Почему Европа? Возвышение Запада в мировой истории. 1500-1850 - Джек А. Голдстон

В некоторых районах Китая культивирование риса чередовалось с пшеницей или бобовыми; в других районах крестьяне выращивали два урожая риса на своей земле в год. Выращивание хлопка и кукурузы распространилось на песчаные и холмистые почвы, менее подходящие для риса, а по краям рисовых полей (для выращивания шелка) высаживались тутовые деревья. На севере сорго и соевые бобы (которые, как и другие бобовые культуры, выделяли азот в почву) чередовались в пределах одного сезона. Начиная с XVI в. китайцы, по-видимому, опережали европейцев по части внедрения новых культур, обнаруженных в Америке (кукуруза, картофель, батат, арахис и кешью), в свой рацион и сельское хозяйство.

Кроме того, китайские крестьяне разработали передовые технологии посева и ирригации. Рядовые сеялки использовались для сохранения семян и более эффективного посева. Азиатский буйвол использовался не только при вспашке почвы (усовершенствованным легковесным чугунным плугом), но и при накачке воды для орошения, что снижало затраты человеческого труда. Способность собирать несколько урожаев в год на тех же землях, новые комплексные смеси семян и севооборота вместе с новыми инструментами и техникой — все это позволило китайским семьям выращивать гораздо больше пищи на своих земельных наделах.

Поэтому семьи часто продавали или сдавали часть своей земли другим семьям. Кроме того, меньшие по объему семейные наделы означали, что женщины могли быть свободны от земледелия и посвящать все время прядению шелка или хлопка и ткачеству. К концу XVIII в. китайцы обобщили свою новую систему ведения сельского хозяйства двумя пословицами: «одна семья, десять му», которая означала, что небольшой земельный участок (10 му — это примерно 0,4 гектара) мог прокормить семью; «мужчина пашет, женщина вяжет», которая означала, что земледелие теперь было почти полностью мужской работой, а женщины работали дома над текстильной продукцией.

Поскольку небольшие хозяйства могли теперь прокормить семью, а прядение и ткачество, которым занимались женщины на дому, позволяло получить дополнительный доход, на той же самой территории могло процветать гораздо больше семей, чем было возможно столетием ранее. Таким образом, население стремительно росло. Однако новые технологии означали, что этот рост народонаселения, по крайней мере, на протяжении полутора столетий, мог происходить без какого-либо снижения уровня жизни. Так, сельскохозяйственные доходы к середине XVIII в., по всей видимости, возросли до исторически рекордного уровня. Мы можем судить об этом по жалобам представителей элит в местных газетах на то, что крестьяне носили узорчатую ткань и манерничали!

Лишь к началу XIX в. рост населения действительно стал нейтрализовывать эти выгоды, так что после 1800 г. наблюдались нехватка земли и избыток рабочей силы с повсеместно растущей конкуренцией между семьями, занимавшимися продажей производимой на дому ткани. Эти тенденции, вероятно, и привели к довольно резкому снижению семейных доходов к середине XIX в.

Новые технологии удобрения почвы и сбора нескольких урожаев в год тем не менее позволяли Китаю сохранять уровень производительности наравне с уровнем лидирующих стран Европы с 1600 по 1800 г., даже когда его население утроилось. По нескольку урожаев в год стали собирать и в других рисоводческих регионах, вроде Индии и Юго-восточной Азии.

Говоря вкратце, мы обнаруживаем во всем мире с 1500 по 1800 г. одну общую тенденцию — уровень жизни определялся производительностью сельского хозяйства, а производительность сельского хозяйства зависела от методов его интенсификации. Там, где интенсификация сельского хозяйства была достигнута за счет новых методов севооборота, новых видов семян, а также большего использования удобрений, производительность и уровень жизни могли подниматься до или поддерживаться на относительно высоком уровне. Но без подобной интенсификации рост численности населения с течением времени означал последующее падение производительности и доходов.

И все же остается еще одна, последняя, загадка. Производительность сельского хозяйства была высокой в Англии, Нидерландах и Китае на протяжении всего XIX в. Но это вовсе не объясняет разрыв в заработной плате, отображенный на рис. 5.1. Почему с середины XIX в. реальная заработная плата в Лондоне резко выросла, а в Нидерландах — упала? Почему к началу XX в. реальная заработная плата в Северной Европе выросла до невиданного прежде уровня, а в Азии — резко упала?

Если мы сосредоточимся на периоде с 1500 по 1750 г., то обнаружим, что, по сути, вся материальная жизнь основывалась на сельском хозяйстве и торговле. Изготовлением вещей обычно занималось небольшое число ремесленников или отдельные домохозяйства. Конечно, имели место и определенные крупномасштабные промышленные процессы: развивалось пивоварение в Европе, гончарное производство и шелкоткацкие фабрики в Азии, сахароварение в Новом Свете и, разумеется, угольная промышленность и добыча драгоценных металлов. Тем не менее в большинстве стран мира до 70% населения было занято в сельском хозяйстве, а основными способами разбогатеть были либо владение большими землями, либо участие в крупной торговле. Стереотипного состоятельного промышленника, разбогатевшего на массовом производстве и продажах промышленных товаров, еще не существовало. Поэтому не удивительно, что богатейшими странами в мире в те века были страны с наиболее высокой производительностью сельского хозяйства.

Тем не менее одно лишь сельское хозяйство не могло превратить общество из традиционного в современное. Независимо от того, сколько бушелей кукурузы или фунтов мяса производило общество, даже если этого было более чем достаточно для прокорма, подобное достижение не могло привести к созданию железных дорог, чугунолитейных и сталелитейных заводов, текстильных фабрик или электростанций и автомобилей. Подобные объекты требуют иного типа производства, которое использует современное инженерное искусство для изобретения новых технологий.

Ограничения развития сельского хозяйства, даже в Европе, совершенно очевидны. Мы уже видели, что реальная заработная плата претерпевала значительные колебания, но все же оставалась в рамках стабильного диапазона на протяжении многих веков. Это объясняется тем, что вместе с ростом производительности сельского хозяйства росла и численность населения вплоть до того момента, когда выигрыш от производительности сводился на нет или она начинала падать. Даже в Англии после 1750 г., похоже, имел место небольшой реальный рост производительности сельского хозяйства. Если мы обратимся к статистике заработной платы в сельском хозяйстве по регионам внутри Англии, то обнаружим, что с 1700 г. по 1820-е гг. в южной (в основном сельскохозяйственной) части страны реальная заработная плата упала примерно на 5%. Единственной причиной роста заработной платы сельскохозяйственного рабочего в Англии было то, что за тот же самый период в северных и центральных районах страны она выросла на невероятные 50%.

Почему зарплаты росли на севере, а не на юге? Дело в том, что в конце XVIII–XIX вв. в северных и центральных регионах Англии возникли новые текстильные и металлообрабатывающие фабрики. Хлопкопрядение, ткачество и производство чугуна и стали, а также продукция из них (от гвоздей и столовых приборов до инструментов и украшений) стремительно развивались в этих областях, начиная с 1750 г. Рост новых промышленных городов, вроде Бирмингема и Манчестера, привел к расцвету местного рынка сельскохозяйственной продукции и, следовательно, сельскохозяйственного труда. Таким образом, промышленность оказалась движущей силой роста заработной платы после 1750 г., тогда как регионы и целые страны, полагавшиеся в основном на сельское хозяйство, начали резко отставать.