — револьвер. Сталь блестит победно, как глаза Файроша.

— Отдай мне часы, и мы мирно разойдемся.

— Мирно… — повторила Киоре, следя за покачивавшимся дулом. — Мирно — это хорошо. Но где письмо, Файрош, из-за которого я рисковала жизнью?

Из-за отворота пиджака он достал серый конверт, запечатанный черным сургучом.

— Личная печать первосвященника, — с каким-то даже трепетом заметил он, поворачивая предмет так, чтобы Киоре увидела оттиск.

— Я все равно не знаю, как она выглядит.

— Что поделать… Мы либо верим, либо нет. Так всегда и в жизни, не правда ли?

— Смотри, тебе паутина в рот набьется, если будешь дальше так молоть языком.

— А если ты не прекратишь язвить, уроню конверт в мышиный помет, его здесь много.

Настроение у обоих портилось — такие фарсы были в новинку для них двоих, привыкших работать плечом к плечу. Из кармана штанов Киоре достала часы, они качнулись на длинной цепочке, и Файрош проследил за ними, словно завороженный.

— Убери уже оружие. Давай одновременно положим вещи на стол… Если мы оба не боимся паутины и помета, конечно, — хмыкнула она, глядя на тени от маленьких шариков.

— Видели вещи и пострашнее, не так ли?

Воспоминания кольнули сожалением, но обмен состоялся — положив предметы, каждый схватил то, в чём нуждался…

— Ты куда?

Вопрос не успел прозвучать до конца, как Киоре уже повернула ключ в двери и выскользнула в темную-темную ночь — ей нужно убежать как можно дальше, пока Файрош не понял, что под умело подделанным корпусом и циферблатом нет ничего.

Письмо жгло руки, письмо тянуло к себе — любопытство сгубило многих в этой жизни, но Киоре всё же донесла его домой. Улицы темны, улицы полны опасностей…

Тари встретила ее, накормила поздним ужином (или уже ранним завтраком?) и оставила наедине с мыслями. Сидя в кухне, Киоре достала конверт, провела пальцем по шероховатой бумаге. Возможно, этот листок откроет ей тайну первосвященника, возможно, даст ключ к его уничтожению…

Печать сломалась легко, но лист она развернула медленно. Его почерк остался точно таким, как запомнилось девушке, оставил он и подпись, которую раньше красиво рисовал в уголке своих картин. Несколько абзацев текста, и Киоре смеется, но и недоверчиво перечитывает некоторые строки, пытаясь понять, не сошла с ума она. Или всё же с ума сошел он?

«Он влез в заговор с целью свергнуть императора Лотгара… Эстерфар хочет посадить на трон свою марионетку! Ну надо же!..