Посланница небес - Марина Серова

— Ой-е-ей, меня еще никто так не оскорблял, — запричитала я и слегка взгрела Ивана по затылку.

— Все, хватит, — поднял руки отец Василий и, указав на Ивана пальцем, торжественно произнес: — Я докажу тебе, неверующему, силу веры. Ты считаешь, что в чае яд?

— Что тут считать, я сам видел, как она его туда подбросила, — с волнением воскликнул Иван, косясь на меня.

— Тогда слушай, — провозгласил отец Василий. — Я верю, что Евгения хороший человек и не желает никому зла. Сейчас я выпью этот чай, и со мной ничего не случится.

— Обожди, — крикнул сзади отец настоятель, подошел и отобрал у Василия кружку, — лучше я выпью.

«Решил, видно, что уже пожил», — подумала я, наблюдая за страстями, кипевшими в трапезной.

Настоятель одним духом осушил кружку.

— Что ж, с повышением тебя, Вася, — констатировал Иван, глядя со скорбью на отца Афанасия.

Последний поставил кружку на стол и застыл, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Прошла минута, а он был все еще жив. Выдохнув с облегчением, настоятель сказал:

— Видишь, Ваня, ничего не случилось.

— Яд, наверно, медленный, — возразил бандит.

Отец Василий велел мне налить новую кружку чаю и поднести ее Ивану. Я сделала это с улыбкой.

— Ну, здесь уж точно яд, — проворчал он.

— Отказываешься пить? — нахмурившись, спросил отец Василий.

— Нет, боже упаси, — оскалился Иван. — Я выпью, но освободите мне хотя бы одну руку. Я хочу сам держать кружку, а не чтоб эта добрая женщина мне вливала ваш чай в глотку.

— Евгения, освободите ему руку, — попросил меня отец Василий.

Ножом я разрезала скотч с одной стороны, дождалась, когда Иван отлепит руку, и вручила ему кружку с чаем. Он задумчиво заглянул в нее, даже сделал вид, что собирается пить, а затем неожиданно швырнул кружку в меня и стал рвать скотч, пытаясь освободиться. Уклонившись от кружки, я кинулась на Ивана. Мне на помощь подоспел отец Василий, и вдвоем мы быстро скрутили преступника.

— Ну, гниды, я вам все припомню, пресекутся наши дорожки, — хрипел он, прижатый нами к столу. — Что вы мне сделаете, дерьмовые святоши? Да ничего вы не можете. Я вам всем отомщу. Козлины!

— Что же с ним делать? — неуверенно спросил отец Василий у настоятеля. Отец Афанасий к этому моменту ощутил действие сыворотки правды, что была в чае, и находился в прекрасном настроении. Улыбнувшись отцу Василию, он аккуратно разгладил седую бороду, посмотрел на Ивана с хитрым прищуром, потом сказал благодушно:

— Боюсь, наш Иван отпетый еретик.

— И что? — не понял отец Василий.

Я также не уловила хода мысли настоятеля.

— В старые времена такого бы на кол посадили или колесовали, — пояснил отец Афанасий с теплотой в голосе. — Но это же было бы убийство, и даже благие побуждения его не оправдали бы. Смертный грех. Но в Библии сказано, что в судный день уберет Бог из мира все зло. Так и нам по мере возможностей надо стараться убирать из мира зло. Попав в тюрьму, Иван будет лишь приумножать зло, значит, надо его убрать из мира.

— Убрать? — задумчиво повторил отец Василий и просиял, подумав, что настоятель собирается разыграть с Иваном какую-то шутку. Он подмигнул мне и протянул: — Конечно, Ваню надо убрать.

— Что значит «убрать»? — заерзал Иван на стуле. — Вы что, психи, задумали?

Настоятель доходчиво изложил свой план:

— У колокольни мы коридор ремонтируем, там есть ниша, предлагаю его туда замуровать, дабы не распространял он зло по земле и не множил слезы людские. Замурованный в стену, он сможет подумать и покаяться. А смерть его будет достаточно гуманна и естественна.

— Я понял, — прохрипел Иван. — Эта лярва бросила в чай таблетку, которая сводит с ума. Отец Афанасий, у вас крышу снесло, вы что, не чувствуете?

— Неправда, — с обидой возразил настоятель. — Я чувствую себя просто прекрасно, словно помолодел на десять лет. Во всем теле легкость, так и кажется, что вот-вот взлечу на небеса к Создателю.

— Да тебе наехало от этой дряни, е-мое! — выкрикнул Иван испуганно. — Вы совсем, что ли? Придумали, замуровать. Хватит пургу гнать.

— Ну, раз решили его замуровывать, позову Александра, он хорошо кирпич кладет, — деловым тоном произнес отец Василий, не обращая внимания на вопли приговоренного.

— Нет, давайте его сначала отнесем туда да в нишу приладим, — предложил настоятель.

Оказавшись в стеновой нише, Иван заматерился и заорал пуще прежнего. Руки и ноги его были прихвачены к стене скобами. Перед нишей собрались все с церковного двора и с удивлением заглядывали внутрь. Повариха сказала, что так и надо поступать с преступниками, а то не успеешь оглянуться, как их выпускают по амнистии.

— Слушай, братан, помоги, у попов крыша съехала, — жалобно попросил Иван мешавшего раствор Александра. — Вас же потом всех повяжут, и ты новый срок получишь.

— Отвали, крыса, — рявкнул на него Александр. — Мне что батя сказал, то я и делаю. Таких, как ты, давить надо.

— Лю-ю-ди-и, помогите-е-е! — завыл Иван в голос.

Тогда Александр в сердцах схватил с пола грязную тряпку, которой вытирал руки, и, скрутив кляп, забил его в рот Ивану.

После общей молитвы за упокой души пойманного вора приступили к закладке ниши. Александр ловко орудовал мастерком, ровно укладывая кирпичи, а отец Василий их подавал с кучи. Пунцовый от натуги Иван силился выплюнуть кляп, зверски мычал не переставая, корчил страшные рожи. Я решила выждать и не вмешивалась.

— А чем он там будет дышать? — полюбопытствовала у сопевшего Александра повариха. Для нее замуровывание было чем-то вроде строительно-развлекательного шоу, наподобие «Школы ремонта».

— Ничем он не будет дышать, — проворчал в ответ Александр и со злостью швырнул раствор на кладку, забрызгав при этом Ивану все лицо. — Воздух кончится, он коньки и откинет.

— А через стену потом вонять не будет? — не унималась повариха.

— Раньше не воняло и сейчас не будет, я таких, как он, с десяток в бетон закатал, — медленно пробормотал Александр, укладывая на раствор новый ряд кирпичей.

Сверху осталась лишь маленькая щель. Из нее слышалось отчаянное мычание Ивана. Александр принес стремянку, чтоб доделать последние ряды. Я хотела его остановить, но тут мычание в нише оборвалось. Иван, выплюнув кляп, закричал что было мочи:

— Стойте, пожалуйста, я вас прошу! Не надо! Я признаюсь и покаюсь! Все, что хотите!

— Начинай признаваться, а то раствор сохнет, — громко сказала я, сделав Александру знак подождать. Включенный диктофон я незаметно подсунула в щель между кладкой и аркой ниши. — Ну, не молчи, мы слушаем. Сначала имя и фамилию.

— Рябов Сергей, погоняло Рябчик — это потому, что я служил в морской пехоте в роте спецназа, — ответил он.