Россия в Первой мировой войне - Николай Головин

Основываясь на всем вышеизложенном, мы осмеливаемся представить на благоусмотрение ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА следующие меры, по нашему глубокому убеждению, безусловно, необходимые:

1) Отказ от дальнейшего увеличения нашей армии за счет оставшегося в стране населения, за исключением очередного призыва 1919 г., а по достижении ими 18-летнего возраста и дальнейших годов.

2) Постепенное привлечение к военной службе инородцев, к тому законом ныне не обязанных.

3) Возвращение на заводы квалифицированных рабочих с заменою их соответствующим числом подлежащих освидетельствованию и признанных годными для несения военной службы белобилетников и оставшихся в стране ратников II разряда.

4) Увеличение фронта армии, числа ее бойцов за счет тыловых ее частей, в частности, устройство лечебных заведений для легкораненых вблизи фронта, без эвакуации их в глубь страны.

5) Бережливое расходование человеческого материала в боях при терпеливом ожидании дальнейшего увеличения наших технических средств для нанесения врагу окончательного удара.

ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА верноподданные члены Государственного совета и Государственной думы, участники Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства.

(Следуют подписи).

В приложении № 2 к настоящей главе приведен ответ Ставки на только что цитированную записку. Этот ответ подписан временно заменявшим больного генерала М.В. Алексеева генералом Василием Иосифовичем Гурко (братом составителя вышеупомянутой записки).

Пусть читатель сам сравнит оба документа: записку и ответ на нее. Мы же считаем, что предостерегающий голос народных представителей был ближе к действительности, чем официальный оптимизм Ставки.

Читая ответ генерала Гурко, нельзя не видеть, что Ставка прикладывает к России масштаб, приложимый к несравненно более развитым в культурном и экономическом отношениях западноевропейским государствам. В ошибочности оценки Ставкой российских возможностей можно убедиться из следующего факта. Одновременно с рассматриваемой нами перепиской Ставка разрабатывает вопрос о формировании так называемых третьих дивизий; путем превращения пехотных полков из 4-батальонных в 3-батальонные и с добавлением лишних 4 батальонов на каждые две дивизии создавалась совершенно новая пехотная дивизия. Нужную для этих «третьих дивизий» материальную часть и пехотное вооружение предполагалось достать, обобрав и без того бедные в этом отношении существующие пехотные дивизии и полки. Таким образом, Ставка шла по совершенно иному пути, чем тот, на который совершенно правильно указывала выше приводимая записка членов Государственной думы и Государственного совета: «…заменить энергию, заключающуюся в человеческой крови, силою свинца, стали и взрывчатых веществ».

В вышедшей в 1931 г. книжке (№ 4) «Вестника военных знаний» (изд. в Сараево) генерал В.И. Гурко в статье «Чрезвычайно неудачная по замыслу реформа» выступил на защиту сформированных по его замыслу «третьих дивизий». Возражая мне, генерал В.И. Гурко пишет о том, что артиллерией для этих «третьих дивизий» должны были служить «позиционные» батареи, существовавшие уже во французской и германской армиях, они имели своим назначением усиливать «органическую» артиллерию дивизии, занимающей позиции, а не заменять ее. Наш фронт и без того был значительно «плотнее» людьми, нежели противостоящий нам фронт немцев и австро-венгров, и страдал недостатком артиллерии. Нам нужно было его усиливать орудиями и пулеметами; «реформа» же генерала Гурко еще более усиливала его людьми.

Вот почему я и считаю себя вправе с еще большей уверенностью утверждать, что в конце 1916 г. наша Ставка совершенно не отдавала себе отчета в грозящем России исчерпании ее людского запаса, а также, что на верхах нашего командования не была осознана мысль, что против современного оружия нельзя бороться «пушечным мясом».

Последнее подтверждается чрезвычайно знаменательными словами В.И. Гурко: «Намеченная реформа одним росчерком пера увеличивала число этих основных боевых единиц (пехотных дивизий) на 50%».

Пехотная дивизия действительно является основной боевой единицей, но боевой она является только тогда, когда она имеет надлежащей силы органическую артиллерию. Без этого она — не боевая единица, а только «запас» людей. Таким образом, одним росчерком пера генерала В.И. Гурко были сформированы не «дивизии», а «запасные бригады».

Сформирование «третьих дивизий» совпало с революцией. Представляя собой «пасынков» в отношении офицерского состава и материальной части (ибо «старые» полки сплавляли в «третьи дивизии» все второсортное), с не устоявшимся солдатским составом, без боевых традиций, эти дивизии стали первыми жертвами революционных настроений. Они быстро превратились на фронтах в очаги революционной заразы, и, уже начиная с апреля месяца, началось их расформирование.

Военное министерство, обновившееся с увольнением от должности министра Сухомлинова, начало больше понимать истинное положение вещей, нежели Ставка. Объясняется это также тем, что, являясь непосредственным распределителем людского запаса страны, оно первое же и должно было ощутить то, что источники этого запаса близятся к исчерпанию.

В письме (№ 1497) от 8/22 декабря 1916 г. военный министр генерал Шуваев, сменивший на этом посту генерала Поливанова, пишет временно исполняющему должность начальника Штаба Верховного главнокомандующего генералу В.И. Гурко:

«Я неоднократно обращал внимание начальника Штаба Верховного главнокомандующего, генерала Алексеева, как в личных беседах, так и в письменных с ним сношениях (письмо от 13 сентября с.г. № 3279, секрета.), на предстоящее в ближайшем будущем израсходование оставшихся не призванными контингентов военнообязанных, вследствие чего для поддержания до своего состава армии в штатном комплекте настоятельно необходимо наискорейшее принятие самых решительных мер как для достижения возможно бережливого расходования высылаемых в армию пополнений, так и для изыскания в самой армии источников дальнейшего пополнения ее боевого состава путем самого решительного сокращения ее небоевого состава, превышающего боевой по меньшей мере в 2 раза.

Независимо от сего по моим указаниям образованная при Главном управлении Генерального штаба междуведомственная комиссия, в работе которой принимал участие и помощник дежурного генерала при Верховном главнокомандующем, тщательно и всесторонне обсуждала и наметила целый ряд мер, самое энергичное и наискорейшее проведение коих в жизнь является настоятельно необходимым для обеспечения дальнейшего пополнения армии.

Без энергичного, и притом в самых широких размерах, осуществления намеченных означенной комиссией мер дальнейшее пополнение потерь армии станет в скором времени совершенно невозможным, о чем свидетельствуют нижеследующие данные:

1) После осуществления 25 октября с.г. призыва ратников II разряда сроков призыва 1899–1896 гг., т.е. людей в возрасте 38–41 лет включительно, остаются не призванными только два возраста ратников II разряда (все же возрасты ратников I разряда уже призваны) сроков призыва 1895 и 1894 гг., т.е. возраст 42 и 43 лет. Из них ратники призыва 1894 г. после 1 января перейдут предельный 43-летний возраст и потому не могут уже быть призваны на военную службу. Что же касается ратников призыва 1895 г., то в 1917 году эти ратники будут приближаться к 43-летнему предельному возрасту, вследствие чего, а также малой их физической годности для военной службы и настоятельной необходимости в интересах государственной обороны оставления рабочих рук не только в работающих на оборону промышленных предприятиях, но и в переживающем острый кризис (вследствие недостатка рабочих рук) сельском хозяйстве от призыва этих ратников необходимо отказаться или, во всяком случае, не призывать их ранее, чем будут проведены в жизнь все другие намеченные меры для пополнения армии более молодыми контингентами, ныне тем или иным путем не попавшими в ее боевой состав.