Ученик - Ростислав Корсуньский

До выхода из школы князь шел вместе с эльфийкой, продолжая обсуждать поединок и действия полукровки после его окончания. Затем всю дорогу до своего небольшого особняка он тоже занимался анализом. И только принесенный обед вывел его из задумчивости. Прекрасно приготовленная пища подняла ему настроение, но он так и не решил, как бы он поступил на месте главы внутренней службы безопасности. Парень и так был очень странным, а последние события эту странность только увеличили. И один из самых важных моментов — то, что он общается с цесаревной, которая к нему расположена. Это явно было заметно на арене. И чего можно ожидать от такого странного ментального мага, который никому не давал никакой клятвы? «Женская интуиция», — вспомнил он слова эльфийки. В итоге он решил, что пусть с этим делом разбирался граф — в конце концов, это его область.

Уже поздно вечером, когда он собирался покинуть кабинет и идти спать, его слуга принес запечатанный конверт, вручая со словами:

— Вам послание. Принесла какая-то женщина, лица которой я не видел. Спросила меня, передав его для вас из рук в руки. Я его уже проверил на неожиданности.

Князь взял обыкновенный бумажный конверт, на котором отсутствовали какие-либо надписи. С интересом повертел в руках, затем, достав ножницы, отрезал край. Вынул простой лист бумаги, на котором была написана всего одна фраза:

— «Только попробуйте с ним что-нибудь сделать», — прочитал он вслух.

Ни даты, ни подписи. Вот только князь прекрасно знал, кому принадлежит этот почерк.

Российская Империя, город Новосибирск, Школа прикладной магии.

На последних секундах поединка баронесса вскрикнула, поднеся зажатый в руке веер к лицу. Ей показалось, что ее защитника сейчас проткнут шпагой, но в следующий миг облегченно вздохнула. Когда княжич закричал, она даже не посмотрела в его сторону, осматривая Раэша на предмет ранения. Все было хорошо, но затем…

Это больше всего напоминало какой-то ритуал. Кровавый ритуал. Но девушка все равно встала и направилась на арену. Ее подруга двинулась следом, и только когда поняла, что ее подопечная направляется к парню, который, по ее мнению, находился в непонятном, а возможно, и неадекватном состоянии, тихо произнесла:

— Люд, не стоит к нему приближаться. Видишь же, что с ним происходит что-то странное и непонятное. Лучше обождать.

Та посмотрела на молодого человека, затем вздернула подбородок и решительно двинулась дальше. Ее подруга и охранница в одном лице направилась следом, ругаясь про себя на свою подопечную, у которой так некстати проснулась кровь Рюриковичей. Людмила подошла к парню и всмотрелась в его лицо, на котором застыло некое напряжение. Какое-то время он оставалось таким, а затем ей показалось, что губы его дернулись, как если бы он испытал боль.

— Раэш, — баронесса под пристальным взглядом своей подруги накрыла своей ладошкой кисть парня. — Что с вами?

Но тот не отреагировал ни на ее касание, ни на ее голос. Еще несколько секунд, показавшиеся девушке очень долгими, он так и простоял, словно вот-вот должен скривиться. Девушка не знала, как ей поступить, и сделала первое, что пришло ей в голову: самое слабое лечебное заклинание. И тут же по наитию создала «каплю жизни», направив ее на Раэша. И это словно придало ему сил: выражение лица изменилось, став более спокойным, а спустя еще несколько секунд он вздрогнул, пошевелился и открыл глаза.

— Раэш, как вы себя чувствуете? — спросила баронесса.

— Хорошо, — ответил он. — Благодарю.

— Это я вас благодарю, что защитили мою честь, — улыбнулась она в ответ.

— Простите, барышни, — он кивнул одной, затем второй. — Мне необходимо идти.

Когда он удалился, графиня, обведя взглядом вокруг, тихо произнесла:

— Князь Воронцов здесь.

По пути домой девушки молчали, но мысли их были об одном и том же человеке. Графиня пыталась понять, чего можно ожидать от этого парня, как ей действовать с ним и что предпринять, если тому вздумается причинить вред ее подопечной. Она уже сталкивалась с тем, что люди частенько меняют свое мировоззрение или отношение к кому-либо в зависимости от выгоды, даже если та сиюминутная. Справиться с таким бойцом ей без магии будет крайне сложно, но тот, к ее сожалению, учился очень хорошо. Она успела убедиться, что заклинания тот запоминает очень быстро. Скоро у них начнутся практические занятия, и она посмотрит на его умения, вот только что-то подсказывало ей, что и там у него все будет в порядке.

Ее подруга думала только о двух вещах: во-первых, что происходило с парнем во время его странного оцепенения; во-вторых, где она могла с ним встречаться. Ведь она снова почувствовала узнавание, но, как и в предыдущий раз, не могла вспомнить, когда и где с ним познакомилась. Впрочем, поскольку для нее это не имело значения, девушка особо на эту тему не задумывалась.

Придя домой, баронесса первым делом взяла лист бумаги, перо и, написав что-то на нем, запечатала в конверте.

— Кать, будь добра, передай послание князю Воронцову лично в руки, — попросила она свою подругу. — Хотя нет, лучше его личному слуге.

Российская Империя, город Новосибирск, Школа прикладной магии.

В какой-то степени это было похоже на живой металл. Но только очень отдаленно то, что накатило на меня, напоминало связь с ним. Это как общение с трехлетним ребенком и уже взрослым человеком со своими принципами и причудами, пусть и выражены они в данный момент в эмоциях и желаниях. Я прекрасно помню свое единение со своим первым оружием. Может быть, сказывалось то, что я тогда был ребенком, и контакт был не полным, но о том, что я чувствую сейчас, не говорили мне ни папа, ни мама.

В данный момент я находился в шторме эмоций и желаний. Присутствовали здесь и желание познакомиться, и сожаление, что враг не убит, и жажда следующего боя, и другие, менее ощутимые. Они проходили сквозь меня, захлестывали и отступали, чтобы вернуться новой волной. Но над всем этим преобладал зов — очень сильное чувство, требующее, чтобы я откликнулся на него и ушел туда. Куда? Я сам не знал, только подозревал, что исходит он от моего оружия. А вот кто там поселился, я не имел ни малейшего понятия. Хотя вполне возможно, что это было и не оружие вовсе, а нечто иное, о чем я даже не подозревал.

Вторым по силе чувством было любопытство — тот, кто засел в моих серпах или где-то в ином месте, очень хотел пообщаться со мной или увидеть, или почувствовать в большей степени, чем сейчас. Я так и не смог определенно сказать, что преобладало. А может быть, все вместе. Это все наложилось на мою любознательность и все то же любопытство, и я мысленно потянулся навстречу неизвестному, как это проделывал, уходя в глубины своего сознания. Еще успел почувствовать, как по телу пробежала легкая дрожь, а в следующий миг очутился в…

Вначале я не мог охарактеризовать это место, как и свои чувства. Если кратко, то это была пустота, в которой что-то творилось. Опять же, я просто чувствовал это, но видеть или слышать не мог — по крайней мере, мне так казалось. Попробовал перейти в состояние гар’са, что, к моему удивлению, удалось очень легко. Но даже в этом случае я не мог просчитать свои действия — банально не хватало исходных данных, отправных точек. Поэтому все, что смог, это попытаться воздвигнуть вокруг себя барьер, наподобие ментального. И вновь мне это удалось довольно легко.