Сэндмен Слим - Ричард Кадри

Слева от меня по пустынной улице проносится кувыркающийся мотоцикл. Он бьется всеми частями и искрит, разваливаясь на части, постепенно сбрасывая пластиковую и хромированную «кожу». Это довольно завораживающе – наблюдать, как машина постепенно превращается в расширяющееся облако шрапнели.

Но затем я стукаюсь о поверхность улицы и начинаю кувыркаться сам. Потом скольжу несколько метров на заднице, после чего снова кувыркаюсь. Я смутно помню, что есть какой-то правильный способ падения, если «убрался» на мотоцикле, но, судя по тому, что моя голова бьется об асфальт и крышки канализационных люков, я явно не соблюдаю правила техники безопасности. Все, что я могу в этот момент – просто свернуться в шар и надеяться, что не сломаю себе ничего важного.

И мне опять везет. Я ухитряюсь отделаться глубокими ссадинами на руках и ногах. Спасибо кевларовой ткани. Кожаная куртка изрядно потрепана, но меня это устраивает. Нет ничего постыднее, чем девственно свежая байкерская кожа. Однако джинсы выглядят так, будто на них напала целая стая росомах. Мотоцикл, понятно, – в хлам. Я уволакиваю то, что от него осталось в сторону и оставляю между двумя ободранными полицейскими машинами. Отсюда до Видока всего пара кварталов, так что остаток пути я прохожу пешком.

В ДВЕРЯХ Видок смотрит на меня взглядом отца, который уже смирился с тем, что, как бы он ни старался, его сын-шалопай вряд ли доживет до тридцати. Он впускает меня внутрь, милосердно ни о чем не расспрашивая. Аллегра улыбается мне, как младшая сестра, которая думает о том же, о чем и отец, но находит это забавным.

– У тебя осталась моя старая одежда?

– Думаю, в одном из шкафов что-то есть. Подожди здесь и постарайся ничего не заляпать кровью.

– Я показала Эжену магию огня, которой ты меня научил, – говорит Аллегра.

– Это вряд ли можно назвать магией. Скорее трюк. И не учил я тебя ничему. Просто наложил чары на твою руку и дал тебе примерно одну молекулу из того, что могу делать сам. Это не то же самое, что учиться магии. Помни об этом, чтобы потом не разочароваться.

Видок выходит из спальни со знакомыми потертыми джинсами.

– Спасибо, – говорю я ему.

Затем снимаю свои изодранные штаны, бросаю их в угол и надеваю чистые джинсы. И только после этого мне приходит в голову, что, хотя скромность в Аду совсем не ценится, вести себя подобным образом на Земле совсем не обязательно. Видок и Аллегра смотрят на меня с жалостью, как на дебила, и их трудно за это винить.

Видок ведет нас в коридор, останавливается и смотрит на меня.

– Аллегра теперь с нами, – говорит он. – Она должна видеть и понимать, что мы делаем. Сегодня ты слишком пьян, чтобы спокойно угнать еще одну тачку, хотя я понимаю, что тебе хочется именно этого. Покажи лучше девочке свой истинный дар. Докажи ей, что ты способен на что-то еще, кроме нанесения увечий себе и окружающим.

– Куда идем?

– Перекресток Бродвея и Третьей улицы. Брэдбери-билдинг[60].

Я протягиваю Аллегре руку.

– Ты готова к следующему шагу?

– К какому?

– Это вопрос действия, а не познания. Либо ты готова, либо нет.

Она колеблется секунду, потом берет меня за руку.

– Показывай.

Видок берет ее за другую руку, и я втягиваю их обоих сначала в тень, потом в Комнату.

– Что это за место?

– Центр Вселенной.

– И что это значит?

– Отсюда можно попасть куда угодно. На любую улицу. В любую комнату. На другой конец города, на Луну или в детскую комнату Элвиса.

– Если ты можешь идти, куда захочешь, в любой момент, зачем ты крадешь машины?

– Потому что через стены ходят только призраки. Люди пользуются машинами.

– Мистер Мунинн ждет, – говорит Видок. – Надо идти дальше.

Я беру Аллегру за руку, Видок касается ее плеча, и мы вместе выходим на Бродвей – прямо к зданию Брэдбери-билдинг. Уже достаточно поздно, чтобы нас мог кто-то заметить. В такое время здесь трутся только пара алкашей да несколько ужасно деловых бизнесменов, которые настолько влюблены в свои телефоны, что взорвись у них в штанах ядерная бомба, они вряд ли обратят на нее внимание.

Аллегра оглядывается и бьет меня по руке с такой силой, что я сразу понимаю: она настроена серьезно.

– Какой же ты говнюк! Ты мог сделать так же прошлой ночью, но вместо этого заставил меня тыкать в тебя ножом.

– Я считал, что ты еще не готова…

– Я все сказала: любишь мазохизм – в телефонной книге есть куча профессионалок.

Брэдбери-билдинг – это гигантский павильон в викторианском стиле. Как будто инопланетяне погрузили одну из влажных грез Жюля Верна в янтарь и бросили посреди Лос-Анджелеса. Внутри – открытое пространство с кирпичными стенами и коваными мостками, ведущими к офисам и магазинам.

Мы входим в железный лифт, похожий на клетку для вымершей птицы размером с лошадь. Вслед за нами заходят два парня. С мрачными мордами. В темных костюмах. В темных очках, которые выглядят так, будто их никогда не снимают – словно они припаяны к лицам. В них они моются в душе и трахают жен своих лучших друзей. Большинство парней в костюмах меня откровенно бесят, потому что от них так и прет копами, нелегально подрабатывающими охранниками. Может, они и не на службе сегодня, но коп – это всегда коп. Оказавшись с ними в одной клетке, я начинаю мечтать о том, чтобы выгрызть себе путь наружу из этой паровой крысоловки. Самое смешное, что, пока мое давление скачет на Марс и обратно, их сердцебиение остается абсолютно ровным. Как и их дыхание. Копы заставляют меня нервничать и в более спокойные времена. Но теперь, когда я в течение нескольких дней каждые два часа грабил людей и угонял машины; когда у меня с собой Адский нож и незарегистрированный пистолет, боюсь, темная сторона моей личности станет очевидна даже дураку.

Видок нажимает кнопку пятого этажа. Один из людей в черном жмет на третий. Если кто-то из этих двоих хотя бы моргнет, я раскрашу лифт их кишками и мозгами.

Но ничего плохого не происходит. Лифт останавливается на третьем. Копы спокойно выходят и держат путь вдаль, даже не подумав оглянуться. Самый п…дец в том, что я немного разочарован. Я был уже готов к драке, но ее не случилось, и я чувствую себя обманутым. Как будто меня раздразнили, но ничего не дали. Мне отчаянно хочется что-нибудь разломать. Мне приходит в голову, что я скорее всего еще не протрезвел, и единственное, что меня может сейчас успокоить, – это сигарета или случайное насилие. Или мимолетный взгляд на самое страшное уродство известной части Вселенной.

Прямо напротив лифта – магазин, торгующий предметами домашнего декора. В дорогущем бутике, похожем на кошмарный сон, продается фальшивая экзотическая дрянь для поднявшихся на интернет-торговле кокаинистов с кучей денег и полным отсутствием стыда. Здесь есть даже златоглазые фарфоровые гепарды в натуральную величину… Поддельная антикварная китайская мебель… Пластиковые будды… Шаблонные тибетские тханки[61].