Цена вопроса. Том 1 - Александра Маринина

– Ну ладно… раз надо… – нехотя согласилась она.

Дзюба перехватил взгляд Анны, быстро обегающий его с ног до головы. Что она видит? Широкие плечи, крепкие ноги, огненно-рыжие волосы, веснушки на лице, голубые глаза, густые ресницы, на которые когда-то обратила внимание Дуняша, девушка из ломбарда, куда молодой оперативник пришел в поисках сведений о взятом напрокат колье. Снова привычная острая боль пронзила тело насквозь… И тут же утихла так же привычно.

Шарков

Отец Валерия Олеговича Шаркова жил один и, несмотря на давние и настойчивые уговоры сына, переезжать к нему отказывался категорически.

– И не заводи со мной эти разговоры, – говорил Олег Дмитриевич. – Я давно привык жить один, я прекрасно справляюсь. И не хочу беспокоиться о том, что мои звери кому-то мешают.

Отец в свои годы действительно был вполне бодр и самостоятелен. Еду любил простую, отварить картошечки или сделать гречневую кашу – не проблема, но чаще всего Олег Дмитриевич ел то, к чему привык в молодости: творог со сметаной, сосиски с консервированным зеленым горошком, бутерброды с сыром, чай с плюшечкой.

– Пока работал, я только это и ел, в нашем буфете такая еда была самой безопасной, – объяснял он. – Все остальное могло оказаться просроченным или испорченным. Колбасой один раз отравился, решил, что случайно не повезло. Потом поимел приступ гастрита, когда взял салат из капусты, а туда уксуса налили побольше, чтобы заглушить запах, потому что капуста уже была подтухшая. Снова на случайность списал. Потом, как сейчас помню, взял салат из помидоров со сметаной, и так меня рвало и несло после него, что я зарекся брать в буфете то, что хотя бы теоретически может оказаться испорченным. Казалось бы: милиция, серьезная организация, – а все равно в столовке воровали все, кому не лень, и не боялись. И обвес, и пересортица, и недовложение продуктов – весь перечень того, за что мы людей из сферы торговли и общепита сажали.

– Пап, ну когда это было-то? – возражал обычно Валерий Олегович. – Может, пора расстаться с прежними привычками? Давай я найду женщину, которая будет хотя бы пару раз в неделю приходить к тебе и готовить. Супчик сварит, жаркое сделает, пирожков напечет – плохо ли?

Но Олег Дмитриевич твердо стоял на своем:

– Не надо мне этого. Не надо никаких женщин и никаких супчиков и пирожков. Тридцать лет этого не ел – нечего и начинать. И потом, посторонний человек в доме – для зверей травма, они уже старенькие, чтобы к новым порядкам привыкать.

Зверями Олег Дмитриевич Шарков называл кота Ганю и кошку Настю. Он купил их одновременно, у какой-то бабульки в подземном переходе, горестно стоявшей с коробкой в руках. В коробке копошились два крошечных котенка. Бабулька уверяла, что котята породистые и что их родители имеют официальную родословную, но, заметив недоверчивый взгляд потенциального покупателя, вдруг вздохнула и призналась:

– Обычные они, дворовые. Кошечка у нас в подъезде окотилась, ну не топить же? Рука ведь не поднимается. А так, может, хоть какая-то прибавка к пенсии. В помете шесть котят было, двое померли сразу, одного соседи взяли, еще одного я уж пристроила, а этих вот не берет никто…

– Дворовые – это хорошо, – обрадовался опытный в таких вопросах Олег Дмитриевич. – С породистыми всегда мороки много, особенно если порода искусственно выведена. У них и болезни всякие, и к питанию требования. Обычную кошку и прокормить легче, и вылечить. Давай, мать, обоих возьму. Сколько просишь за них?

Названная бабулькой цена оказалась вполне посильной для майора милиции в отставке Шаркова. Дома Олег Дмитриевич внимательно рассмотрел свое приобретение, определил половую принадлежность и задумался над именами. Он всегда любил животных, но вот завести их как-то не получалось, не складывалось. Но мечталось. И имена были заготовлены в этих мечтах: если кот, то Ганя, а если кошечка, то Аглая. Очень уж любил майор Шарков Достоевского, особенно роман «Идиот». Правда, оставшись один на один перед необходимостью дать имена одновременно двум животным, Олег Дмитриевич сообразил, что первоначальная задумка получилась не вполне удачной: звук «г» в обоих именах мог смутить кошек, и они будут плохо различать собственные клички. Немного поразмышляв, он вспомнил о Настасье Филипповне. Вообще-то эту даму Шарков не любил ни капельки, и ничего, кроме раздражения, сей литературный образ у него не вызывал, но имя «Настя» так хорошо подходило к серенькой изящной кошечке с зелеными глазками!

Случилось это четырнадцать лет назад. Уж какой там образ жизни вели предки разродившейся в подъезде кошки и ее сердечного дружка – неизвестно, но котята у нее получились на редкость здоровыми и совершенно разными. Ганя, при покупке выглядевший невнятного цвета комочком, превратился в огромного кота с длинной пушистой рыжей шерстью, а Настя так и осталась небольшой, изящной серой кошечкой с явными признаками дальнего родства с «британцами» и «шотландцами». Болели они крайне редко и вылечивались легко и быстро, кушали с неизменным аппетитом, хозяина своего обожали и беспрекословно слушались, всех остальных людей боялись, ненавидели и презирали.

Так и жил бывший сотрудник милиции, долгие годы прослуживший в ОБХСС, со своими двумя кошками. Жена его, мать Валерия Олеговича, давно умерла, почти сразу же после того, как самого Олега Дмитриевича неожиданно и довольно грубо вытолкали со службы на пенсию: шел 1989 год, разрастались, как грибы, частные предприятия торговли и общественного питания, которых прежде не было, и, конечно же, нашлись желающие занять должность, позволяющую стричь купоны с новоявленных предпринимателей. Если свободной должности не оказывалось, следовал телефонный звонок «откуда надо» руководству или заносился пухлый конверт, и вскоре в службе борьбы с экономическими преступлениями появлялась вакансия. Иногда удавалось уговорить занимавшего нужную должность сотрудника выйти в отставку, возраст и выслуга позволяли. Иногда достаточно было заплатить, и человек радостно вспархивал с насиженного места. Но порой приходилось прибегать и к более жестким мерам. Именно так, жестко и нагло, был отстранен от должности майор Шарков, к рукам которого за все годы не прилипло не то что копейки – даже пылинки. Его грубо и явно подставили, после чего пригрозили возбуждением уголовного дела и вынудили написать рапорт об отставке и хлопнуть дверью.

Времена для семьи Шарковых наступили тяжелые. Валерий, боготворивший отца и выбравший вслед за ним стезю служения правосудию, тогда был еще капитаном милиции, работал в уголовном розыске обычным опером и помочь Олегу Дмитриевичу ничем не мог, разве что моральную поддержку оказывать. Но и на поддержку эту времени и сил оставалось не особо много: работа без праздников и выходных, жена Лена, маленький сынишка, до отца ли тут? Мама давно страдала сердечным заболеванием, отец озлобился, впал в депрессию и начал выпивать. Валерий разрывался между службой, своей семьей и родителями, но печального конца все равно избежать не удалось. Через полгода он похоронил мать, а Олег Дмитриевич – жену.

Примерно тогда же, в конце восьмидесятых, молодой капитан Шарков был замечен родоначальником программы, Евгением Леонардовичем Ионовым. Идея программы вызвала у Валерия восторг и горячее одобрение. В то время, почти тридцать лет назад, речь не шла о перестройке системы, ибо сама система всех устраивала и функционировала вполне приемлемо. А вот кадры, наполнявшие эту систему, ухудшались в качественном отношении с каждым днем. И благодаря сему прискорбному факту стало возможным вести речь о тактике разгрома значительной части криминального сообщества. Кадровая составляющая системы прогнивала и разрушалась, это было очевидно уже тогда, но именно этот фактор и лег в основу той программы: размывание и ослабление профессионального ядра в правоохранительных органах влечет за собой утрату профессионализма и в криминалитете, ибо для чего напрягаться и стараться, если с «той» стороны никто не рвется тебя ловить, а все хотят только заработать денег? Заплатишь – и гуляй дальше. Если попадешься, конечно. Но с такими кадрами риск попасться с каждым годом становится все меньше и меньше. Утратившее бдительность и растерявшее навыки преступное сообщество можно будет в правильный момент «накрыть» и обезвредить, если в этот же правильный момент разом заменить прогнившую и ослабевшую часть системы заранее подготовленными высокопрофессиональными кадрами.