Крылатое счастье - Валентина Гордова

Он… промолчал, грустно глядя на меня. А мне хотелось говорить и говорить, лишь бы не замечать этой печали, разливающейся в его золотых зрачках, потому что, стоило замолчать и присмотреться, как у меня слёзы на глаза навернулись, потому что:

— Мы больше не увидимся, да? — Прошептала я то, о чём вдруг стало болезненно даже думать.

Почему я так реагирую? Мы не знакомы даже день, но мне до щемящей в груди боли хочется, чтобы этот день не кончался… Нет, нет — не так: я хочу домой, очень хочу покинуть, наконец, этот странный и непонятный мир, но я не хочу, чтобы это была наша последняя встреча. Не хочу, чтобы мы больше никогда-никогда не увиделись. Это так… нечестно!

А я сама — ужасная эгоистка.

— Хочешь, я покажу тебе кое-что? — Предложил вдруг Садхор.

И, не дожидаясь моих слов, поднялся, вышел из-за стола, подошёл и протянул мне руку. Я с запозданием вложила свои дрожащие пальчики, которые тут же сжали его тёплые, практически горячие, и очень крепкие.

Мы шли молча. Не знаю, о чём он думал, но лично я изо всех сил пыталась убедить себя в том, что это правильно. Мне лучше будет забыть этот маленький эпизод своей жизни… хотя кого я обманываю, как такое вообще можно забыть? Нет, я буду помнить — всё без исключения. Помнить, хранить в сердце, словно тёплый солнечный лучик, пойманный в баночку и сохранённый на долгие-долгие годы.

Я буду помнить — и не больше.

Мы шли по заметно потемневшему пустынному замку, а меня волновала лишь его ладонь, уверенно сжимающая мою собственную. Это ведь ненормально, да?

— Смотри, — велел дракон, останавливая меня в каком-то зале и разворачивая к стене.

А там было полотно. Вышитое цветными нитками, очень детальное и в целом красивое полотно, на котором были двое.

Это девушку я уже знала — мама Садхора. Облачённая в плотное тёмно-алое платье с чёрными пуговицами и воротом под самое горло, она сидела на троне с каменной резной спинкой, величественно глядя вперёд, поверх наших голов.

Рядом с ней, положив руку на спинку трона, стоял мужчина. Его я тоже видела, но лишь вскользь, а сейчас же могла с уверенностью сказать — отец Садхора. Его решительный взгляд с золотым зрачком, его черты лица, его прямая осанка. Он был в чёрном. А ещё он почему-то не сидел, стоящий рядом с ним трон пустовал…

— Это мои родители, — произнёс Садхор негромко, рассматривая полотно, — Дорион и Лили, последние правители Даркхайма. А там, — его взгляд скользнул на следующее полотно справа на стене, где тоже были двое, только вот они сидели, — Рдамор и Рагда, мои дедушка и бабушка, предыдущие правители Даркхайма. В этом зале весь мой род, все правители моей страны.

Он помолчал, позволяя мне осмыслить услышанное, а затем указал на пустую стену слева.

— А здесь должно быть моё полотно.

— А почему его нет? — Тихо спросила я.

Садхор долго молчал, прежде чем ответить.

— Их создаёт родовая магия. Её нельзя заставить или заменить, можно только подождать, пока она не решит, что я достоин.

Я хотела спросить, когда же он будет достоин, но промолчала, скользя взглядом по полотнам. Ответ был очевиден. Он был прямо перед глазами.

Там, на каждом из полотен, были двое. Мужчина и женщина. Величественные, сильные… единые.

— Ты не нашёл того, с кем готов разделить правление? — Догадалась я негромко.

И почему же мне от этого так неприятно?

Садхор грустно усмехнулся, посмотрел на меня с высоты своего впечатляющего роста, а затем попросил:

— Посмотри на родителей.

Я послушно повернула голову, взглянула на прекрасную девушку и пугающего меня даже с неподвижного полотна мужчину.

— Отец не делил с мамой правление, — негромко сказал Садхор, — он бросил весь Даркхайм к её ногам.

— Ого, — только и сумела прошептать я, глядя на отца нынешнего правителя драконьего народа. Я смотрела долго, не находя в себе сил, но в итоге всё же сказала:

— У него глаза блестят.

Звучало тихо, но в висящей в воздухе тишине дракон прекрасно расслышал мои слова.

— Знаю, — отозвался он.

Мы ещё помолчали, а потом я неожиданно для самой себя тихо спросила:

— А твои глаза когда-нибудь блестели?

И невольно задержала дыхание, продолжая рассматривать полотно и отчаянно прислушиваясь.

— Нет, — на тихом выдохе.

У меня не было причин сомневаться, но почему-то я, понизив голос до едва слышного шепота, опустила голову и спросила:

— Даже с невестой?

Да, я хорошо помнила, что у правителя драконьего народа была невеста, которую он сослал в монастырь. Наверно, это мне запомнилось как раз из-за нечестности произошедшего.

В висящей тишине тяжёлый вздох дракона прозвучал отчётливо.

— Катя, мало кто знает, но ты всё равно завтра вернёшься домой, только поэтому я скажу: не было никакой невесты. Была сбежавшая из дома человеческая принцесса и её просьба о помощи. Я помог, мир решил, что у нас накрылась помолвка, люди перестали разыскивать якобы сосланную в монастырь наследницу, сама Хьяра счастливо живёт где-то у эльфов. Собственно, раз уж на то пошло, исторические раскопки были моим вроде как подарком человеческим государствам на нашу свадьбу.

Повернувшись и закинув голову назад, я увидела кривую и совершенно безрадостную улыбку-усмешку дракона. Он, опустив на меня взгляд, улыбнулся уже куда теплее, даже почти нежно.

А я тихо спросила:

— Зачем ты показываешь мне это?

Он промолчал. И молчал очень долго, напряженно глядя на изображение своих родителей.

В итоге заговорил:

— Мне сто шестьдесят пять лет через два месяца. Знаешь, что это значит?

Я не знала, поэтому отрицательно покачала головой, со страхом глядя в его лицо. Я смотрела внимательно, поэтому отчётливо увидела проявившиеся на щеке узлы мышц.

— Это значит, что у меня осталось всего два месяца, чтобы найти… того, с кем я смогу разделить правление Даркхаймом. И это в принципе не такая уж и катастрофа… была, пока ты не появилась. Пока ты не стала частью моего рода. Пока ты не позволила пророчествам начать сбываться. Пока ты не запустила механизм, что древнее времени…

У меня кровь в венах застыла от его слов, от тона, каким он их говорил — спокойного, рассудительного, а ещё жуткого и будто бы смирившегося с неизбежным.

— Это не такая уж и катастрофа, да… — он замолчал, поджал губы, о чём-то думая и не глядя на меня, но продолжая сжимать мою ладонь, — но ты не усваиваешь нашу пищу, воду, практически не спишь здесь… Я мог бы забрать тебя — сейчас это вообще не проблема, ты уже здесь, но я не настолько эгоист, чтобы так тебя изматывать. Поэтому всем нам будет проще, если ты уйдёшь и мы больше никогда не встретимся.