Игры двойников - Михаил Тропин

Я поднял «Амфибию» и прицелился в руку Радхавана – он даже не попытался защититься или спрятаться. Прицел, мягкий спуск – есть! Радхаван выронил пистолет и затряс раненой рукой, следующую пулю я послал в плечо, и он упал. Выстрел Брачича по ногам сбил еще одного каутильца, и десантник но дал еще два выстрела в черноволосые макушки, едва видные между двумя полиморфами. Остальные по-прежнему стояли. Почему они не прячутся и не вступают в бой? Ждут кого-то?

В тот же момент я понял, что они уже дождались! Брачич резко вскочил на ноги – вот что значит боевой опыт! – но я едва успел увернуться от ножа нового бойца, налетевшего сзади. Три каутильских солдата, отсвечивая золотистым сиянием, одновременно бросились с разных сторон на десантника, а две пули свистнули одна за другой у меня над головой – я едва успел пригнуться.

– Командир Антон, держись! – завопил над моим ухом долонан, и я с ужасом увидел, как Сигемон, осыпая меня трухой, бросился между мной и стрелявшими. Новые пули пришлись ему прямо в середину туловища.

– Стой, Сигемон!

Два каутильца – один с огромным клинком – бросились к нему. Что же он делает? Жертвует собой, чтобы спасти меня и Брачича? Я хотел остановить долонана, но Радхаван, до сих пор лежавший неподвижно, выбросил вперед руку с пистолетом. Я едва успел упасть и покатиться по растерзанным мокрым мозговикам.

– Врете вы все, не выйдет у вас! – Брачич стряхнул с себя двоих и выстрелил наугад несколько раз из «Амфибии».

Я бросился ему на помощь, но сзади на меня навалился новый противник. Жесткие, рвущие кожу, прикосновения, чужая ладонь под моим подбородком, шершавый рукав рубашки во рту, острая боль за ухом – он же мне шею ломает! Пригнув голову к груди и свернувшись в клубок, я откатился в сторону, но противник не отступал, вжимая меня лицом в труху. Задыхаясь и отплевываясь, я ударил каблуком – противник на моей спине вдруг обмяк, рука, пытавшаяся сломать мне шею, исчезла. Я мгновенно развернулся к противнику и всадил еще две пули, целясь в грудь. Он упал, и пленка его экзоскелета неожиданно разорвалась по всей длине, открыв грудь и живот. Я выстрелил еще раз, и он больше не шевелился. Почему пленка разорвалась так легко, она же срастаться должна! И вообще, «Ашока» – это наружный экзоскелет для выхода в открытый космос, а не тряпка!

– Бегите, я их задержу! – просвистел Сигемон почти трезвым голосом. Как он задержит? Бежать-то некуда! Мы были втроем на поляне посреди леса напротив красного модуля, а вокруг нас стояли пять каутильских бойцов с ножами, а над головами у них мерцало нежное сияние. Двое бросились на Сигемона, остальные кинулись на нас. Блеснул длинный нож, с мокрым шорохом и хлюпаньем разошлась кожа, и пронзительный крик долонана ударил по ушам. Мелькнул судорожно дергающийся ласт, блестящий нож полоснул живое тело и задвигался, будто кромсая его на куски.

– Руки вверх! – крикнул противник впереди, целясь в меня из своей «Амфибии». Я развернулся, подставив под выстрел своего седока, выпрямился, отбросил его, ударил ногой в подбородок и застыл. Лицо человека с «Амфибией» не было лицом каутильца, это был землянин! Больше того, это был Мануэла, Мануэль Кантор! Какое он имеет отношение к этому отряду?

Две пары рук схватили меня сзади, пытаясь заломить руки за спину, я отбивался ногами, но согнулся, получив удар в живот от третьего нападавшего. Сладковатый запах ударил мне в нос, потная рука в мягком рукаве попыталась зажать мне рот, я укусил ее за палец. Рука исчезла, я ударил кулаком в воздух, получил удар ножом, но все же вырвался, ударив кого-то лбом в лицо. Кто-то ударил меня сзади, я сделал шаг, чтобы не упасть, но спереди наступали еще двое.

Кровь растекалась по правому рукаву «Берсерка», моя рука стала тяжелой и неповоротливой. Я ранен? Ну если даже так, я не сдамся! Прыгнуть под ноги противнику, схватить его под колени и свалить было просто, но двое других уже целились ботинками мне в висок. Горб полиморфа вырос под ногами, я покачнулся, упал, ободрав о лианы руки, потом кто-то навалился на меня сверху, я нажал спуск «Амфибии», но патроны кончились.

Рядом оказалось тело долонана, сплющенное, будто на него надавили сверху. Темноволосая голова Брачича мелькала среди окруженных сиянием голов каутильцев. Скорее помочь ему! Я видел, как великан Брачич обхватил сзади одного из каутильцев и сломал ему шею так же, как пытались сломать мне. Подхватив убитого, он с силой бросил его в троих наступавших на него. Но четвертый каутилец зашел сзади, сделал какое-то короткое движение, что-то блеснуло, и голова Брачича вдруг дернулась, он согнулся и исчез в яростно шевелящейся, бьющейся массе тел.

Огромный нож, которым был убит Сигемон, снова мелькнул передо мной, удар в спину сбил меня с ног. Боли не было, но я не мог вздохнуть. Я закашлялся, пытаясь вытолкнуть то, что мне мешало, наклонился, и кровь широкой теплой струей выплеснулась изо рта, заливая зеленую спину полиморфа. Откуда ее столько? Перед глазами мелькнуло что-то длинное и коричневое. Откуда здесь бревно?

Это было последнее, что я успел подумать. Потом стало темно и тихо.

Когда я снова открыл глаза, было так же тихо. Кажется, я все-таки выжил. Витанское солнце по-прежнему сияло в зеленоватом небе, под ним развевались золотые знамена фламбойянов и мерцали пристальные глаза окулумов. Я лежал на спине, в экзоскелете, и вся кожа чесалась, как будто в него наползли муравьи. Но ведь муравьев на Вите нет и быть не может! В разрезе на правом рукаве была видна чистая кожа руки, как будто раны здесь никогда не было, а сам разрез на глазах затягивался новой тканью, и эта ткань была мягкой, будто нижнее белье. Странный какой-то экзоскелет, хамелеоновый вроде, красный во всяком случае, под цвет перьев, точная копия «Берсерка». Вот карманы, вот тяги усиления на рукавах и штанинах, вот круглые механические суставы, вроде бы прочные, но все какое-то чересчур гладкое, ненастоящее! Двигатель здесь не работает, конечно, но может ли он вообще работать? И не проверишь, придется идти на своих ногах. Ноги как будто в порядке, руки тоже. Обе ладони тоже были чистые, даже разбитых костяшек не было заметно. Как так могло получиться после драки? Я ощупал пояс – «Амфибии» не было, но лучевик висел на своем месте в петле. Хотя кому он нужен в двух километрах от колодца, все равно не будет работать!

Я сел и оглядел поляну. Сигемона не было видно ни живого, ни мертвого, однако невдалеке ползал и пожирал что-то здоровенный мозговик. Куски большого экзоскелета, кажется, такого же мягкого, как на мне, валялись в нескольких шагах от меня. На середине поляны лежали убитые нами каутильцы, но оружия рядом с ними не было. Все было тихо, только зуд снова и снова пробегал волнами по коже, будто временами я чувствовал чье-то присутствие. Что это такое? Да ладно, о чем я думаю? Сигемон исчез, Брачич погиб в бою, а я, командир, допустивший это, обдумываю, что там у меня чешется! Что я за командир, если остался в живых после гибели своего отряда?

Ладно, отвечать за свою глупость я буду позже, а пока надо хотя бы похоронить Брачича! Я поискал глазами десантника. Вот он, рядом с каутильцами – шея свернута на сторону, экзоскелет залит кровью из ран на груди и животе. Я встал и осторожно подошел. Без сознания или умер? Голова цела, и если бы рядом был хороший больничный робот, регенерировать можно было бы… Темные волосы слиплись от крови, глаза над разбитым носом закрыты. Что-то огромное, коричневое, длинное, как бревно, рванулось к телу, я едва успел отскочить. Гладенец, да какой огромный! Поводя слепой головой с жадно открытой присоской, беспрестанно извиваясь и стуча хвостом, гладенец быстро подполз к убитому и вытянулся вдоль мертвого тела. Он что, сожрать его хочет? Такого гладенца я уже видел рядом с собой прежде, чем потерял сознание. Как его остановить? Сладковатый запах распространился по поляне. Гладенец и человек сплелись в одно целое и покатились по поляне, окутанные золотистым сиянием. Прекратить, прекратить это немедленно!