Взвод "Пиджаков" - Михаил Кисличкин

– Пару пива.

– Магия и алкоголь несовместимы. Понятно?

– Ага, от кого я это слышу… Сама в обозе шнатс глотала как не знаю кто.

– Мне можно, – безапелляционно отрезала ведьма. – Тебе, кстати, что вместе с медалью подарили?

– Фляжку, – достал из-за ремня упрятанный в кожаный чехол небольшой плоский сосуд Илья. – Стильная вещица, мне нравится.

– Подарок в тему, – вздохнула Ая. – Поди, она уже заполнена, чем следует, и опробована в деле?

– Я не буду отвечать на провокационные вопросы, – Илье было весело. – А тебе что подарили? Колись, магиня, я сгораю от любопытства.

– Посмотрим, если ты хочешь, – Ая начала разворачивать лежащий на столе сверток. – Мне от вас все равно ничего не надо – ни наград, ни подарков.

– Перчатки подарили, – вынула она вскоре из развернутой бумаги пару перчаток. – На вид ничего – теплые, внутри мех. Красивые.

– Наверное, ярл о тебе позаботился, – заметил Илья. – Увидел, что мерзнешь. Ты же в последнее время на улице руки в рукава поджимаешь или в карманы прячешь. А впереди зима. Примеришь подарок?

– Думаешь, сам ярл их для меня выбирал? – Голос Аи при упоминании Добрячкова сразу потеплел, и Илье это сильно не понравилось. – Ладно, примерю.

Девушка незамедлительно надела перчатки. Покрутила затянутые в коричневую кожу руки перед глазами, подвигала пальцами.

– Хорошие, правда чуть великоваты и швы какие-то кривоватые. Только в правой руке что-то мешается. – Ведьма сняла перчатки и потрясла их над столом. Из правой на столешницу выпала маленькая скомканная бумажка с текстом. Ая развернула крохотный листочек и впилась глазами в текст. А затем вдруг резким движением схватила перчатки и швырнула их прямо на пол. Встала со стула и чуть не зашипела от переполнявшей ее злости.

– Да что с тобой случилось? – удивился Илья. – Что там такое написано?

– Сам прочти.

– Я не умею по-здешнему. Ладно, пойду, покажу Тродду, – подобрал с пола бумажку Илья.

– Стой. Давай сюда, прочитаю. Не надо с этим к чужим ходить, – злобно сказала Ая. – Слушай. «Дорогой боец имперской армии. Пишут тебе воспитанники Ставловского детского дома. Мы сшили эти перчатки, чтобы твоим рукам, сжимающим приклад автомата или штурвал самолета, всегда было тепло, и ты в любой мороз мог нещадно бить неодскую сволочь. Смерть магам».

– Бывает же такое… – обескураженно помотал головой Илья. – Это война, Ая, на ней всякое случается. Покушай плова, успокойся. А перчатки носи, – парень полез под стол и, достав подарок, положив его обратно. – Заслужила. Ты своими руками людей лечишь, я же видел. Держи их в тепле.

Приказ выдвигаться на передовую пришел в полк через неделю после награждения. По слухам, на фронте обстановка постепенно накалялась. Вторая ударная армия, в которую входила танковая бригада Тольма, продолжала рваться к Нельску, хотя каждый новый километр продвижения вперед давался ей все тяжелее. Наступление буксовало, но командование продолжало посылать бойцов вперед. Город был важен не только как центр провинции и ключевой транспортный узел, но и как символ.

Полк успел частично пополниться новыми машинами и людьми, теперь пришла его очередь идти в бой. Выезжали из ставшей родной школы затемно, на рассвете. На темном небе еще не потухли утренние звезды, а под подошвами сапогов и колесами машин уже похрустывал утренний ледок. Осень заканчивалась, и вот-вот должен был пойти снег.

Ехали по большей части молча, балагурить ни у кого не было особого желания. Холодно, тряско, медленно. Танкам что – они и по разбитой дороге пройдут, у «вепрей» гусеницы широкие. А грузовики несколько раз приходилось вытаскивать тросами из здоровенных, заполненных мутной ледяной водой колдобин. Хорошо хоть грязь слегка подмерзла. По краям дороги все те же фронтовые картины – деревни, из которых каждая вторая сгорела или разрушена, месящие грязь сапогами пехотные колонны, сломанная техника.

Остановились на обед в поле, рядом с зенитчиками-противодраконниками. Те измазались в грязи по уши, таща по разбитой дороге свои здоровенные оглобли на колесах, калибром сто двадцать миллиметров. По такой дороге это было сделать непросто – моторы машин не справлялись, и зачастую пушки приходилось по старинке толкать руками усталых бойцов из расчетов. Их командир, немолодой усталый ярл с серым от недосыпания лицом, заглянул к танкистам, попросив по-соседски помочь с ремонтом сломавшегося тягача. Артиллерию ждали на передовой, она была нужна всем – тяжелая зенитка вещь универсальная.

Можно по летающим драконам бить, а можно, развернув, прямой наводкой лупить наземных тварей любой степени бронированности. От такого снаряда не спасет никакая чешуя и магический щит. Вайсор, взяв с собой инструменты и нескольких танкистов, ушел помогать, а Добрячков после разговора с зенитчиком остался обедать у машин, где расположились его хирдманы.

– Не нравится мне это, – тихо сказал он Илье, хлебая из котелка надоевшую пшенную кашу. – Плохие у меня предчувствия, студент.

– Почему, товарищ подполковник? Полный бардак в войсках?

– Нет. Определенный бардак в армии присутствует всегда, а на войне тем более. Кто-то постоянно тупит и тормозит, техника ломается. Любой приказ, который можно понять неправильно, обычно понимается неправильно, в штабах, глядя на карты, вечно забывают про овраги, а по ним ходить. Здесь еще хаос умеренный. Меня противник беспокоит. Сам погляди – погода не самая плохая, дожди позавчера прекратились, а виверн нет. Хотя решение разбомбить нашу колонну – ну прямо напрашивается, вся дорога забита людьми и техникой на многие километры. Что, мы всю авиацию у неода выбили? Не верю. Если виверн нет здесь, значит, они есть где-то еще. Потом, само наступление наше – насколько я могу понять, мы прем на Нельск никуда не сворачивая, направление главного удара понятно. Могли бы маги и выгодный для себя рубеж обороны подготовить и встретить нас как следует. Но нет, о тяжелых боях я не слышал. Дерутся неоды неплохо, но потом отходят. Сами отходят, не мы их сносим. Мне бы штабные карты посмотреть, на предмет, что там у соседей и чем прикрыты наши фланги, но кто же мне их покажет…

– Хевдинги с конунгами у имперцев, наверное, не зря хлеб едят, – попытался ободрить ярла Илья. – Понимают, что к чему, не хуже нас.

– Сомневаюсь, – вздохнул Добрячков. – Народ тут неглупый и храбрый, это верно. Проблема в том, что такая большая война здесь у людей первая, и опыта военного планирования им явно не хватает. Это у нас отгремели две мировые, и многие вещи генералами в штабах сейчас воспринимаются как азбучные истины. А как тут… Император велел взять Нельск, конунги взяли под козырек, рвутся вперед. А что на флангах? Где сосредоточен противник и каковы его планы? Не знаю. Будем надеяться, что начальству виднее.

Третий хирд Добрячкова добрался до передовой поздним вечером. Вроде и ехать от Альрова было недалеко, километров шестьдесят, но движение по фронтовой дороге отличается от езды по скоростной трассе на иномарке. Один раз «разулся» танк и дважды ломались грузовики, их приходилось чинить, потому что бросать технику Добрячков не хотел. Благо что ремонт долгих усилий не требовал. Несколько раз хирд останавливался, съезжая на обочину и пропуская другие автомобильные колонны, или ждал, пока впереди растащат сломавшуюся технику. Начальственные легковушки с охраной на бронетранспортерах, снующие в обоих направлениях, тоже добавляли проблем. Были и другие заминки. Вышедший из Альрова первый танковый полк собирался на широкой поляне всю ночь до утра. За поляной было небольшое болотце, за ним кусты, а за кустами текла неширокая спокойная река. А за рекой был неод, и его следовало потеснить с противоположного берега, захватив плацдарм для продолжения наступления на Нельск.