Русская Ницца - Сергей Нечаев

Но все это Лорису завтра расскажут возбужденные свидетели. Сам он и впрямь заснул».

* * *

В 1888 году в Ницце вдруг объявился исчезнувший после цареубийства Лев Александрович Тихомиров — бывший народоволец, отошедший ныне от революционной деятельности и подавший прошение о помиловании. Лично к убийству Александра II он не был причастен, однако в 1879 году, когда принималось решение о покушении, состоял членом Исполнительного комитета «Земли и воли». В 1882 году, желая избежать ареста, он уехал за границу — сначала в Швейцарию, затем во Францию.

Теперь он утверждал, что окончательно понял преступный характер своих бывших «соратников», ненавидевших Россию, ее православную веру и традиционные устои, а посему просил разрешения вернуться в Россию, и Александр III пошел ему в этом навстречу.

Только что в Париже Тихомиров выпустил покаянную брошюру «Как я перестал быть революционером». Михаил Тариелович ее не читал да доставать не стремился: все было ясно из рецензии в журнале «Русский вестник». Автор рецензии полагал, что по Тихомирову плачет веревка, и завершал ее горестным выводом: «Замечательно, что у нас часто ставят препятствия и затрудняют жизнь честных людей из своих же и распростирают объятия проходимцам и даже злодеям, чуть только они начинают притворяться (может быть, нарочно), что переменились».

11 октября 1888 года граф Дорис-Меликов написал доктору Н. А. Белоголовому:

«В сентябрьской книжке «Русского вестника» появился разбор брошюры Тихомирова. Статья сама по себе не представляет ничего особенного, но она хлещет неумолимо Тихомирова, протестует против его помилования и предлагает даже повесить кающегося в случае добровольного возвращения его в Россию или же поимки. И поделом Тихомирову; признаюсь, сожалеть о нем не буду. Хотя я всегда враждебно относился к террористам, но еще с большим отвращением смотрел и смотрю на людей, торгующих совестью и меняющих убеждения свои применительно к господствующим веяниям. Без всякого затруднения я могу поименовать десяток сановников в Петербурге, которые восемь лет тому назад играли в дешевый либерализм и свободолюбие, предлагали… радикальные реформы для нашего отечества… Ныне все изменилось, и сановники эти по воскресным и табельным дням исправно посещают модные церкви и там в земных поклонах расшибают себе лбы, надеясь этой гимнастикой снискать благорасположение… Александра III. Я нахожу, что люди эти приносят более вреда, чем одиночные террористы, ибо масса чиновников и не окрепших еще подростков охотно подражают сановникам, так как видят воочию, что путем лицемерия и лжи можно достигнуть у нас не только высших государственных должностей, но и обеспечить себя имущественно. Право не мешало бы прицепить двух или трех из этих господ к виселице Тихомирова».

* * *

Прошло еще два месяца, и болезнь усилилась. 11 декабря 1888 года, превозмогая боль в пальцах, Михаил Тариелович написал доктору Н. А. Белоголовому.

«Дорогой Николай Андреевич!

Со времени отправления предшествовавшего письма моего к Вам никаких перемен в быту нашем не последовало. Только чувствительность в оконечностях пальцев моей левой руки значительно усилилась с прошлой недели. Не знаю, что это предвещает и что будет далее. Маленькое черное пятнышко на указательном пальце, которое я показывал Вам… снова появилось. Между тем, оставаясь в течение четырех с половиной месяцев одноруким, я успел уже сильно утомить кисть и пальцы правой руки, которая исполняет обязанности и левой. Подумайте только, что мне приходится на дню по нескольку раз отстегивать и застегивать тридцать шесть пуговиц на моих жилетках, рубашках и прочем белье. Принимать же пищу или одеваться без помощи посторонней я и до сего времени не могу. Грустное положение, и тяжело подумать, что это может продлиться до конца жизни.

Прогулки совершаю, хотя и не ежедневно; за два с половиной месяца пребывания в Ницце катался всего тридцать раз. Маловато. Зато пешком я не могу сделать и пяти шагов; до такой степени одолевает одышка. На этом заканчиваю рапорт о состоянии моего здоровья».

Это письмо Н. А. Белоголовый получил уже после возвращения из Ниццы, куда он был вызван телеграммой о кончине графа Лорис-Меликова. Таким образом, письмо это пришло как бы с того света.

Позже в своих «Воспоминаниях» Н. А. Белоголовый напишет:

«На зиму Лорис переехал в Ниццу. Из дошедших до меня впоследствии подробностей о предсмертной болезни графа знаю только, что он слег в постель 5 (17) декабря по причине усиления кашля и появления лихорадочного состояния, очень страдал от бессонных ночей, и силы его быстро падали; встревоженная семья уговорила его призвать на консультацию немецкого врача, состоявшего при вюртембергском короле, зимовавшем в Ницце, но было поздно. Консультация состоялась в четвертом часу дня 12 (24) декабря, за пять часов до смерти, и граф даже в эти последние часы своей жизни остался верен своей антипатии к медицинским осмотрам; напрасно доктор-консультант склонял его допустить к исследованию груди, граф отвечал: «Не сегодня, любезный доктор, а завтра, если только буду жив; если же нет…» — и он пожал плечами. А в 8 ч. 40 мин. того же вечера для него наступил вечный покой, к которому он перешел в полном сознании.

Россия лишилась в лице его одного из даровитейших, бескорыстнейших своих сынов, и можно лишь искренно и не в оскорбление живущим пожелать ей побольше таких!»

А вот что написал о М. Т. Лорис-Меликове А. Ф. Кони:

«Искусный военачальник и тактичный местный администратор на Кавказе и в Терской области, он был внезапно выдвинут судьбою на самый видный пост в России, облечен чрезвычайною властью, сосредоточил на себе внимание всего мира и, пролетев как метеор, умер, сопровождаемый злобным шипением многочисленных врагов и сердечной скорбью горстки друзей».

Прах Михаила Тариеловича Лорис-Меликова, бывшего «диктатора сердца», был впоследствии перевезен на родину, в Тифлис, и погребен в Ванхском кафедральном соборе.

Глава восьмая Последний царский министр иностранных дел

Из известных русских людей, живших и умерших в Ницце, без всякого сомнения, следует рассказать и о Сергее Дмитриевиче Сазонове. Этот человек родился в 1860 году в старинной дворянской семье. Он появился на свет в имении своих родителей в Рязанской губернии.

Отцом Сергея Дмитриевича был отставной штабс-капитан Лейб-гвардии Егерского полка Дмитрий Федорович Сазонов, родившийся в Москве в 1825 году, а матерью — баронесса Ермония Александровна Фредерикс.

Семья Сазоновых по духу была монархической и очень религиозной. Именно поэтому в юности С. Д. Сазонов хотел избрать духовную карьеру, но окончание знаменитого Александровского лицея в Царском Селе открыло перед ним дипломатическое поприще, и в 1883 году он стал служить в системе Министерства иностранных дел.