История вампиров - Монтегю Саммерс

Люди считали, что душа покидает тело через рот, что рот является не только выходом из тела, но и входом в него, и что именно этим путем войдет в тело душа, случись ей вернуться; кроме того, именно этой дорогой может попытаться проникнуть в тело злой дух или демон. В последнем случае наиболее подходящим способом предотвратить такое вторжение представляется монета или амулет. В христианское время наилучшим средством защиты стали считать святое причастие или какой-нибудь осколок с вырезанными на нем именами святых. Кроме того, нередко покойникам клали в рот осколок керамической посуды с нацарапанным на нем магическим пентаклем. Чрезвычайно значим тот факт, что такой знак часто бывает начертан на дверях домов, чтобы защитить жильцов от вампиров — вриколаков. Во всяком случае, в Греции обычай опускать в могилу вместе с покойным святую евхаристию или вставлять умершему между губами крошку святого причастия возник как своеобразная магическая операция с целью нейтрализовать возможность вампиризма.

Следует отметить, что освященная гостия, если поместить ее в могилу, где похоронен вампир, несомненно не позволит кровососу выходить из могилы, но по вполне понятной причине к такому способу прибегать весьма нежелательно, ибо он отдает опрометчивостью и осквернением Тела Божьего.

В истории сохранилось немало других примеров того, как умершим, отлученным от церкви, не удавалось мирно покоиться в освященной земле. В 1030 году святой Годард, епископ Хильдесхайма, что в Нижней Саксонии, был вынужден за преступления и мерзостные кощунства отлучить от церкви нескольких человек. Однако столь могущественны были их покровители, что своих отлученных сторонников, когда те умерли, они решили похоронить прямо в кафедральном соборе, в самом святилище. За это епископ подверг отлучению и их самих. Тем не менее виновные силой стали прокладывать себе дорогу в различные церкви. На очередном главном празднестве непокорные аристократы, окруженные многочисленными вооруженными спутниками, появились в самом кафедральном соборе. Весь храм был битком набит верующими, люди стояли даже в проходах между рядами скамеек. В глубине, под сводчатой крышей, горел высокий алтарь, уставленный бесчисленными свечами, сияние которых отражалось в зеркале из полированного золота и в хрустальной сердцевине ковчега для святых мощей. Епископ в окружении своих каноников руководил мессой. Прочитав проповедь, св. Годард отвернулся от алтаря и громко приказал всем, кто подвергнут любому церковному наказанию или анафеме, покинуть это священное место. Живые отлученные презрительно усмехнулись, пожав плечами, и остались стоять на месте. Однако в проходах показались темные призрачные фигуры, в каком-то жутком молчании скользившие в сторону выхода. Толпа расступалась перед ними в безмолвном ужасе. Мертвецы проследовали к дверям и покинули святое здание. Когда закончилась служба, епископ простил покойников, сняв с них отлучение, и призрачная процессия вернулась, чтобы занять место в своих гробницах. Живые преступники настолько перепугались, что стали просить о прощении, и после положенной в этом случае епитимьи им также даровали освобождение от отлучения.

По настоянию аббата Одольрика Конкского на Лиможском соборе, состоявшемся в 1031 году, было провозглашено "Божье перемирие", т. е. временное прекращение военных действий между противниками, и святые отцы пригрозили полным отлучением от церкви тем феодальным властителям, которые откажутся дать клятву о соблюдении перемирия.

Тогда встал вопрос о последствиях отлучения от церкви, и сошлись на том, что столь суровое наказание не следует так уж легко отменять и что если уж приговор вынесен, то нужно отнестись к его выполнению с крайним уважением. Чтобы это проиллюстрировать, епископ Кагорский рассказал о недавно случившемся происшествии, о котором уже знала вся его епархия, и которое могли подтвердить независимые свидетели. За нескончаемые грабежи и безжалостные убийства, за отвратительные примеры порочной и распутной жизни, за богохульство и безбожие одного аристократа, чей замок стоял совсем близко от города, пришлось отлучить от церкви. Вскоре после этого он был убит во время одного из своих ночных набегов. Друзья покойного нисколько не сомневались, что епископ отменит отлучение и весьма настаивали на том, чтобы он это сделал, дабы умершего можно было с подобающими почестями, после торжественной заупокойной службы с последующим отпеванием похоронить в фамильном склепе, который является одним из самых замечательных памятников в церкви св. Петра. Однако вся территория епархии уже так долго подвергалась опустошительным набегам, что епископ решил непременно преподать урок аристократам-грабителям и отказался не только отменить отлучение, но и разрешить обычную погребальную церемонию. Тем не менее, вопреки его указаниям, в город походным строем вошла вооруженная группа солдат и похоронила тело своего отлученного предводителя в гробнице, тщательно закрыв ее и замазав известкой. Однако наутро труп нашли на рыночной площади обнаженным, в синяках и кровоподтеках, словно его вышвырнули из церкви, взломав гробницу, хотя не было никаких следов того, что ее вскрывали или вообще прикасались к ней. Солдаты, похоронившие своего предводителя, открыв гробницу, обнаружили там лишь саван, в который изначально был закутан труп. Они вторично похоронили мертвое тело, опечатав церковь и заперев ее на засовы, так что никто не мог в нее войти. Но на следующее утро труп оказался вышвырнут еще более дерзко, чем прежде. И все-таки его погребли в третий раз — с тем же успехом. Так повторялось в целом не меньше пяти раз, и наконец солдаты взяли эту жалкую гниющую падаль и, как могли, свалили ее в наспех вырытую глубокую яму где-то в укромном месте вдали от освященной земли. Это жуткое происшествие наполнило сердца окружающих таким трепетом, что соседние бароны все как один смиренно направились к епископу и заключили договор, самым торжественным образом поклявшись уважать все церковные привилегии и во всех отношениях изменить свою жизнь.

Весьма примечательный эпизод рассказывается в православных Минеях,[177] т. е. в собрании из двенадцати книг — по одной на каждый месяц — которое содержит тексты церковных служб для отправления неизменных ритуалов и некоторым образом соответствует Propiuum Sanctorum в католическом требнике. Правда, эта легенда представляет определенные сложности, которые будут рассмотрены позднее, но ее, безусловно, следует здесь воспроизвести, чтобы проиллюстрировать крайнее и, разумеется, преувеличенное отношение греков к отлучению от церкви. Некий отшельник, инок из пустыни возле Александрии, за отказ в чем-то повиноваться архимандриту был отлучен им от церкви, в результате чего покинул монастырь, оставил пустыню и подался в город. Но едва монах успел туда явиться, как его схватили по распоряжению губернатора, раздели и попытались склонить к жертвоприношению идолам в языческом храме. Монах отказался, за что его долго и безрезультатно истязали и в конце концов казнили: обезглавили, а тело выбросили за городские стены на съедение диким зверям. Однако христиане, подобрав ночью труп инока, забальзамировали его, щедро умастив благовониями, завернули в саван и с почестями похоронили в церкви на почетном месте, ибо считали его, и не без оснований, мучеником. Но в следующее воскресенье, когда дьякон произносил ритуальную формулу, призывая оглашенных и всех, кому не положено присутствовать, покинуть церковь, к печальному удивлению всех присутствовавших, гробница вдруг раскрылась, и труд мученика покинул ее, а после его видели тоскливо сидящим на задворках церкви в кустах. По окончании мессы тело инока, вернулось в гробницу.