Байки старого телемастера - Геннадий Гендин

* * *

А закончилась эта эпопея ещё одним весьма забавным эпизодом. Когда была изготовлена опытная партия «Темп-21», Хейфец поручил мне пригласить на завод для демонстрации наших достижений корреспондента какой-нибудь популярной московской газеты. Он хотел показать читающей публике, что и мы не лыком шиты и «…впереди планеты всей…» не только в области балета и ракетостроения, но и в такой престижной области, как цветное телевидение.

Сказано — сделано. В то время самой читаемой и популярной газетой у москвичей считалась «Литературная газета». Я посетил её главного редактора, объяснил суть дела, после чего он без колебаний выделил мне довольно молодого и весьма шустрого парня, который с радостью согласился завтра же прибыть туда, куда ему укажут. Я взял его номер телефона и сказал, что проинформирую его после согласования даты визита с руководством завода.

Демонстрация была назначена на следующую субботу, и поглазеть на истинное чудо напросились ещё около десятка разных чиновников из министерства. Сообразительный читатель наверняка уже догадался, что зрителям были продемонстрированы все три американских диапозитива и на закуску фильм… «Полосатый рейс».

Восторг у публики был неподдельный, поскольку зрелище по тем временам и впрямь было впечатляющее. В воскресенье «Литературная газета» не выходила, а утром в понедельник я по дороге на работу купил свежий номер, перелистал страницы и нашёл то, что искал.

Впрочем, то, что я нашёл и прочёл, выходило далеко за рамки моих самых смелых ожиданий. Потому что начиналась статья буквально и дословно так:

«В зале гаснет свет, и на экране нового советского телевизора «Темп-21», переливаясь всеми цветами радуги, возникает до боли знакомая каждому советскому человеку картина великого русского живописца… «Охотник в болотных сапогах».

Я представляю, что могли подумать едущие рядом со мной в метро пассажиры, когда вполне приличный на вид молодой человек с литературной газетой в руках вдруг ни с того ни с сего заржал с такой силой, что сидящая рядом старушка вздрогнула и начала истово креститься.

Я покинул вагон, вернулся в издательство «Литературки», зашёл к выпускающему редактору, положил перед ним номер с раскрытой статьёй и попросил его уточнить фамилию великого русского живописца.

— А в чём, собственно говоря, дело? — встревожено спросил он.

— Да, в общем, ничего особенного. Просто интересно. В плане общекультурного развития.

* * *

Бедолагу-корреспондента мне даже стало искренне жаль, когда мы с ним покидали кабинет выпускающего редактора.

С моего согласия было решено материал оставить «как есть», опровержений и объяснений в газете не давать и сделать вид, что всё нормально.

— Какого лешего тебе понадобилось выдумывать этот вздор? — спросил я его на выходе из здания редакции.

— Понимаешь, хотелось, чтобы статья получилась красивая…

Помимо совершенно выдающихся, экстраординарных событий, наподобие бросаний телевизоров из окна третьего этажа (о чём был рассказ в 16-й байке), на московском дважды ордена Ленина радиозаводе ТЕМП, являвшемся головным предприятием большого производственного объединения, постоянно случались различные более мелкие, но не менее забавные и курьёзные происшествия. Это и не удивительно, поскольку один только головной московский завод имел в штате более 14 000 человек, и ещё почти столько же было в составе особого КБ, являвшегося по существу неотъемлемой составной частью завода, хотя и имевшего собственный статус.

В телевизионном конструкторском бюро, входившим в состав Отдела Главного Конструктора завода, было три отдельные лаборатории и экспериментальная макетная мастерская с общей численностью около 50 человек. Коллектив у нас был достаточно устоявшийся и весьма дружный, «текучести кадров», как тогда было принято выражаться, не наблюдалось, а новые люди появлялись в штате не так уж и часто.

Наиболее существенное вливание произошло однажды, когда по решению ЦК КПСС была объявлена борьба с раздуванием штатов в союзных и республиканских министерствах. Последовавшие за этим массовые сокращения министерских штатов, как и следовало ожидать, никак не затронули руководящие, высокооплачиваемые структуры, а вылились в увольнения уборщиц, курьеров, вахтёров, лифтёров и прочих многочисленных секретарш.

Но поскольку одно из предыдущих грозных постановлений ЦК КПСС было прямо направлено на борьбу с тунеядством, то оказалось, что просто так всех «лишних» сотрудников министерств выгнать на улицу было нельзя, дабы они не пополнили армию этих самых тунеядцев.

Поэтому министерства нашли соломоново решение: всех увольняемых попросту… оформили переводом на подчиненные им предприятия. И то правда — подумаешь, к 14 000 сотрудников добавилось ещё 20 или 50 молоденьких симпатичных девочек: неужто дирекция завода не найдёт им достойного применения?

* * *

Так в нашем телевизионном КБ появилась Томочка. По установившейся (я полагаю не только у нас в КБ, но и по всей стране) традиции рабочий день, официально начинавшийся в 8.30 утра, на самом деле начинался на 30 минут позже, а заканчивался на те же 30 минут раньше положенного. Промежуток между 8.30 и 9.00 у женской половины нашего КБ использовался для восстановления косметики, обмена кулинарным опытом и прочими светскими сплетнями, а у мужской половины — традиционным утренним перекуром с обсуждением спортивных итогов минувшего дня. Завершалась утренняя тридцатиминутка, как правило, утренним же коллективным чаем. К этому мероприятию обычно успевали подтянуться все опаздывающие на работу.

В один из таких обычных дней, когда большинство чаёвников уже размачивало в кипятке чайные пакетики, дверь лаборатории отворилась, и на пороге возникла почти эфемерная фигурка маленькой девочки с двумя тоненькими косичками, в строгом тёмно-синем костюмчике.

Фигурка переступила порог, остановилась и едва слышным тоненьким голосочком сказала:

— Здравствуйте!

Все мы дружно перестали макать пакетики и застыли с разинутыми ртами. Не растерялся только один наш «штатный юморист», отличавшийся приверженностью к нетрадиционному «чёрному» юмору.

— Здравствуйте, небесное создание! Вы, ангелочек, часом не заблудились? И почему я не вижу у вас за спиной белоснежных крылышек?

Вошедшая сделала ещё один шаг вперёд и заявила:

— Меня зовут Тамара Васильевна. Тамара Васильевна Новикова — уточнила она. — Я ваша новая сотрудница.

Не знаю, что в этот момент подумали остальные участники наступившей гоголевской «немой сцены» из «Ревизора», но мне первыми пришли на ум некрасовские строчки «…в больших сапогах, в полушубке овчинном, в больших рукавицах, а сам — с ноготок».

* * *

Томочка сразу же вписалась в наш преимущественно мужской коллектив. В свои 19 лет она выглядела едва ли на 15, была очень застенчивой, на редкость простодушной и удивительно исполнительной и усердной. Поскольку ничего другого, кроме работы с бесчисленными министерскими бумагами, она не умела, её для начала приобщили к аналогичной работе в масштабе одной отдельно взятой лаборатории. Работа была не обременительной и состояла в отслеживании директорских приказов и распоряжений, непосредственно касающихся нашего отдела, заполнением разных отчётов, а также выписыванием и получением со склада различного барахла и радиодеталей.