Вне клана - Валерия Веденеева

— Конечно, человек. На этот, — ветси первым сменил направление, ползя к высокому берегу. А потом, когда до того оставалось не больше десяти футов, резко махнул хвостом.

Хвост сшиб бы меня с ног, если бы я не подпрыгнул, пропуская его под собой. А когда ветси, моментально сориентировавшись, махнул хвостом еще раз, уже выше, я откатился в сторону, припал на одно колено, пропуская хвост над собой, и рубанул по нему топором.

Часть хвоста отлетела в сторону, из обрубка полилась черная кровь, ветси зашипел — так громко, что у меня заложило уши — и кинулся на меня. За спиной что-то выкрикнула Амана, блеснула яркая вспышка, но ветси не задержала.

А скорость у него была такая, что стоило позавидовать.

Я рубил, отскакивал в сторону, чтобы ветси не смог обвить меня кольцами своего тела, и рубил снова. Но отрубить часть тела ветси так чисто, как получилось с хвостом, больше не мог. Демон удачно избегал прямых ударов, так что у меня получались лишь скользящие, оставлявшие на теле демона глубокие, но быстро зарастающие, раны. И в этом заключалась главная проблема. Не в том, что демон избегал ударов, а в том, что они, даже удачные, были демону не опасны.

Я на долю мгновения скосил взгляд туда, где лежал отрубленный хвост, и выругался. Хвост уже дотаивал, превращаясь в черный дым, точно так, как превращался в черный дым разрубленный мною марид. И, как с маридом, дым рассеялся, а ветси оказался вновь целехоньким.

Нет, так дело не пойдет. И уже не важно, что произойдет раньше — я выдохнусь и начну пропускать удары демона, или же закончится магия Аманы и река растает. В любом случае нам конец.

Ветси клацнул зубами совсем рядом с моим лицом, и этот звук будто дернул, разворачивая, цепочку мыслей.

Почти металлический звук.

Металлический кругляш в моем кармане.

Кругляш, магически связанный с Аманой…

Магичка следила за битвой с безопасного расстояния, иногда безуспешно пробуя заклинания из своего арсенала. В очередной раз избежав удара ветси, я вытащил свободной рукой кругляш из кармана и поднял так, чтобы Амане было видно.

Поймет ли?

Ее взгляд упал сперва на мое лицо, потом на руку, и магичка кивнула.

Мгновение передышки закончилось, и мне пришлось уворачиваться, наносить удары, иногда удачные, и уворачиваться вновь. Потом демон, открыв пасть, вновь кинулся на меня, и я отпрянул, за долю мгновения до этого закинув кругляш внутрь этой пасти.

Ветси, думаю, проглотил этот кругляш, даже не ощутив. Его голова была в три раза больше головы взрослого мужчины, а кругляш не был ни горячим, ни холодным, ни жгучим.

Амана выкрикнула что-то предупреждающее, и я на всякий случай метнулся в сторону, на мгновение приник ко льду, готовый, если потребуется, и защищаться, и атаковать.

Ветси метнулся следом, но проскочил дальше, не успев вовремя развернуться. А потом от тела ветси начала отваливаться чешуя, обнажая коричнево-розоватую уязвимую плоть. Если нанести сейчас удар, ветси не восстановится…

Но я еще не успел добежать до демона, когда его хвост, недавно отрубленный и заново приросший, растекся черной жижей и впитался в лед, а на теле ветси заново открылись все те раны, которые я успел нанести. Из ран потекла черная кровь, все сильнее и сильнее. А потом все тело демона начало скукоживаться, будто змеиная шкурка, брошенная в огонь. Скукоживаться, уменьшаться, превращаясь в черные лохмотья.

В стороне вскрикнула Амана, и в этот раз ее крик не был предупреждающим. Просто крик боли. Я кинулся к ней, одновременно оглядываясь по сторонам, пытаясь найти причину. Но никаких новых врагов не появилось, ран на магичке — по крайней мере видимых — не возникло. А потом Амана согнулась пополам и осела на лед.

Что происходит?

Почему?

Наши взгляды встретились, и мне показалось, что темные глаза Аманы горят черным огнем.

Нет, не показалось. Горели.

Ну конечно! Магичка вобрала в себя жизненную энергию демона, и эта энергия, не предназначенная для человека, убивала ее изнутри.

— Выкинь! — я упал рядом с ней на колени. — Выкинь магию, слышишь?

— Что? — она, кажется, не понимала.

— Магию, которую ты забрала из ветси — избавься от нее! Выкинь из себя!

Амана моргнула, приподнялась на коленях, вытянула правую руку и сделала какой-то жест, но ничего не произошло. Через мгновение она опять со стоном сгорбилась.

Я смотрел на нее, впервые в жизни ощущая странное чувство. Чувство, что с тем, кто тебе нравится, кто уже стал дорог, происходит что-то плохое, а ты ничего не можешь поделать. Отчаяние.

В памяти всплыла сцена, которую я видел в свой первый день в деревне, когда другой «живчик» подавился едой, и офицер…

Тихо рыкнув, я обхватил Аману со спины, заставил наклониться вперед и сжатыми кулаками с силой надавил ей на живот. Я сам не знал, почему так сделал. Просто ничего другого в голову не пришло, а она будто давилась взятой у демона магией.

Амана хрипло, со стоном, выдохнула. И такое же черное пламя, которое я видел в ее глазах, вырвалось из ее рта. Черное пламя не поднималось языками, как обычный огонь, а крутилось в воздухе, извивалось, напомнив мне десяток обезумевших змей.

Все больше черного пламени выходило из Аманы, все крупнее становился клубок змей, и казалось невероятным, как они прежде в ней помещались.

Змеи черного пламени слились воедино — и взорвались чернотой. А потом я перестал ощущать тело Аманы, которую до последнего мгновения крепко сжимал.

Чернота заволокла все вокруг. Настолько непроницаемая для взгляда, что я не смог разглядеть даже свои пальцы, хотя поднес их к самым глазам.

Я напряг слух, но тьма, казалось, поглотила и звуки.

— Амана! — позвал я.

Тишина — тяжелая, гнущая к земле тишина. Ни звука в ответ.

— Кастиан! Зайн!

Нет, никакого ответа.

Я протянул руку вперед, повел в стороны, но пальцы ощущали лишь пустоту.

Все исчезли?

Или это я исчез?

Я выпрямился — это далось с трудом. Чувство было такое, будто целый ветси улегся мне на плечи, давя к земле. Но я выпрямился и крепко сжал топор, готовый драться, кем бы враг ни оказался.

Но врага не было.

Никого не было.

Только я — и темнота.

Не знаю, сколько я так простоял. Но постепенно тяжесть, лежащая на моих плечах, начала уменьшаться, а потом и вовсе исчезла полностью, позволив облегченно вздохнуть.

Рядом послышался другой вздох, показавшийся эхом моего собственного. Только через мгновение я понял, что он прозвучал куда мягче.