Расцвет и падение. Краткая история 10 великих империй - Пол Стретерн

Всего лишь за полвека до этого, английский моряк Джон Хокинс похитил плывший из Африки в Карибское море португальский корабль с тремястами чернокожими рабами, которых моряк продал в Санто-Доминго. Осознав прибыльность бизнеса, он занялся т. н. «треугольной работорговлей», в которой на тот момент уже были задействованы несколько европейских стран. Из Европы шли корабли, нагруженные тканью, инструментами, оружием и ромом. В западной Африке эти дешевые европейские товары предлагались местным вождям в обмен на рабов. Затем отправлялись через Атлантику в Карибское море, преодолевая второй отрезок пути «треугольника», печальной известный как «средний проход». Обычно «груз» – закованные в цепи чернокожие рабы, был уложен под палубой тесными рядами. Рабам приходилось терпеть удушающую жару и ужасные условия. Многие просто погибали, хотя в интересах капитана и его спонсоров казалось необходимым довезти как можно больше драгоценного груза живьем. Корабли с «человеческим грузом» перевозили в Вест-Индию до двухсот пятидесяти рабов, а иногда даже до шестисот, там товар реализовывали благодаря владельцам сахарных плантаций. Рабов отправляли выполнять непосильный труд – рубить сахарный тростник в условиях субтропической жары. Некоторых из них продавали на север – на Британские плантации в Виргинии.

Еще в 1619 г. первые африканцы прибыли в британскую колонию Джеймстаун. На тот момент они числились как «наемные работники», а не «постоянные рабы»: они трудились на хозяев в течение определенного срока, после чего их отпускали, а иногда даже давали участок земли. К тому времени в Джеймстауне уже были и другие наемные рабочие из Англии – мужчины и женщины, в родных краях преступники, приговоренные и обязанные работать на заморских «плантациях».

Выходит, что Джеймстаун был не только плантационной колонией, производящей хлопок, табак и древесину на экспорт, но и исправительной – с осужденными, выполнявшими фактически рабский труд. В 1640 г. чернокожий и два белокожих наемных работника сбежали из Джеймстауна на север, в сторону Мэриленда. Всех троих поймали и заставили предстать перед Советом губернатора Виргинии. Двум белокожим беглецам увеличили срок отбывания, а чернокожего Джона Панча приговорили к пожизненному заключению. По словам Родни Коутса из университета Майами, Джон Панч стал “первым официальным рабом в английских колониях”[44].

Все морские державы, даже Швеция и Россия, торговали рабами. Согласно подсчетам, до отмены рабства через Атлантику перевезли до двенадцати с половиной миллионов африканцев, причем из них только около одиннадцати миллионов выжили в условиях «среднего прохода».

Британский борец за отмену рабства Уильям Уилберфорс в 1807 г. смог провести через парламент закон об отмене работорговли; США последовали его примеру в 1808 г. С тех пор специальная британская морская эскадра получила задачу перехватывать невольничьи суда, покидающие Западную Африку.

Несмотря на это, на сахарных плантациях на Британских Карибских территориях рабский труд существовал до 1833 г. Только тогда владельцы этих плантаций были вынуждены освободить своих рабов. После этого они получили «компенсацию за потерю собственности» в общей сложности около двадцати миллионов фунтов стерлингов[45] – не меньше, чем сорок процентов годового расхода британского правительства на военно-морской флот, армию, гражданское управление и органы власти на всей территории государства. Если переводить на современные деньги, сумма выплат составила шестнадцать с половиной миллиардов фунтов стерлингов.

Учитывая все усилия Уилберфорса и британского флота, все равно работорговля – нечто большее, чем просто черная страница в истории Британской империи. Безусловно, в качестве «смягчающего фактора» мы можем вспомнить о том, что и другие империи были вовлечены в работорговлю, и все же именно англичане первыми отменили рабство. В США это произошло в 1865 г., а в Бразилии – только в 1888 г… Стоит вспомнить, что все империи, о которых мы говорили до этого, в значительной степени опирались на рабство: в повседневной жизни и при строительстве великих памятников – пирамид и изящных колонн Парфенона, огромной пещеры, вырытой для размещения терракотовой армии Цинь Шихуанди, и камней, высеченных и вывезенных для строительства великих стамбульских мечетей. Все это стало возможным благодаря рабскому труду. Но это было в далеком прошлом.

Возможно, главной причиной нашего беспокойства по поводу рабства в Британской империи, в Америке и в европейских империях, служит тот факт, что доходы от этой чудовищной торговли заложили основы мира, в котором мы живем. Британия сколотила огромное состояние на денежных доходах с сахарных плантаций. Ник Дрейпер из Университетского колледжа в Лондоне, исследовав размер компенсаций, полученных британскими рабовладельцами, считает, что «пятая часть богатых британцев Викторианской эпохи полностью или частично пополняла свое состояние за счет рабовладельческой экономики».

На самом деле, к 1833 г. среди британцев насчитывалось около сорока шести тысяч рабовладельцев. Именно за счет выплат от государства сколотили свое состояние предки Джорджа Оруэлла, Грэма Грина, бывшего премьер-министра Дэвида Камерона и многие другие; даже епископ Эксетерский получил четыре тысячи фунтов стерлингов, равных полумиллиону в наши дни. Удивительно и то, что половину получателей компенсации 1833 года составили женщины, получившие рабов по наследству.

На эти самые деньги создали современные банки, построили загородные особняки и огромные поместья. В них – финансовая основа эры паровых двигателей, железных дорог, лучшего в мире военно-морского флота и промышленной революции, превратившей Британию в величайшую державу мира. Той самой промышленной революции, которая преобразила Европу и принесла модернизацию всему миру! Другими словами, мир, каким мы его знаем, зиждется на этих деньгах. Бальзак заметил однажды: «за каждым большим состоянием кроется преступление».

На другом конце света, на востоке, там, где сейчас Индонезия, располагалась самая маленькая и ранняя территория Британской империи – остров, площадью почти в пять квадратных километров: Рун, входящий в группу островов Банда посреди архипелага в полторы тысячи километров между нынешними Борнео и Папуа-Новой Гвинеей. Острова Банда были открыты португальцами в 1511 г., в 1609 г. в дело вмешалась голландская Ост-Индская компания, а в 1611 г., британский мореплаватель Натаниэль Кортхоуп завладел островом Рун.

Малоизвестный архипелаг привлекал тем, что тогда это был единственный источник мускатного ореха, который в Европе ценился так высоко, что стоил больше, чем вес золота, за него заплаченного. Помимо вкусовых качеств, ценились и его якобы целебные свойства: считалось, что он останавливает кровь и может излечить от чумы. Примерно пятьсот грамм мускатного ореха можно было купить на Руне всего за один пенни по старому стилю. В Лондоне эти же пятьсот грамм стоили бы почти два с половиной фунта. На некоторых товарах зарабатывали до 68 тысяч процентов.