Ощепков - Александр Куланов

Можно представить себе выражение лица Ощепкова, когда он узнал, что теперь в сферу его деятельности входит не только весь Северный Сахалин, но и Южный, а также даже Формоза (Тайвань) и Корея. При этом перевести резидентуру планировалось вовсе не в Сеул и не в Тайбей, а «…переброситься необходимо на Южный Сахалин, так как с 1918 года мы совершенно не знаем положения там»[171].

Ощепков был отличным разведчиком, настоящим профессионалом, но такое «программное задание» оказалось чересчур даже для него. И… Василий Сергеевич отказался. Отказался ехать на Южный Сахалин, и тут же, верный своему долгу, предложил штабу послать его в другую командировку — в Токио, откуда он уехал всего шесть лет назад и где ему многое и многие знакомы. В Токио, из которого и за Формозой можно было бы наблюдать, и за Кореей, и за Сахалином — были бы силы, деньги и терпение…

Судя по имеющимся данным, к 1924 году советская военная разведка не располагала в Японии никакими ресурсами. До установления официальных дипломатических отношений, а значит, и до прибытия в Восточную столицу военных атташе и создания легальной резидентуры оставался еще год. Нелегальных разведчиков в Токио еще не отправляли. Это было нелегко и в «старорежимные времена», и оказалось совершенно невозможно теперь, в условиях Советской России. Царская разведка располагала хотя бы штатом военных атташе (агентов), первое место среди которых по уровню профессионализма и сроку службы в Японии занимал полковник, позже — генерал-майор Владимир Самойлов. Рассказывая об особенностях разведки в этой стране, невозможно не обратиться к соображениям Самойлова, относящимся к ноябрю 1908 года, ставшими результатом долгого и внимательного изучения системы японского контршпионажа, с комментариями Константина Звонарева — теоретика уже советской разведки. Основными препятствиями для создания эффективной разведывательной сети в Японии Самойлов называл следующие причины:

«1. Патриотизм японского народа, воспитанного в строгих правилах преданности “престолу и отечеству” и в очень редких случаях идущего на измену. Но тут же следовало добавление, что “в последнее время заметен упадок нравственности в этом отношении и все чаще являются предложения услуг иностранцам; однако к подобным предложениям приходится относиться с большой осторожностью. Предлагающие свои услуги обыкновенно бывают принуждены к этому денежными затруднениями вследствие игры или кутежей, а так как в Японии игры запрещены, то много шансов за то, что данное лицо уже находится под наблюдением полиции и за каждым шагом его следят, следовательно, он легко может попасться, что обыкновенно и бывает довольно скоро”.

2. Скрытность и недоверчивость японцев. Их “никоим образом нельзя обвинить в болтливости. Многое из того, что в европейских странах является предметом обыденных разговоров офицеров и чиновников и пр., — никогда не обсуждается вне присутственных мест, следовательно, уничтожается возможность кому бы то ни было услышать и воспользоваться этим для каких бы то ни было целей”.

3. Широкое понимание слова “секрет”. “В Японии секретными считаются многие вещи, которые в европейских странах появляются в печати и продаются для публики: большая часть карт, все учебники военных училищ, штаты и пр. секреты. Только в недавнее время опубликована дислокация японских войск, составлявшая доселе секрет. Все приказы, распоряжения и пр., кроме публикуемых в официальной газете "Кампо", — считаются секретными; никогда не объявляются сведения о формировании, передвижении частей и пр.”.

4. Хорошо организованная служба жандармов и тайной полиции. “Укоренившаяся среди японцев привычка шпионить и подсматривать друг за другом выработала из них отличных агентов тайной полиции. В Японии не считается позорным ремесло шпиона и доносчика. Жандармы проходят, кроме того, особую школу и, как известно, в военное время употребляются для надобностей тайной разведки”.

“С другой стороны, в Японии легче, чем где бы то ни было, следить за каждым иностранцем, ибо скрыться "белому: никак нельзя. На каждого иностранца прежде всего смотрят с предубеждением, что он шпион, и сразу же его окружают надзором. Корреспонденция его прочитывается, за каждым шагом его следят, замечают всех, с кем он видится, и пр. и пр. Только по прошествии некоторого времени, когда убедятся, чем он действительно занимается, можно рассчитывать, что его сравнительно оставят в покое, но и то за ним остается надзор при помощи прислуги и т. п. Без преувеличения можно сказать, что за всеми официальными лицами, живущими в Японии, по пятам следует агент полиции. Иногда он даже не скрывается и в случае вопроса о том, зачем он неустанно следует, обыкновенно дается ответ, что это делается для безопасности и т. п. Японцы не стесняются осматривать вещи в отсутствие владельца, прочитывать письма, подслушивать и пр.”.

5. Малое знакомство иностранцев с японским языком. “Многие распоряжения, исправления, отмены и пр. редактируются, например, таким образом: "к такой строке, или слову прибавить то-то". Следовательно, необходимо иметь в руках прежнее и новое распоряжение, иначе ничего понять нельзя. Шифры японцев очень хороши и часто меняются”.

6. Трудность найти агентов для тайной разведки, по словам Самойлова, обусловливалась — “вышеуказанными причинами, с одной стороны, а с другой — тем, что большинство живущих в Японии иностранцев обставлены так хорошо теми фирмами и учреждениями, где они служат, что редко кто из них рискнет за небольшую сумму вступить на крайне опасный путь, так как большинству из них известны трудности этого дела и они достаточно напуганы известными 2–3 случаями поимки европейских шпионов. Следовательно, нужны какие-либо исключительные обстоятельства или особенно крупное вознаграждение, чтобы можно было бы рассчитывать купить услуги европейца. Что касается агентов-японцев, то только сравнительно недавно появились подобные предложения, выступают большей частью люди неопытные, и их пока всегда ловила полиция”.

7. “В Японии совершенно неприменимы некоторые общеизвестные приемы разведки, имеющие место в европейских странах: переодевание, подкуп женщин, угощение спиртными напитками и пр. Всякий, применяющий подобные способы, попадется прежде всего сам и ничего не узнает”»[172].

Этот тяжеловесный и, казалось бы, абсолютно лишающий всяких надежд на возможность разведки в Японии список на самом деле являлся лишь руководством к действию для настоящих профессионалов. Тот же Владимир Самойлов, успешно работая в Японии (правда, по свидетельству Звонарева, Петербург почти всегда оставался недоволен результатами его деятельности), смог составить не только перечень трудностей, но и рекомендации по их преодолению. Список инструментов, применяемых для успешного разрешения всех вышеперечисленных проблем, короток, неоригинален, но исключительно эффективен: