Наследие Темного Меча - Трейси Хикмэн

— Я знаю, почему ты сделал второй меч, Джорам, — чтобы защитить себя и своих любимых от магии. Именно поэтому ты так за него цепляешься. Да, я признаю — их очень интересует Темный Меч и его секреты. Епископ Радисовик — ты помнишь его? Ты знаешь, что он добрый и мудрый человек. Он получил послание — как он думает, от самого Олмина, — которое касается Темного Меча и того, как можно с помощью меча спасти наш народ. Решай сам, возьмешь ты с собой на Землю Темный Меч или нет. Я не буду даже пытаться как-то повлиять на твое решение. Меня заботит лишь одно — чтобы ты и твоя семья были в безопасности. Настолько ли важен для тебя Темный Меч, сын мой, чтобы ради него ты пожертвовал своей семьей?

Джорам встал. Он отпустил руку Гвендолин и шагнул в сторону, чтобы жена не успокаивала его. Его голос зазвенел от гнева.

— Как я могу им доверять? Что я знал от этих людей в прошлом? Предательство, обман, убийства…

— Уважение, любовь, сочувствие, — продолжил за него Сарьон.

Лицо Джорама помрачнело. Он не привык, чтобы его перебивали. Не знаю, что бы он сейчас сказал, но вмешалась Гвендолин.

— Отец, расскажите, что предлагает нам король Гаральд, — попросила она.

Сарьон так и сделал. Он сказал, что на форпосте их ожидает корабль, который отвезет Джорама с семьей на Землю, где для них приготовлено жилье. Он с сожалением добавил, что многие вещи придется оставить здесь, потому что на корабле не хватит места для большого количества личного багажа.

— Зато для Темного Меча место всегда найдется! — рявкнул Джорам и презрительно усмехнулся.

— К черту Темный Меч! — разозлился Сарьон, потеряв наконец терпение. — Пусть он сгинет! Я не желаю больше о нем слышать! Оставь его здесь! Зарой в землю! Уничтожь его! Мне все равно, что ты с ним сделаешь! Ты, Джорам! Ты, твоя жена и твое дитя. Это все, что имеет для меня значение.

— Для вас, отец! — возразил Джорам. — Поэтому они и подослали вас! Чтобы вы сказали именно это, именно с такой мольбой в голосе! Чтобы мы испугались и бросились бежать. А когда мы уйдем отсюда, ничто не помешает им прийти и обыскать тут все, найти и забрать то, что я отдам, только если меня раньше убьют, — и они прекрасно это знают!

— Что ты такое говоришь, отец? — впервые подала голос Элиза. Она встала и посмотрела Джораму в глаза. — А вдруг это правда? Что, если сила Темного Меча может спасти человеческие жизни? Миллионы жизней! Ты не имеешь права прятать его. Ты должен отдать им меч!

— Дочь, придержи язык! — резко бросила Гвендолин. — Ты не понимаешь, о чем говоришь.

— Я понимаю, что мой отец — упрямый эгоист, — парировала Элиза. — И что он не заботится о нас! Он ни о ком из нас не думает — только о себе!

Джорам мрачно посмотрел на Сарьона.

— Вы выполнили свою задачу, отец. Вы настроили против меня мою дочь. Несомненно, это тоже входило в ваши планы. Она может уйти вместе с вами на Землю, если захочет. Я не буду ее останавливать. Вы можете остаться здесь на ночь, вы и ваш сообщник. Но утром вы уйдете.

Он повернулся и пошел прочь из комнаты.

— Отец! — взмолилась Элиза. Сердце ее было разбито. — Я не хочу уходить! Отец, я не имела в виду… — Она протянула к нему руки, но Джорам прошел мимо, даже не взглянув на дочь, и исчез в темноте. — Отец!

Он не вернулся.

Элиза зарыдала и выбежала из комнаты, в другую часть дома. Я слышал топот ее шагов, а потом вдалеке хлопнула дверь.

Гвендолин осталась одна, бледная и поникшая, как увядший цветок.

Сарьон, запинаясь, начал бормотать извинения, хотя Олмин знает — ему не за что было извиняться.

Гвендолин подняла голову и посмотрела каталисту в глаза.

— Они так похожи, — сказала она. — Кремень столкнулся с кремнем, и посыпались искры. И они так любят друг друга… — Она подняла руку к губам, потом прикрыла ладонью глаза. — Он передумает. Он будет думать об этом всю ночь. И утром ответит не так, как сейчас. Он сделает все правильно. Вы же знаете его, отец.

— Да, — мягко произнес Сарьон. — Я его знаю.

«Возможно», — подумал я. Однако нам предстояла долгая ночь.

Гвендолин поцеловала отца Сарьона в щеку. Мне она пожелала спокойной ночи. Я тихо поклонился, и женщина оставила нас.

Поленья в очаге прогорели до углей. В комнате стало темно и холодно. Я тревожился за Сарьона, который выглядел очень больным. Я знал, он сильно устал за этот утомительный день. После неприятной, скандальной вечерней сцены Сарьон был выжат как лимон.

— Господин, идите спать, — знаками сказал я. — Сегодня вы больше ничего не сможете сделать.

Он не пошевелился, даже как будто не заметил моих жестов. Сидел и смотрел на тлеющие угли, а потом сказал тихо, словно сам себе:

— Я дал жизнь, первому Темному Мечу, и он вытянул свет из этого мира и превратил его во тьму. Джорам прав. Я действительно до сих пор пытаюсь искупить свой грех.

Старик дрожал. Я осмотрел комнату и заметил на стуле возле очага шерстяной плед. Когда я потянулся за пледом, мне на глаза попался крошечный оранжевый огонек в углу между очагом и стеной. Я подумал, что это непотухший уголек, и попытался смахнуть и затоптать его.

Когда я прикоснулся к нему, меня пробрала дрожь. Гладкий пластик, явно не из этого мира. Его не должно было быть здесь. Я вспомнил светящиеся зеленым подслушивающие устройства, которые Мосия обнаружил у нас в доме. Но почему это светится оранжевым?..

— Нипочему, — раздался голос Симкина где-то возле моего локтя. — Просто мне нравится оранжевый цвет.

На стуле сидел Тедди. В его глазах-пуговках отражался оранжевый свет подслушивающего устройства.

Я мог бы спросить, откуда Симкин знает об этом устройстве и что он вообще знает о таких приборах. Я мог бы спросить — почему он ждал до сих пор, почему не показал это устройство раньше, пока было еще не поздно. Я о многом мог бы спросить, но не сделал этого. Наверное, я опасался услышать ответ. Может быть, это была моя ошибка.

И я не сказал Сарьону, что техноманты подслушали весь наш разговор. Возможно, это тоже была ошибка, но я боялся, что Сарьон огорчится еще сильнее. Как бы то ни было, если Гвендолин права — а она знала Джорама как никто другой, — то к утру он передумает. Утром мы все покинем это место, и техномантам больше некого будет подслушивать.

Я взял плед и накинул его на плечи Сарьону. Это вывело каталиста из унылой задумчивости, и я уговорил моего господина идти спать. Мы вместе прошли по темному коридору, и путь нам освещал только скорбный свет звезд. Я предложил Сарьону приготовить для него чай, но он отказался, сославшись на усталость, и предпочел сразу лечь в постель.

Если я и сомневался, рассказывать ли ему о подслушивающем устройстве, то теперь мои сомнения полностью развеялись. Не стоило без толку волновать Сарьона, когда он так нуждался в отдыхе.