Штурмовик из будущего 2 - Дмитрий Валерьевич Политов

за человек? — искренне расстроился Хромов, когда экспат добрался, наконец, до полкового КП с докладом. Батя по такому случаю вышел на улицу и встречал его у входа в окружении офицеров штаба и широко улыбался, пока Дивин в окружении набежавшей толпы шел от КПП. Но улыбка майора мгновенно пропала, как только Григорий оказался перед ним. — С тебя ж течет, как из дырявого ведра. А мы ему торжественную встречу подготовили, столы в столовой накрыли. Ох, лейтенант, иди отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели. Герой! Приведешь себя в порядок, обсушишься, а завтра серьезно поговорим. Все, свободен.

Может оно и к лучшему, решил экспат. Сказать по правде, он даже и не подозревал, как, оказывается, соскучился по ребятам из эскадрильи, по Тае. Поэтому больше всего ему хотелось сейчас посидеть в узком кругу самых близких ему людей, а не толкать речи на очередном митинге. Успеется.

— Наши все целы? — задал он самый важный вопрос, который беспокоил его больше всего, как только отошел от КП. — Никого фрицы не срубили?

— Порядок, командир, — ответил за всех Пономаренко. — Да мы и на задания ходили за эти дни всего пару раз. Мудрят что-то начальники, выжидают. — Старшина замялся и почему-то отвел виновато взгляд в сторону.

Григорий мог бы точно рассказать, чего ждут отцы-командиры, но, разумеется, промолчал.

— Шварц не сбежал? — спросил он вместо этого Прорву. Именно ему он поручил заботиться о любимце перед отлетом в столицу и всерьез переживал, как бы котейка не удрал, пока его не будет в полку. Все-таки признавал Шварц исключительно экспата, а остальных лишь терпел, не упуская, впрочем, возможности полоснуть острыми как бритва когтями любого, кто решал погладить его.

— Не, на месте твой бандит, — засмеялся Рыжков. — Шляется, правда, целый день на улице, но всегда обратно приходит. Сядет возле входа и плошками своими сверкает на всех недовольно, будто прожекторами светит. Ночью идешь, так прям вздрагиваешь. Но жратву исправно берет. Да что ему сделается, толстяку этому? Расскажи, лучше, как Москва? Как Кремль, Красная площадь? Мавзолей видел?

— Да не гони ты меня, — улыбнулся лейтенант. — Все расскажу. Сейчас вот придем, одежку поменяю и все подробно доложу. И подарки раздам.

— Ой, Гриша, ты что, привез нам что-то? — радостно взвизгнула Тая. — И мне?

— Тебе в первую очередь, — серьезно ответил экспат. — Но учти, что целиком твой подарок забрать нам придется после войны. И обязательно вдвоем!

***

Очень хотелось начистить Карманову физиономию. В который раз? Да сбился давно со счета! И в который уже раз пришлось сдержаться. Как там говорится: «Не трожь — не воняет»? Вот-вот, именно тот самый случай. Поэтому осталось лишь страстно, до дрожи, до одури мечтать о том, чтобы когда-нибудь настал день и ненавистная рожа украсилась давно заслуженным фонарем под глазом. Как минимум.

Спрашивается, каким надо быть, гм, комэском, чтобы в очередной раз блуданув на маршруте, приказать возвращаться назад с бомбами? Хорошо еще, что у летчиков хватило ума ссыпать содержимое бомболюков в какое-то болото, а не то не миновать беды — сто процентов при посадке подорвались бы все к чертовой матери. А этот урод просто забыл, видите ли!

— Главное, Гриш, стыдно было до ужаса! — жаловался другу Прорва, нервно затягиваясь папиросой. — Я и вспомнить толком не могу, когда в последний раз эскадрилья так обделалась. А Карманову трын-трава, ходит себе, тварюга, и в ус не дует. Ребята из других эскадрилий за спиной шепчутся, мы все, как в воду опущенные, зато командир и бровью не ведет. Представляешь?!

— Не кричи, — глухо попросил Дивин. — Я тебя хорошо слышу. Да, позорище. Ну что ж, — он усмехнулся, — значит, будем возвращать славное имя второй эскадрилье!

— Что, скоро наступление? — догадался Рыжков. — В Москве узнал? Когда? На нашем участке?

— Тихо ты, чего орешь? — Лейтенант оглянулся. Но рядом, слава богу, никого не оказалось. Они сидели вдвоем на маленькой скамеечке в овраге неподалеку от входа в землянку. Еще тогда, когда летчики только-только перебрались на новый аэродром и начали обживать его, кто-то нашел в этом месте установленные щиты для мишеней и прекрасно оборудованные огневые позиции. Видимо, гитлеровские пилоты упражнялись здесь в стрельбе в свободное время. Идея пришлась по вкусу новым обитателям и с тех пор, освободившись от полетов, летчики устраивали настоящие соревнования. Тем более, что командование никоим образом не возражало против этого, а, наоборот, даже поощряло. Даже Хромов порой навещал стрельбище и азартно высаживал несколько обойм по небрежно намалеванным на фанере силуэтам в рогатых фашистских касках.

Но сейчас кроме двоих летчиков здесь никого не было. Кто-то дежурил в кабине штурмовика, кто-то отдыхал. Батя с утра велел находиться в готовности, но конкретного задания не выдал — не было заявки от наземных войск. Вторая эскадрилья оказалась в резерве. Поэтому Григорий смог переговорить с Прорвой с глазу на глаз, без свидетелей. Узнать, так сказать, всю подноготную жизни товарищей во время его отсутствия. И услышанное лейтенанту категорически не понравилось.

— Нет, ты скажи, мы и правда скоро наступать будем? — Тезка разве что не подпрыгивал от нетерпения. — Врежем немчуре?

— Врежем, не сомневайся, — поспешил успокоить его экспат. — Сначала немножко пообороняемся, но зато потом двинемся вперед. — Рассказывая о грядущем сражении Дивин, в принципе, особо ничем и не рисковал. Конкретики в его словах все равно не было, а, случись что, и найдись кто-то чересчур въедливый, желающий узнать, откуда у него подобная информация, всегда можно сослаться на намеки со стороны высокого командования. Услышал, мол, в Москве, вот и решил, что скоро хана проклятой фашистской гадине. Тем более, что конфигурация линии фронта под Курском сама за себя говорит, опытному вояке два плюс два сложить, что высморкаться. Что говорите? Ошибся? Что ж, извиняйте, виноват. Дурак был, исправлюсь!

— Так что, у нас где-то полыхнет? — ерзал от нетерпения Рыжков.

— Вот сколько раз я тебе говорил: учись анализировать информацию! — менторским тоном заговорил Григорий. — Карту боевых действий на фронтах давно смотрел?

— Сегодня смотрел, — нахмурился, вспоминая, Прорва. — Перед завтраком. Она же на щите у входа в столовую висит.

— И что скажешь? — Дивин сорвал травинку и принялся жевать стебелек. — Какое, по твоему, направление представляется