Орланда - Жаклин Арпман

Этой невозможной девке до ужаса нравится вот так именно и говорить!

— Ты уверена? Все это может оказаться выдумками чистой воды.

— Ну безусловно, но ему эта мысль тоже пришла в голову.

«Вот уж воистину, — подумала про себя Алина, — почему бы мне не начать писать романы? — Я так много их читаю и столько о них пишу, что, сама о том не подозревая, развила в себе способность к сочинительству!»

— Люсьен захватил с собой корешки счетов за все восемнадцать лет — я их просмотрела, потому что никак не могла поверить в эту историю, а потом он их сжег. Ну, не в кафе, конечно — пачка была слишком толстая, а рядом с водостоком. Наш миляга-сосед к тому моменту уже нагулялся и ушел — иначе он бы тебе рассказал. Следов «преступления» не осталось. Но отец знает. Мне неприятно думать, что у него был сын, которого он ни разу не навестил.

— А ведь Эдуар — самый честный и чистый человек из всех, кого я встречал в жизни!

— Увы… Знаешь, мне что-то не хочется с ним встречаться. Пока не привыкну. Я никогда не скажу ему, что мне все известно — захоти он меня посвятить, давно бы это сделал. Рассчитываю и на твою сдержанность.

Альбер пожал плечами:

— Что за вопрос… Но мне тоже требуется время на то, чтобы привыкнуть.

«Бедный папа!» — подумала Алина.

* * *

Уф! Мне тоже требуется время — чтобы отдышаться! Решительно, Алина не перестает меня удивлять. Я считала ее робкой, не предполагала в ней воображения, а посему не ждала от нее столь ловкой лжи, таких затейливых придумок: говоря коротко, я следовала в фарватере ее собственного мнения о себе, забывая, что эта женщина создала Орланду. Да уж, потемки чужой души частенько расставляют ловушку рассказчику, но что меня больше всего поражает — так это редкостная лживость молодой женщины: она преспокойно обвиняет отца в адюльтере, в том, что он бросил ребенка, и ловит кайф от рассказа о подлости — которую сама же и сочинила. Конечно, иначе она не выпуталась бы из той скользкой ситуации, в которую загнал ее сосед-сплетник. Разве что… стала бы настаивать на варианте «студент»? Возможно, ее могла бы вдохновить студентка, бившаяся в падучей у дверей ее кабинета?

«Этот молодой человек готовит диссертацию и хотел поговорить со мной о моей работе…» Но нет, Алина соображала быстрее, чем я сейчас: она вспомнила свое ошарашенное лицо и внезапное бегство и сказала себе — нет, не пойдет, академичная беседа не оправдывает слишком явного смятения. Она не знает наверняка, что рассказал Альберу сосед, и вопрос «Что он тебе сказал?» мог усилить подозрения, так что требовалось нечто «ударное», что оправдало бы ее поведение. Итак, судя по всему, я имею право восхищаться стремительностью ее ума.

Однако Алина почти пугает меня, и я не знаю, как далеко она готова зайти.

* * *

Поль Рено смотрел на уснувшего Орланду и находил его ангельски прекрасным. Какими странными уловками пользуется Венера, подстерегающая свою добычу! Его «закадрили» на концерте, Поль заплатил и думать обо всем забыл, «Муссон» вкупе с идеей экзамена на степень лиценциата в области математики спутали карты, а рассказ о пустой библиотеке в доме на авеню Уинстона Черчилля окончательно добил. Всю жизнь он не поддавался любви — и вот его победил молодой простодушный весельчак. Да, в это самое мгновение он — пленник наслаждений, от которых вкусил, но ведь он не из тех, кто живет только настоящим! Его чаруют и возбуждают и золото волос на подушке, и изящные линии щеки, и тонкий, полускрытый простыней профиль, и бесшумное дыхание, вырывающееся из приоткрытых губ, но он чувствует, как в нем нарастает страх. Он создал свой имидж и дорожит им: слегка загадочный холостяк, ценимый в обществе за обаяние, нравящийся женщинам, ни разу не выдавший своему окружению тех пристрастий и вкусов, которые могли бы ему повредить, он совершенно свободен, и вот теперь этой свободе угрожает опасность. Он выстроил свою жизнь, как надежное здание, он к ней привязан и считает себя счастливым человеком: Орланда его пугает. В нем есть нечто непонятное. Он кажется совершенно естественным и как будто ничего не скрывает, но Поль угадывает в нем какие-то противоречия, природу которых никак не может определить. Полю хочется думать, что молодой человек не проявит никакой инициативы — он ведь его не провоцировал, не знает даже адреса («Но я ведь и не спрашивал! А если бы спросил?»). Черт, а я ведь никогда в жизни ни у кого не интересовался его адресом, а теперь вот упрекаю его за то, что он не отвечает на вопрос, которого я даже не задал! Дьявольщина! Неужели, если уж мне суждено было отступить от всех моих принципов и влюбиться, я не мог выбрать человека, внушающего чувство безопасности? Неужели мне предстоит нырнуть в то самое безумие, которое оборачивается страданием?

Этот изящный любовник, кажется, не строит никаких связанных со мной планов, кроме ужина и занятий любовью, а я тревожусь, вопрошаю собственное сердце, становлюсь похожим на всех тех, кого презирал, скоро, прежде чем обнять, я начну внимательно изучать его, колебаться, произносить: «Если Вас это не затруднит…» — а может, даже спрошу: «Когда мы снова увидимся?» — тем тоном, который заставляет человека отвечать: «Пока не знаю!» Эта идея так сильно не понравилась Полю, что он разбудил Орланду — решительно и таким способом, который не оставлял сомнений в его намерениях. Ответная реакция оказалась более чем приязненной, что ничуть не уменьшило растерянности.

* * *

Альбер был слишком серьезно выбит из колеи собственной злостью из-за поездки в Гонконг и невероятным появлением у Алины сводного брата, чтобы читать или просто спокойно заснуть. Алина никак не могла успокоиться: вдохновение фонтанировало, мысленно она продолжала рассказывать историю, придумывая тысячи дополнительных деталей. Каждый из них переживал и колыхался в одиночку, на своей половине двуспальной кровати, что получило естественное завершение в виде совместного «трепыхания».

Вот так Алина и Орланда, разделенные в пространстве, одновременно вознеслись в поднебесье, куда, если верить слухам, бедняжка Вирджиния так и не попала.

Орланда провел ночь у Поля Рено. Они проснулись — синхронно — и вместе позавтракали.

— Кстати, — жизнерадостным тоном сказал молодой человек, — я не забыл, что вы не любите длительных связей, так что, если я вам надоел, валяйте, говорите, я не обижусь!

— И думать забудьте! — Поль отреагировал настолько стремительно, что сам испугался. Он добавил: — Пока, во всяком случае. Две ночи — это еще не связь, к тому же вы — очаровательный партнер.

— А вы — слишком добры.

У Орланды был довольный вид, и Поль почувствовал себя счастливым, но тут же разозлился на себя за эту радость. В душе он издал мучительный стон.

Они вместе вышли из квартиры. Орланда, поколебавшись мгновение перед «Миссис Паркингтон», решил посвятить день занятиям.

— Хотите, я вас отвезу? — предложил Поль, открывая дверцу своей машины.