Самозванец по особому поручению - Антон Демченко

– Что с охраной татей? – Вопрос не застал бывшего бретера врасплох.

– А что с ними? Караулят, как и было велено. Сидят у камеры этих молодчиков и глаз с них не спускают. Разве что на допросе не присутствовали. Но оно и понятно, кто ж их туда пустит, без надлежащих бумаг-то?

– Что ж, это хорошо, – протянул я. – Скатаемся в околоток?

– Отчего ж не скататься. Только не в околоток, а в участок. Там их держат. – Ха, кажется, я знаю, у кого мастер клинка стащил этот характерный прищур.

– Тогда поехали.

Коротко раскланявшись с остающимися в салоне членами нашей компании, мы с Тихомиром вышли на улицу, залитую ярким солнечным светом и, остановив первого попавшегося извозчика, покатили в участок, разбираться с уродами, так лихо испоганившими нам с женой и без того не лучший вечер.

Брежский оплот правопорядка встретил нас тишиной, сонной и унылой. Несколько небольших помещений на первом этаже доходного дома, где разместился полицейский участок, на первый взгляд были абсолютно безлюдными. Впрочем, это впечатление оказалось неверным. Стоило нам с Тихомиром миновать пустынный холл и войти в длинный, плохо освещенный коридор, как где-то впереди хлопнула дверь и послышался шум шагов, сопровождающийся негромкой, но быстрой речью. Ба, да это же Климин-старший, и что же он здесь забыл, интересно?

Смерив нас коротким взглядом, бывший ушкуйник, в сопровождении уже знакомого мне усатого городового, просквозил мимо, только что не полыхая от злости. О как. Всё любопытственнее и любопытственнее. Стоп. Это позднее. А сейчас нужно найти охранителей и кого-то из старших чинов.

Участковый надзиратель, царь и бог и воинский начальник здешней полиции, нашелся за той же дверью, откуда только что вышел Климин. Хм.

– Доброго дня, господин… капитан. – Пробежав взглядом по погонам сидящего за широким двухтумбовым столом начальника, проговорил я. Тихомир, занявший место у меня за плечом, с неожиданной сноровкой выхватив из моих рук только что снятые шляпу и перчатки, застыл изваянием, изображая верного слугу. Однако. Талантливо играет старый воин.

– Доброго, доброго. – Покивал наш собеседник, поднимаясь из-за стола. – Чем могу служить, уважаемый…

– Старицкий, Виталий Родионович. – Я протянул руку длинному и худому словно жердь надзирателю, и тот неожиданно крепко её пожал. Желчное, хмурое лицо полицейского попыталось выдавить улыбку, но результат больше походил на нервный оскал, частично смягченный щеткой седоватых усов.

– Как же, как же. Уже наслышаны. Капитан Сворссон, кстати, – проговорил надзиратель, изобразив кавалергардский поклон. Уселся в кресло и, побарабанив пальцами по истертой крышке стола, словно спохватившись, указал на стул для посетителей. Скрипучий и жутко неудобный, как оказалось, едва я умостился на этом пыточном инструменте. А участковый надзиратель не умолк. – Прискорбное событие, да. Но сами понимаете, Виталий Родионович, Брег – город портовый, и специфика его такова, что сюда постоянно прибывают различные темные личности. Конечно, мы стараемся предотвращать происшествия, подобные вчерашнему, но… если бы вы знали, как не хватает людей и, стыдно сказать, финансов! Суммы, выделяемые нашему ведомству, до смешного малы, у меня на участке три околотка и всего девять, вдумайтесь только… Девять городовых! И те низшего оклада. А нанять большее их количество нам просто не на что. Как уж тут уследить за порядком…

Я не понял, он меня за фининспектора принял или за благотворительную организацию?! На кой мне знать, сколько у него людей и как мало денег поступает из казны?

– М-да. Это, несомненно, весьма печально, капитан Сворссон. – Я задумчиво покивал. – И я вас прекрасно понимаю. Ничтожное финансирование – настоящий бич многих ведомств, а уж об их городских и земских отделениях и говорить нечего. В общем, мне не в чем упрекнуть ваших людей, тем более что вчера городовой явился сразу, как только узнал о происшествии у имения маркизы Штауфен. Собственно… как вы догадываетесь, лица, задержанные вашим чином, и составляют тот интерес, что привел меня сегодня к вам. Я бы хотел побеседовать с этими людьми, может быть, они расскажут, для чего им понадобилась моя жена.

На последних словах участковый надзиратель явственно д р о г н у л. От него ощутимо потянуло недовольством с легкой примесью опаски.

– К чему это, Виталий Родионович? – Пожал плечами капитан. – Мы уже допросили этих молодчиков. Обычные тати, позарились на украшения прогуливающейся в саду у ворот дамы… Если желаете, могу даже допросные листы показать.

О как!

– Буду вам весьма благодарен. – Я растянул губы в улыбке, а участковый надзиратель, подхватившись, чуть не выпрыгнул из-за стола. Но в последний момент сдержался и нарочито медленно подошел к массивному шкафу. Отперев дверцы, рука капитана скользнула вдоль полок в поиске нужной папки, походя смахнула слежавшуюся пыль с нумерованных по годам укладок на и без того не слишком-то чистый пол, и, ловко ухватив длинными костистыми пальцами одну из стоящих в нижнем ряду папок, потянула её на себя.

– Вот. Да… Именно это. – Капитан Сворссон раскрыл полупустую укладку, и на стол передо мной опустилась тоненькая кипа листов желтоватой бумаги, исписанных химическим карандашом.

Ну да, кто бы сомневался! На каждом протоколе, или как здесь принято говорить, допросном листе, было написано одно и то же. Слово в слово, как под копирку. И подпись самого Сворссона, как проводившего допрос. Ну-ну.

– Благодарю вас, капитан Сворссон. – Я протянул участковому надзирателю прочитанные листы, но когда он попытался их взять, чуть придержал пальцами бумагу. – С вашего позволения, могу я скопировать эти записи? – Сворссон нахмурился, и я поспешил дать объяснение: – Понимаете, моя жена – особа юная и, как все молодые девушки, чрезвычайно впечатлительная. А тут еще и доктор, диагностировав у нее легкое сотрясение мозга, заявил, что любые волнения Ладе Баженовне строго противопоказаны. Думаю, если покажу эти листы, доказав тем самым поимку напавших на нее молодчиков, она хоть немного успокоится. Господин капитан, прошу, вы меня крайне обяжете.

– Бог с вами, Виталий Родионович. – Чуть поколебавшись, вздохнул Сворссон. – Романтика медового месяца и такие приключения… Конечно, я вас понимаю. Копируйте.

– Благодарю вас, капитан Сворссон. От всей души. – Я положил допросы на стол, и участковый надзиратель, усевшись на свое место, тут же протянул мне несколько пустых листов бумаги. И то верно. Легче перенести на них текст, чем с нуля создавать полные копии.

Аккуратно переложив допросные листы так, чтобы каждый из них оказался на чистом, я настроился, и спустя несколько секунд над столом Сворссона вспухло еле заметное облако снежинок, а на каждом подложенном листе проступил текст, в точности повторяющий писанину допросов. Вот и все. Фокус несложный и полезный. Теперь отличить копию от оригинала можно только после исследования. А оно состоится обязательно… в рамках служебного расследования.

Больше нам здесь делать было нечего, поэтому, распрощавшись с капитаном, мы с Тихомиром постарались как можно быстрее покинуть обитель порядка.