Восходящий. Магия дракона - Майкл Роберт Миллер

–Вот именно,– подчеркнула Талия.– Слишком быстро он согласился. Какая ему от этого польза? Он… он…

–Другой?

–Изгой,– закончила она, довольная словом, которая подобрала.– Он явно дезертировал из Ордена.

–Или его выгнали.

–Мастер Рейк обладает огромной силой,– вмешалась Пира.– У него много знаний и умений, которыми он мог бы поделиться.

Талия уставилась на Пиру, раздраженная тем, что драконица не поддержала ее.

–Он тебя явно очаровал.

Пира взмахнула хвостом и, фыркнув, свернулась клубком.

Не получив нового возражения с этой стороны, Талия снова повернулась в Холту. Тот, похоже, все для себя решил. Принцесса строго посмотрела на него. Быть честным – одно, но упрямым – совсем другое.

–Тебе следует вступить в Орден. Других вариантов просто нет.

–Если мы победим, ты так и сделаешь? Орден в Феорлене разгромлен. Тебе придется оставить свой дом и улететь в Атру, Коудхен или даже в Форнхейм. И ты сможешь так поступить? После всего, что случилось?

Талия неловко выпрямилась. Неужели он нарочно давит на самое больное место, напоминая о решении, которое она не хотела принимать и о котором не думала еще день назад?

Она дала клятву, которая связывала ее с Орденом. Она была никем, как и Холт, останься приговор ему в силе. Ее долгом было снова присоединиться к Ордену, получить новое назначение и служить, защищая ту страну.

А ее родина будет истекать кровью.

С ее уходом в пережившем вторжение Феорлене разразится гражданская война. Ее мать вернется в Бренин, и самые знатные семьи начнут соперничать за престол. Если им не удастся прийти к единому решению, засверкают мечи. Придерживаясь порядка, Талия могла оставить после себя еще больше хаоса. Броуд снова оказался прав. Имелись серьезные причины, по которым членам королевской семьи не следовало становиться Всадниками.

–Я знаю свой долг,– сказала она наконец.

–Это не ответ.

–Это мой ответ,– подчеркнула Талия.

–Почему ты пытаешься сделать вид, что тебе все равно?– вскинулся Холт.– Броуду было не все равно. Что бы ни предписывали клятвы, мы все еще люди.

Ему было легко говорить. Он еще не принес клятв, и ему не нужно выбирать: какие обязательства соблюдать, предпочесть правильный путь или легкий. А теперь она и сама не понимала, где из них какой.

Когда Талия не ответила, Холт с прохладцей в голосе добавил:

–Может, мы и разные, но я не могу просто повернуться ко всем спиной, как ты.

В душе принцессы вспыхнул огонь, на этот раз ее собственный, а еще невероятное желание дать пощечину этому глупому мальчишке, этому мойщику горшков. Она, Талия, лучше, чем кто бы то ни было, понимала, как он страдает сейчас, но это его не оправдывало.

–Если ты действительно думаешь именно так, я тебе не нужна.

Лицо Холта покаянно вытянулось, но он так и не нашел в себе сил извиниться. Талия подавила свой гнев и решила, что сейчас лучше оставить все как есть. В конце концов, им предстояла тяжелая битва.

–Если мы не победим, весь этот разговор ни к чему,– холодно сказала она.– так что давай займемся Очищением и Ковкой. А потом отдохнем.

С этими словами принцесса вскочила и зашагала прочь.

–Талия!

–Занимайся Очищением и Ковкой сам!– крикнула она, даже не обернувшись.

Послышалось шуршание – это Холт поднялся на ноги. Пира тоже пошевелилась, распространяя волны горячего воздуха. Когти пурпурной драконицы оставили глубокие борозды в земле.

–Осторожнее, малыш.

Судя по отсутствию последующих действий, этот мойщик горшков за ней не пошел. Вот и прекрасно. Талия устроилась по другую сторону от Пиры, чтобы Холт ее не видел. Скрестив ноги, она закрыла глаза и начала Очищение.

Сразу сосредоточиться не получилось, потому что в ее голове зазвучал голос драконицы.

–Возможно, огонь в нем разгорится гораздо быстрее.

–Если продолжит думать только сердцем – погибнет. В этом Броуд был прав.

–Я беспокоюсь о тебе, дитя. Ты не можешь присматривать за всеми.

–Дитя? Я на двенадцать лет старше тебя!

Пира зафыркала через их связь, как будто имела дело с забавным младенцем.

–В моей песне есть ноты…

–…со времен огня творения, я знаю. Ты могла бы поучиться у Эша. Он не ведет себя столь же высокомерно и властно.

–Этот детеныш – первый и единственный,– сказала Пира.– И сейчас он пишет первую песню своей стаи.

Прилив неожиданной и глубокой жалости к белому дракону нахлынул на Талию. Она потеряла большую часть своей семьи, но у Эша с самого начала никого не было. Только Холт.

–Потому я и беспокоюсь, что они уйдут и останутся вдвоем,– заявила Талия.

–Хм,– промурлыкала Пира.– Давай пока сосредоточимся на той битве, что ожидает нас впереди. Все прояснится, когда мы одержим победу.

–Знаешь, девочка, какое еще твое качество я забыла упомянуть? Ты слишком самоуверенна.

–Я знаю, дитя. Я знаю.

Холт

Три дня назад они добрались до Сидастры, два дня назад он сжег тело своего отца на погребальном костре, до прибытия роя оставались часы. Вокруг Холта непрерывно что-то проиходило, но он не двигался с места, Очищая каждую нечисто́ту и Вковывая каждую каплю магии в ядро Эша. Это все, что от него требовалось сейчас.

Ядро Эша сияло ярко как бриллиант, еще более серебристо-белое, чем когда-либо прежде. Холт отметил, что оно уплотнилось – результат его упорной Ковки последние тридцать шесть часов. Изменения были видны особенно ночью.

Если бы только облака расступились, чтобы лунный свет пролился на них дождем, тогда разница стала бы куда заметнее. Неважно. На данный момент Холт сделал все, что мог. Они с Эшем были настолько готовы в схватке – с точки зрения магии – насколько вообще это было возможно при подобных обстоятельствах.

Эш очнулся от дремоты.

–Наконец-то ты встал.

–Ты же знаешь: это для твоего же блага. Пойдем. Нужно забрать твою еду.

После разговора с Талией, подросток решил, что Эша лучше накормить курицей, когда битва уже начнется. Он помнил все, что принцесса сказала о несущественной выгоде, но, учитывая обстоятельства, решил, что они должны использовать любые доступные преимущества.

Талия ушла сразу после ужина: встретиться с Советником Харроуэем и обсудить план сражения. А Холт притворился, что сосредоточен на Ковке. Он все еще был взбудоражен их эмоциональным разговором, но чувствовал себя виноватым из-за того, что не нашел правильных слов.