Законный брак - Элизабет Гилберт

Эта система превосходно работает в государстве, где царят крайняя нищета и экономический хаос. Лаос десятилетиями страдал от изоляции за самым строгим коммунистическим «бамбуковым занавесом», равных которому не было во всей Азии. Некомпетентные правительства, одно за другим, осуществляли политику финансово «выжженной земли», национальные банки чахли и умирали в коррумпированных и неумелых руках. В ответ люди собирали гроши и превратили свадебную церемонию в реально действующую, эффективную банковскую систему, единственный надежный лаосский народный банк. Этот социальный контракт основан на общем понимании, что деньги, подаренные на свадьбу, не принадлежат жениху и невесте, – по сути, это общественные деньги, и их нужно вернуть. С процентами. В определенной степени это означает, что и брак не совсем принадлежит вам двоим; он также принадлежит обществу, и общество ждет от него дивидендов. Таким образом, брак превращается в бизнес, долей которого владеют все вокруг.

Цена подобного долевого участия открылась мне однажды вечером, когда Кео отвез меня далеко в горы, в маленькую деревню Банпханом в окрестностях Луангпхабанга. В уединенной низинной местности проживали леу, малый народ, несколькими веками ранее бежавший в Лаос из Китая в поисках спасения от предрассудков и преследований. С собой леу привезли лишь шелковичных червей и сельскохозяйственные навыки. Университетская подруга Кео жила в деревне и работала ткачихой, как и все женщины-леу. Девушка и ее мать согласились встретиться со мной и поговорить о браке, а Кео – выступить переводчиком.

Семья подруги Кео жила в чистой квадратной бамбуковой хижине с бетонным полом. Окон не было, чтобы укрыться от беспощадного солнца. В результате, когда вы заходите в дом, возникало впечатление, будто сидишь в огромной плетеной корзинке, – вполне подходящее жилье для представителей культуры одаренных ткачей.

Женщины принесли мне маленькую табуреточку, чтобы я села, и стакан воды. В хижине почти не было мебели, но в гостиной было выставлено самое ценное семейное имущество – в ряд, в порядке важности: новая прялка, новый мотоцикл и новый телевизор.

Подругу Кео звали Джой, а ее маму, красивую полноватую женщину лет сорока пяти, – Тинг. Дочь сидела молча, подшивая шелковую ткань, а мать тем временем весело, не умолкая болтала – поэтому все мои вопросы были обращены к ней.

Я расспросила Тинг о брачных традициях, принятых в деревне, и она ответила, что у них всё очень просто. Если парню нравится девушка и это взаимно, их родители встречаются и вместе составляют план. Если и дальше всё идет хорошо, вскоре обе семьи идут к монаху, который сверяется с буддистским календарем и находит благоприятную дату для свадьбы. Затем жених и невеста женятся, и все жители деревни «одалживают» им деньги. Эти браки длятся всю жизнь, поспешила добавить Тинг, потому что такого понятия, как развод, в деревне Банпханом попросту не существует.

Ну, нечто подобное мне не раз приходилось слышать в путешествиях. И я всегда отношусь к таким замечаниям скептически, потому что нигде в мире нет такого места, где разводов «попросту не существует». Стоит копнуть, и всегда найдется история о неудачном браке – пусть хорошо скрываемая. Всегда. Поверьте. В этой связи вспоминается эпизод из романа Эдит Уортон «Веселый дом», где старая сплетница из высшего общества говорит: «В каждой семье был как минимум один случай аппендицита и один развод». (А под «случаем аппендицита», кстати, деликатные леди эдвардианской эпохи подразумевали аборт – аборты тоже делают везде, поверьте, – даже там, где меньше всего ожидаешь.)

Но, безусловно, есть места, где развод действительно редкость. И клан Тинг был тому примером. Под давлением с моей стороны Тинг призналась, что одной ее подруге детства действительно пришлось переехать в столицу, потому что муж ее бросил, – но за последние пять лет это единственный развод на ее памяти. Есть система, сказала она, не позволяющая бракам распадаться. Как можете себе представить, в маленькой бедной деревушке вроде этой, где жизни людей так сильно взаимозависимы (в том числе и в финансовом отношении), чтобы сохранить целостность семьи, меры предпринимаются крайние. На случай, если у супругов возникают проблемы, пояснила Тинг, общество выработало четырехступенчатый подход. Во-первых, жене в проблемном браке советуют не бунтовать и по возможности подчиняться воле супруга.

– Лучше всего, если в браке всего один капитан, – призналась Тинг. – Проще, если это муж.

Вежливо кивнув, я решила, что лучше ничего не говорить и как можно скорее услышать о второй ступени.

Иногда, объяснила Тинг, даже полное подчинение не способно разрешить все семейные конфликты – в этом случае необходимо прибегнуть к внешнему влиянию. Таким образом, вторая ступень вмешательства – это когда родители мужа и жены вмешиваются, чтобы понять, могут ли они решить проблему. Они советуются с супругами и друг с другом, и все пытаются прийти к общему решению – как одна семья.

Если и вмешательство родителей не помогает, пара переходит к третьей ступени. Они идут к деревенским старейшинам – тем самым людям, которые их поженили. Старейшины обсуждают проблему на общественном совете. Таким образом, семейные дела выносятся на повестку дня наравне с граффити и налогами на образование – и тут уж все должны соединить усилия, чтобы найти выход. Соседи будут подсказывать свои идеи и решения и даже предложат помощь – к примеру, забрать маленьких детей на неделю или две, чтобы пара тем временем занялась разногласиями, ни на что не отвлекаясь.

Лишь на четвертой ступени, если ничего больше не помогает, приходится признать, что надежды больше нет. Если семья не в силах разрешить спор даже с помощью общины (крайняя редкость), тогда, и лишь тогда, они отправляются в большой город, за пределы деревни, где подают на развод официально.

Слушая объяснения Тинг, я невольно вспоминала свой первый неудавшийся брак и думала о том, смогли бы мы с супругом спасти наши отношения, если бы заметили признаки крушения ранее, прежде чем яд проник слишком глубоко. Что, если бы мы созвали экстренный совет из друзей, родных и соседей? Что, если своевременное вмешательство исправило бы проблему, восстановило порядок и снова свело нас вместе? В самом конце мы полгода ходили к семейному психологу, но, увы, обратились за помощью слишком поздно и совершенно не старались ничего исправить (я часто слышу, как психологи упрекают в этом своих пациентов). Встречи раз в неделю в кабинете специалиста не могли закрыть гигантскую пропасть, возникшую между нами в конце совместного пути. К тому времени, как наш больной брак попал к хорошему врачу, ему (врачу) оставалось лишь представить отчет о вскрытии. Но если бы мы поспешили или больше доверяли друг другу… Если бы мы обратились за помощью к родным и друзьям…

С другой стороны, может, и тогда ничего не вышло бы.

У нашего брака было очень много проблем. Не уверена, что мы сумели бы вытерпеть друг друга, даже если все жители Манхэттена коллективно взялись за наше дело. Кроме того, в нашей культуре просто не предусмотрено такое понятие, как семейное или общественное участие. Мы были современными независимыми американцами и жили в сотнях миль от родителей. Собрать наших родных и соседей, чтобы обсудить вопросы, которые мы намеренно столько лет хранили в тайне, было бы чуждо, неестественно. С таким же успехом можно было бы принести в жертву курицу и спокойно надеяться, что отныне всё наладится само собой.