Бенвенуто Челлини - Нина Соротокина

Он отправился просить разрешение на отъезд. Герцог принял его в постели, «говорили, что он побеспутствовал», а раз так, то у него трещала голова с похмелья. Выслушав просьбу Бенвенуто, он с раздражением сказал: «Нет!» Потом смилостивился, стал говорить мягче и обещать золотые горы. В спальне находился Лоренцино, он тоже сказал Бенвенуто:

– Лучше бы ты остался.

Но Бенвенуто, когда надо, умел уговорить. Вот, смотрите, я уже сделал в воске ваш чудесный портрет. Работать с чеканами в мое отсутствие будет мой ученик, римлянин, прекрасный мастер, а я тем временем в Риме сделаю для вас медаль, которой еще не видел свет. А как только я получу помилование, я тут же вернусь во Флоренцию.

– Ваша светлость, я сделаю медаль лучше и красивее, чем у папы Климента, – сказал он в заключение, – а мессир Лоренцино пусть придумает оборот для вашей медали. Он человек ученый, он придумает то, что надо.

Лорензаччо оживился:

– Да, я сделаю оборот. Я только и думаю последнее время, как сделать прекрасный оборот, достойный вашей светлости. – Он поклонился в сторону герцога. – Этот оборот изумит мир.

Время покажет, какой «оборот» придумал Лорензаччо для своего брата. Бенвенуто же, не испрашивая повторно разрешения, оставил Флоренцию. Герцог послал ему вдогонку слугу, который вручил Бенвенуто 50 золотых дукатов: «Погуляй за мое здоровье и возвращайся быстрее!» Щедрый герцог, ничего не скажешь, но в книге Бенвенуто аккуратно подвел черту (двадцать пять лет прошло, а он помнил): «Монетный двор остался мне должен за работу, за мои чеканы больше 70 скудо».

В Риме его тесной толпой окружили друзья. Много у него было врагов, много, но друзей неисчислимо больше, и всех он помнит по имени, и всё это люди почтенные и достойные. Отпраздновали встречу, повеселились, и в ту же ночь в дом явилась охрана. Бенвенуто не надеялся на охранный лист: вначале арестуют, а потом будут разбираться. Первая мысль была бежать, но дом окружен. Тогда Бенвенуто надел кольчугу, взял в правую руку шпагу, в левую охранный лист и крикнул мальчику слуге:

– Открывай!

В дом ворвались солдаты, но, увидев, что хозяин вооружен, остановились в дверях.

– Прочтите охранный лист! – крикнул Бенвенуто.

– Это мы сделаем потом. – Все шло именно так, как он предсказывал.

– Со мной правда! Или я уйду живым, или отдамся вам мертвым!

Позвали секретаря. Пока тот читал бумагу, солдаты несколько раз пытались схватить Бенвенуто, но тот увертывался, как угорь. Пришлось им уйти ни с чем. На следующий день Бенвенуто предстал перед папой. Павел III заказал ему кой-какие вещицы из золота.

– С превеликим удовольствием, ваше преосвященство, но окажите мне великую милость, – он встал на колени, – прикажите, чтобы меня не сажали в тюрьму.

– Но таков обычай, – сказал папа.

Именно так, и Бенвенуто знал об этом. Назначенный к помилованию, прежде чем идти в процессии на День святых Марий, должен отсидеть какой-то, пусть хоть самый малый, срок в тюрьме, в противном случае какое же это помилование?

Не вставая с колен, Бенвенуто продолжал канючить: мол, нет слов, как он благодарен его святейшеству за охранный лист, без него он бы пропал, но в тюрьму он не пойдет, лучше уж сразу без всякого помилования вернуться во Флоренцию на службу к герцогу Алессандро.

– Ладно. Пусть Бенвенуто получить помилование без темницы. Пусть выправят указ, чтобы все было в порядке, – приказал Павел III.

И ведь выправили, и папа опять поставил свою подпись, в День святых Марий Бенвенуто, как и было положено, шел в процессии. К торжественному дню он справил костюм из голубого шелка, своего слугу Ченцо, того самого, который присутствовал с ним в Колизее на некромантическом сеансе, он нарядил в камзол и штаны из белой тафты. Рядом с ними шли два дворянина. Он получил помилование. Но есть суд людской, а есть истинный суд Божий. Об этом в следующей главе.

Рассказывая о жизни Бенвенуто Челлини, я выбираю из множества лиц и событий только те, которые были поворотными в его судьбе, так сказать, находились в точке бифуркации, поэтому рассказ о болезнях нашего героя может показаться неуместным, но он пишет о них с таким смаком и азартом, что, право, их невозможно обойти молчанием. Наследственность Бенвенуто не подкачала, дед дожил до глубокой старости, отец, если бы не чума, тоже наверняка бы долго жил. Тем не менее Бенвенуто болел много и часто. На больничной койке он не корчил из себя героя, жаловался, стенал, отравлял жизнь окружающим и при этом умел придать своей хвори мистический или романтический характер.

О лекарях Бенвенуто отзывался крайне пренебрежительно. Традиция не любить врачей свойственна и более поздней литературе. Наш Лев Николаевич совершенно уверен, что «если натура не поможет, то никто не поможет» – не жаловал он врачей. А между тем врачи ведь только люди. Лев Толстой и «Иван некто Пупкин», ставший по недоразумению членом союза, носят одно и то же гордое имя – писатель. Так и у врачей. Они бывают никакими (не приведи господи попасть в их руки!), хорошими и гениальными. Среди лекарей, пользующих Бенвенуто, гениев не было, но и они часто помогали.

Интересно узнать, как лечили в XVI веке. Были там свои страшные и смешные способы, это точно. Например, от перхоти пытались избавиться с помощью голубиного помета, геморрой прижигали раскаленным железом, обезболивание заменяли опьянением и т. д. И тем не менее в поздние Средние века медицина знала куда больше, чем об этом принято думать. Существовали школы для медиков, наибольшим престижем пользовалось учебное заведение в Болонье. Врачи объединялись в один цех с аптекарями и торговцами галантереей. Медики делились на терапевтов, хирургов и «врачей полости рта», то есть дантистов. Существовали больницы, но о здоровье граждан заботилось не государство, а сами граждане и монахи, поэтому больницы строились на пожертвования горожан и монастырей. Устав средневековых больниц: «Принимай больных как самого Христа…»

Вернемся к Бенвенуто, он-то как лечился? Страшное заболевание с «двумя катарактами на глазах», которым он морочил голову папе Клименту VII, произошло вовсе не от хамства и свирепости кардинала Сальвиати, а оттого, что он переспал со своей служанкой – натурщицей в ночь ужасного воровства в мастерской. Сам Бенвенуто был уверен, что французская болезнь накрыла его второй раз, врачи были другого мнения и лечили по-своему. Тело несчастного покрыла сыпь с мерзкими пузырьками, глаза тоже болели. Умные люди посоветовали: «Пей дерево», то есть настойку гваякового дерева, которое привозили из тропических лесов Америки. Дерево помогало, но требовало строгой диеты. Другой умный человек посоветовал настой из васильков для лечения глаз, и настойка помогла.

Но это все цветочки, ягодками стала болезнь, которая свалилась на Бенвенуто после помилования. Началось все после его стычки с солдатами борджелло, которые хотели его арестовать. У него был нервный срыв, пульс зашкаливал. Явился «врачишка», ветрогон и насмешник. Бенвенуто сказал, что ему необходимо пустить кровь. Лекарь же объявил, что этого делать не надо, а бокал хорошего греческого вина все приведет в норму. Бокал вина и хороший обед с друзьями действительно помогли, но ненадолго. Потом Бенвенуто во всем винил этого недоумка – «врачишку».