Игра по-крупному - Фридрих Незнанский

— Откуда вы все-таки взяли, что Алекпера со­бираются выкрасть? — спросил Самед.

— Я бы так поступил на их месте, — сказал я, не скрывая своего нетерпения. — Это во-первых. Во-вторых, они пока не столковались в цене с похитителями. Возможно, они еще торгуются. А может быть, уже и столковались. Во всяком слу­чае, намерения у них такие были — мы прослу­шали запись их разговора. Но что с тех пор про­изошло между ними — неизвестно.

— Вы меня убедили, — подумав, сказал осто­рожный Самед. — Я дам вам пароль. Спросите у моего дяди, какую книгу я больше всего люблю. Алекпер ее тоже знает. На триста седьмой стра­нице этого издания, которое есть у него и у меня, восьмая строчка сверху. Пятое слово, если счи­тать справа. Об этом будете знать вы и Алекпер. Больше никто. Это и будет пароль. Можете прямо сейчас позвонить моему дяде Мешади. Он передаст по спутниковой связи в наше посоль­ство для Алекпера.

Солонин, все еще стоявший в дверях, недо­вольно поморщился: еще одна головная боль — какой-то пароль...

— Не хотелось бы больше тратить время, — сказал я Самеду. — Мы прямо сейчас позвоним вашему дяде.

— И последнее, — сказал Самед. — Я отниму у вас еще минуту, не больше. Речь пойдет о неф­тепромышленнике Мансурове. Он сейчас здесь, в Москве. Что-то затевал, безобразно себя вел, как если бы власть уже была у него в кармане. При­шлось сдать его в милицию. У вас есть связи. Нельзя ли его подержать там как можно дольше?

Эта просьба мне не очень понравилась, и я ничего не пообещал Самеду. А вот дядюшке по­звонил сразу.

— Всеблагостный, — назвал он слово паро­ля. — Только не удивляйтесь. Самед тщательно штудирует мировые религии. Новый завет явля­ется его любимой книгой. Я позвоню в Тегеран.

— Всеблагостный, — повторил за мной Соло­нин. — Ладно, посмотрим, как там все обернется с вашими таинственными словечками.

Он ушел, а я снова включил магнитофон. Спать уже не хотелось. Столько событий за одну ночь. Какой тут сон? Следовало бы еще послу­шать наших братцев...

« ...Скажи ему, что мы тоже люди подневоль­ные, — произнес Русый-старший, чей голос я уже свободно различал, несмотря на сильные по­мехи. — За нами тоже кое-кто стоит. — И набро­сился на брата: — Переводи! Сколько бабок я вложил, чтобы ты английский выучил. Перево­дишь через пень колоду... »

«Я знаю, кого вы представляете, — вежливо ответил ибн Фатали, выслушав перевод. — С этим человеком я беседовал прошлой осенью на сессии ОПЕК в Вене. Там он был в скромной должности советника председателя вашей делега­ции. Кстати, очень сведущий, волевой и с широ­ким кругозором, несмотря на относительную мо­лодость... Помню, к нему председатель обращал­ся по-семейному — Гоша».

«Ну раз знаете, — сказал Леха, — то вы долж­ны и нас понять».

«Что ты ему сказал?» — спросил Костюха.

«Насчет хозяина, — ответил Леха. — А что, нельзя?»

«Я веду разговор, — заявил старший брат, — твое дело только переводить, а не лезть поперек батьки в пекло».

«Думаю, этот Гоша далеко пойдет», — сказал, переждав их распри, ибн Фатали.

«Если не остановят? — снова не удержался Леха. И брату: — Он говорит, мол, Гоша пойдет далеко. А я говорю: пока не остановят».

Переводчик был явно пьян, лез не в свое дело, путал английские слова с русскими.

Я выключил магнитофон. Машина удалялась, звук слабел. К тому же Леха своими пьяными комментариями затмевал смысл сказанного.

Итак, снова всплыл этот Гоша. И неспроста его упомянул заморский гость Джамиль ибн Фа- тали. Почему же он знает этого Гошу, а я не знаю? Своего соотечественника, которого навер­няка ищут органы?

Этот пробел следовало устранить. Можно было бы позвонить в Москву и расспросить Мер­кулова. Может, у них в прокуратуре есть что-ни­будь об этой популярной в определенных кругах личности?

Я взглянул на часы. Куда сейчас звонить... В Москве только семь утра. За окнами там сплош­ная темень. Метель и мороз одновременно, если верить сводкам погоды.

Все-таки надо поспать. Это не я себе сказал, а мой организм заявил об этом. В школе Реддвея были специальные тренировки для быстрого за­сыпания. В то утро они мне не понадобились: уснул мгновенно, как камнем ушел в воду.

Хозяин «шестерки» сначала не хотел откры­вать дверь, все глядел в глазок, и тогда Грязнов выталкивал на передний план Володю Фрязина, как более благообразного, более внушающего до­верие. Потом хозяин расхрабрился и решил про­верить Володины документы через дверную це­почку.

Вот запугали человека, подумал Грязнов, входя вслед за Володей в квартиру. Хозяин вздрогнул, увидев его, перевел взгляд на Володю, но ничего не сказал.

Грязнов мрачно оглядывал прихожую — тес­ную и заставленную всяким хламом.

Наконец вышла и хозяйка — она что-то жева­ла, поправляя халат, расходящийся на ее обшир­ном бюсте.

— Вы только не обижайтесь, но вот у наших соседей тоже так пришли поздно в форме, доку­ментами перед носом помахали, а после все цен­ное вынесли. И еще хозяина заставили помо­гать...

— Мы не обижаемся, — сказал Грязнов. — Я сам, когда дома торчу, если позвонит кто, требую документы показать, потом в отделение звоню, проверяю, служат ли там такие и посылали ли их ко мне с обыском без санкции прокурора...

Володя не выдержал и фыркнул.

— Вам смешно, — поджала губы хозяйка, перестав жевать, — а вот у меня на работе...

— Потом, — прервал ее Грязнов. — Потом расскажете. А сейчас другое мне скажите: вы ма­шину, когда ее вам вернули, помыли?

— А как же! — воскликнула хозяйка, не давая мужу вставить слова. — Я сама всю ее перемыла, только коврики не вытрясла.

Коврики не вытрясла — спасибо и за это.

— Мы хотели бы осмотреть вашу машину еще раз, — сказал Володя.

Хозяин с важным видом стал надевать свою теплую куртку прямо на пижаму.

— Ты хоть штаны Надень! — сказала жена. — Подождут тебя.

— Подождем, — подтвердил Володя.

Машина стояла рядом с подъездом. Володя пропустил Вячеслава Ивановича вперед. Стал светить ему фонариком.

Грязнов начал, кряхтя, осматривать коврики и педали машины.

Вот он — след. Не очень заметный и очень уж большой. Кровь засохла и совсем незаметна на буром резиновом коврике для ног.

Если убийцу ждали, то он сел либо рядом с водителем, либо на заднее сиденье. Не на место же водителя.

Володя напомнил ему про отпечатки кроссо­вок на лестнице. Странно немного: в такой холод — и кроссовки...

— А ты не стой, — наконец сказал он Воло­де. — Мы как договорились? Снимай отпечатки пальцев. С ручек, стекол... Конечно, это надо делать с понятыми, да уж столько времени про­шло... Много потом на ней ездили? — спросил он хозяина.