Русский Робинзон - Николай Сибиряков

Рана Лисицына оказалась пустяковая: кончик ножа едва вошел в мышцу. Сергей Петрович перевязал ее платком. Они оттащили пленников в кусты и приступили к осмотру добычи. Нашли привязанную у берега большую лодку. Погрузили в нее все припасы, кроме двух бочонков с порохом и орудий. Отвели лодку в сторону и спрятали в тростниках.

— Теперь нужно отнять у китайцев и пушки, — сказал Лисицын.

— Такую махину? Да пусть их владеют.

— Чем оставлять неприятелю, лучше сбросить их в озеро. Может, нам же и пригодятся.

— Но в них, чай, пудов пятьдесят…

— Ничего. Я оставил два бочонка пороха, они и столкнут пушки в воду.

Лисицын подложил под лафет каждого орудия по бочонку пороха с зажженным куском фитиля. Взрывы сбросили орудия в озеро.

Уже рассвело, когда наши храбрецы окончили задуманное. Чтобы не попасться на глаза китайцам, они сели на лошадей и отправились к Алмазной реке в надежде отыскать место высадки китайцев. Василий не смог проехать больше пятнадцати верст. Непривычка к верховой езде и ночь, проведенная без сна, утомили его.

— Теперь нам торопиться не к чему, — сказал Лисицын. — Здесь же по близости в лесу есть лужайка, где мы покормим лошадей и выспимся на славу.

Лисицын повернул в лес и вскоре остановился на небольшой поляне, спускавшейся отлогим скатом к прозрачному ручейку.

— Эко чудное место! — вскричал Василий, чуть не падая с лошади.

— Действительно отличное, а главное — мы скрыты здесь от китайцев, но можем услыхать их движение и принять меры.

Сойдя с лошадей и стреножив их, пустили пастись на лужок, а сами расположились у ручья завтракать.

— Зачем мы направляемся к Алмазной реке? — спросил Василий, обгладывая кость сушеной зайчатины.

— Думаю я, там должен быть главный стан китайцев и их флотилия.

— Что же мы сможем сделать, если нехристей там много?

— Это будет видно из осмотра их лагеря, а теперь нужно подкрепить наши силы. Ты устал больше, ты и спи первым.

— А вы-то как же?

— Обоим нам спать вблизи неприятеля нельзя. Часов через пять я разбужу тебя, и ты меня сменишь.

Сон одолевал Василия, и он не стал более спорить, растянулся на траве. Лисицын, часто упражнявшийся в опасной охоте на зверей, привык к осторожности и бодрствованию ночью. Преодолевая усталость, он сначала старался убить время, рассматривая лошадей, весело щипавших траву, потом записывал в дневник события дня вчерашнего и нынешние, наконец он стал бродить, обдумывая, как бы так подкрасться к неприятелю, чтобы не быть замеченными.

В это время взгляд его упал на холмистую местность по другую сторону ручья. Любопытство повело его туда, и скоро он очутился в овраге, когда-то бывшем руслом широкой реки. Пройдя несколько вперед по песчаному дну, он заметил под ногами что-то блестящее. Нагнулся и разглядел множество самородных золотых кусочков, вымытых из песка весенней водой. Лисицын было обрадовался и кинулся собирать кусочки, но через минуту бросил их и дал себе слово не сказывать никому из товарищей об открытии золота, которое, совершенно бесполезное в этой пустыне, могло только породить между его друзьями страсть к обогащению, всегда гибельную для человека.

Когда Лисицын возвратился к крепко спящему Василию, был уже третий час пополудни. Лисицыну самому крайне нужен был отдых, но ему жаль было будить Василия. Вдруг он заметил, что лошади перестали щипать траву и навострили уши. Недоумевая, что бы это значило, Сергей Петрович припал ухом к земле. Со стороны Архипелажного озера слышался гул, подобный топоту стремительно скачущих лошадей; шум этот быстро приближался. Лисицын разбудил Василия. Они вскочили на лошадей и, укрывшись за толстыми деревьями, стали ожидать событий. Едва товарищи заняли безопасное место, мимо них, подобно молнии, пронеслось стадо сайг, которые, перескочив через ручей, скрылись в лесистых холмах, где совсем недавно бродил Лисицын.

— Спасибо, Сергей Петрович, что разбудили меня вовремя, не то бока бы помяли проклятые. Ишь, мечутся, словно шальные. Уж не волки ли за ними гонятся?

— Сейчас увидим. Впрочем, я не думаю, что это волки. Прошло несколько минут, но никто не мчался по следам сайг.

— С чего ж бы им так шарахнуться?

— Если я не ошибаюсь, их испугали китайцы, приплывшие с Приюта к своему причалу.

— Выходит, китайцы не стали разыскивать наше стадо и идут к своим, на Алмазную реку. Теперь нам уж не удастся над ними потешиться.

— А может статься, что и удастся. Увидят пропажу орудий и запасов, найдут связанных часовых, а те для своего оправдания сочинят сказку о многочисленном неприятеле, вот и не решатся перед вечером отправиться в дорогу, будут утра ждать, выслав для разведок нескольких храбрецов, чтобы обезопасить себя от нечаянного нападения.

— Пусть их высылают, только это попусту.

— Конечно, никого они не найдут, кроме нас. Поэтому всего лучше нам убраться отсюда. Поблизости знаю я место, где мы можем спрятаться до ночи.

— Да вам бы соснуть хоть маленько; вы, чай, устали до смерти.

— Что ж делать, высплюсь на лошади. Едем!

Оба путника поехали шагом по тропинкам, известным лишь Лисицыну. В шесть вечера остановились верстах в трех от реки, в глубоком овраге. Лисицын заснул, а Василий взялся караулить, что исполнял не без греха, одолеваемый дремотой и по свойственной русскому человеку беспечности не сознавая опасности, которую не видел своими глазами.

Когда совершенно стемнело, товарищи отправились к реке пешком, оставя лошадей в овраге. При свете костров, разложенных на берегу китайцами, они увидали на реке стоящие на якоре две большие военные джонки, вооруженные медными пушками. Их форма, оснастка и паруса, во многом не сходные с европейской морской традицией, не лишены были своей оригинальной красоты. На палубах каждой сновали по нескольку матросов. На берегу лежали вещи, выгруженные с судов. Одна груда вещей, покрытая циновками, лежала совершенно отдельно, возле кустарника, соединявшегося с лесом.

— Я нашел средство отомстить китайцам, но без твоей помощи, Василий, ничего сделать не смогу.

— Я готов вам во всем помогать.

— Вон видишь, на берегу две лодки и бочонки с порохом. Можно потопить джонки. Это будет китайцам таким