Русь меж двух огней – против Батыя и "псов-рыцарей" - Михаил Елисеев

* * *

В «Повести о разорении Рязани Батыем» ясно сказано, что донес хану о красоте жены княжеской «некто из вельмож рязанских», он же упомянул и о том, что княгиня Евпраксия — родственница византийского императора. О самой Евпраксии и ее судьбе будет рассказано дальше, а здесь хотелось бы отметить, что свои люди у монгольского хана были везде — вполне возможно, что именно этот вельможа и донес Батыю, с какой целью едет в монгольскую ставку рязанское посольство…

И пошел против нечестивого царя Батыя, и встретили его около границ рязанских, и напали на него, и стали биться с ним крепко и мужественно, и была сеча зла и ужасна.

Повесть о разорении Рязани Батыем

Убивая в своей ставке князя Федора Юрьевича, Батый знал, что делал, — он был практически уверен в том, что князь Юрий впадет в ярость, потеряет осторожность и выступит с войском к нему навстречу. От Рязани до реки Воронеж достаточно далеко, и пока князь Федор ехал в ставку хана, а потом Апоница добирался обратно, прошел немалый срок, и все это время рязанский князь не сидел сложа руки, а собирал войска. Пришли дружины из Мурома, Пронска, отряды из Переяславля-Рязанского, Белгорода, Ростиславля, Ижеславца, Перевитска, по деревням и весям собиралось ополчение. Ратные люди со всей Рязанской земли сходились к столице княжества, Юрий Ингваревич вооружал всех, кого мог, но был в этом и серьезный изъян — собирая все силы в один кулак, он оставлял без защиты другие города княжества. Но тут вот и подоспела скорбная весть: «И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки». С человеческой точки зрения князя Юрия понять можно, но как государственного деятеля — нельзя. И дело даже не в том, плох или хорош был план его нападения на монголов, а в том, что, решив под влиянием эмоций выступить против Батыя только с рязанскими полками, он прямо нарушал договоренность с князем Георгием. Ведь в случае его поражения суздальская рать оставалась на территории Рязанского княжества один на один с монгольской ордой, а поскольку дружина князя Романа Коломенского не была достаточно велика, то появлялась реальная угроза того, что и великокняжеская рать обрекается на поражение. И что хуже всего, создавалась возможность того, что владимиро-суздальские дружины будут вступать в бой с монголами по частям — часть у Коломны под командованием Всеволода Георгиевича и воеводы Еремея Глебовича, а часть под командованием Великого князя, только где и когда, пока было неизвестно. Одним удачным ходом — убийством рязанского князя — Батый вынуждал русские войска вступать в бой поодиночке и в невыгодных условиях. Монгольский хан сделал все от него зависящее, чтобы облегчить жизнь своим полководцам, и теперь все дело было за ними — от того, как темники и нойоны распорядятся его подарком, зависел весь успех похода на Северо-Восточную Русь.

Ну а что касается князя Юрия, то он, очевидно, считал, что шансы на успех у него есть, но все зависит от того, как быстро он сможет напасть на врага. Вполне возможно, что именно Апоница рассказал князю о том, что монгольские тумены стоят отдельно друг от друга, и у Юрия Ингваревича возникла мысль разбить их поодиночке. Правда, вряд ли пестун Федора Юрьевича мог сообщить какие-либо сведения о точной численности монгольских войск, сам князь, который должен был постараться все это подробно выяснить, был убит, а потому Юрий Рязанский в какой-то степени действовал вслепую. Город плакал по князю Федору много времени, а вот его отец, одержимый жаждой мести, — нет, некогда ему было слезы долго лить, он даже не стал посылать за князем Романом в Коломну, поскольку хотел как можно быстрее ударить по монгольским станам. Но самое удивительное, что и Батый, который хоть и ожидал этого удара рязанских полков, оказался застигнут врасплох — настолько быстро и неожиданно все произошло. Трудно сказать, кто из князей поддержал это решение Юрия Ингваревича, а кто нет, известно нам одно — объединенные дружины Рязанской земли выступили против степняков. Нападать на монголов было решено в одном переходе от Рязани, используя условия местности и фактор внезапности, — трудно сказать, как поступил бы князь Юрий, если бы орда не встала на отдых на равнинной местности, к которой вплотную подходили леса. Но все складывалось так, как князь хотел, а потому первое столкновение между русскими полками и монголами зимой 1237 г. стало лишь вопросом времени.

* * *

Рязанская рать выступила из города под вечер — в последних отблесках вечерней зари из темного прохода в надвратной башне сплошным потоком изливались конные дружины и медленно двигались на юго-запад. Гордо реяли рязанские стяги, лес копий покачивался над растянувшейся колонной, ярким блеском вспыхивали в предзакатных лучах солнца панцири и шлемы дружинников. Следом за всадниками топала пешая рать — впереди, забросив за спину большие червленые щиты, шли закованные в кольчуги княжеские пешцы, а за ними двигалось ополчение, набранное по городам и весям Рязанской земли. В овчинных полушубках, вооруженные тяжелыми секирами, рогатинами и луками, мужики нестройно топали по дороге, и редко в их рядах мелькали шлем или кольчуга. Весь город высыпал на городские валы провожать воинство, и долго еще горожане всматривались вдаль, даже когда ночь окутала землю, они продолжали стоять на стенах, разгоняя ночной мрак светом сотен факелов.

А князь Юрий вел свои полки с таким расчетом, чтобы прибыть к татарским становищам до рассвета и дать своим людям передохнуть перед боем, поскольку сражение обещало быть долгим и жестоким. Далеко вперед ушли рязанские дозоры, которые состояли из местных охотников и знали окрестности как свои пять пальцев, — их задачей было убрать вражеские караулы и позволить русской рати без помех выйти на рубежи для атаки. Монгольские сторожевые посты резали быстро и сноровисто, без лишнего шума и криков, а мертвые тела оттаскивали в кусты и забрасывали снегом. Получив известие о том, что путь впереди чист, Юрий Ингваревич повел свою рать несколькими дорогами через лес, распорядившись, что если какой из отрядов первый выйдет на лесную окраину, то в поле не выходить, а ждать, когда подойдут остальные. Князь видел, что времени у него еще достаточно, и когда рязанские дружины подошли к кромке леса, он велел всадникам спешиться и немного отдохнуть перед началом атаки. Выехав в поле, князь Юрий увидел вдалеке монгольский стан — тысячи костров озаряли темное ночное небо, приглушенный гул растекался по равнине. Но рязанский князь знал от разведчиков, что за этим станом находится еще один, а за ним другой, и сколько их всего, одному богу известно, поскольку рязанское войско столь стремительно выступило навстречу врагу, что Юрий Ингваревич так толком и не знал, сколько же всего степняков пришло в его землю. Понимая, что скоро наступит рассвет, князь распорядился выходить из леса и наступать на врага.

Стараясь не шуметь, из-за деревьев медленно выезжали конные гридни, выравнивали ряды, за ними, уминая ногами снег, выходили пешие ратники, которых, приглушенно ругаясь, десятники и сотники выстраивали в густые шеренги. Закончив построение, рязанское войско медленно двинулось через поле туда, где, ничего не подозревая, дремали в своих юртах монголы. В небе ярко сверкнул месяц — это внезапно налетевший ветер разогнал облака, а затем его резкий порыв развернул княжеские стяги и знамена. И тут рязанцев заметили — ночь взорвалась от грохота монгольских барабанов, степняки выбегали из юрт и шатров, хватали оружие, прыгали на коней и мчались к своим сотням и десяткам. Князь Юрий поднял копье и указал им на темнеющий в глубине поля монгольский стан — рязанская рать, ускоряя движение, двинулась вперед. Первыми, постепенно набирая разбег, шли княжеские дружины, за ними, щетинясь копьями и рогатинами, двигались ряды пеших воинов. Взревел княжеский боевой рог, и гридни, пришпорив коней, пошли в атаку — снег полетел в разные стороны из-под копыт лошадей, а стальная волна всадников покатилась навстречу такой же монгольской волне, идущей от лагеря. Бешено неслись по полю кони русских дружинников, вновь звучали рязанские боевые трубы, и гридни опустили копья, целясь в приближающихся степняков и выбирая себе соперника. С лязгом и грохотом две конные лавины столкнулись на заснеженном поле, сотни монгольских всадников вылетели из седел, не выдержав прямого копейного удара рязанских воев, не меньшее число повалилось на землю вместе с конями, не устояв против таранного натиска дружинников. Большую часть оказавшихся на земле нукеров просто затоптали копытами, а тех, кто уцелел, добивали пешие ратники, закалывая супостатов рогатинами и засапожными ножами. Боевые порядки монголов рассыпались, а те, кто уцелел, стали разворачивать коней и обращаться в повальное бегство — преследуя врага, рязанцы ворвались в их становище. Князь Юрий, однако, запретил своим воинам в нем задерживаться и, понимая, что залог успеха заключается в быстроте действий и стремительности натиска, повел своих воев дальше. Кто-то подпалил несколько юрт и шатров, и яркое пламя ударило в темное небо, постепенно разбегаясь по всему монгольскому лагерю.