Знаменосец «Черного ордена». Биография рейхсфюрера СС Гиммлера. 1939-1945 - Роджер Мэнвелл

Гейдрих тем временем снова сел в свой боевой самолет, чтобы участвовать в сражениях. Пятого мая он направил Гиммлеру открытку, обещая вернуться в свой кабинет через восемь дней. Рейхсфюрер СС в это время ехал на запад в своем бронепоезде, как обычно следуя в «кильватере» Гитлера. Пятнадцатого мая он нашел время отправить «Mein lieber Heydrich» («моему дорогому Гейдриху») письмо, в котором рассказывал, что несколько дней работал в штаб-квартире фюрера, добавляя с явной ссылкой на польскую кампанию: «история повторяется, меняется только место». Финал письма проливает некоторый свет на его чувства к Гейдриху. «Я очень много думаю о вас, – писал Гиммлер. – Надеюсь, все идет хорошо. Желаю вам новых успехов, счастья и всего самого лучшего. Вольфхен и Хешен шлют вам привет. Ваш Генрих Гиммлер». К письму Гиммлер приложил официальный приказ, согласно которому Гейдрих должен был ежедневно докладывать ему обо всех своих действиях по телефону.

Гейдрих летал с люфтваффе до конца кампании и завершил ее во Франции, на Монмартре, где у него были все возможности насладиться плодами победы. В июле он в срочном порядке составил для гестапо и СД рабочие планы по контролю над Британскими островами, завоевание которых было намечено на осень. Уже 27 сентября руководителем Групп действия в Великобритании, которые должны были начать осуществление своих задач сразу же после вторжения, был назначен штандартенфюрер СС Франц Зикс – профессор и доктор наук, некогда возглавлявший экономический факультет Берлинского университета.

Гиммлер, стремившийся к увеличению численности Ваффен-СС, столкнулся с непредвиденными трудностями. Во-первых, Гитлер решил ограничить состав войск СС четырьмя дивизиями или максимум пятью процентами от общей численности вооруженных сил. Кроме того, сам Гиммлер установил столь высокие стандарты отбора в Ваффен-СС, что большинство новобранцев германской армии просто не соответствовали этому нордическому идеалу. В 1940 году Гиммлер и начальник штаба Ваффен-СС Готтлоб Бергер, большой любитель спорта и природы, решили, что на зачисление в эти элитные войска СС могут претендовать все представители нордической расы, не важно, немцы они или нет. К концу 1940 года в Ваффен-СС была создана дивизия «Викинг» с немцем-командиром, куда начали принимать добровольцев из Голландии, Дании, Норвегии и Финляндии. В последние же месяцы войны существовало уже тридцать пять дивизий Ваффен-СС, значительная часть личного состава которых была набрана в оккупированных странах. В сохранившейся записке от 13 апреля 1942 года Гиммлер настаивает, что командиры и их заместители этих подразделений СС непременно должны проходить специальную идеологическую подготовку и лично представляться ему перед тем, как приступать к исполнению своих обязанностей. Они должны, утверждает он, иметь «твердую веру в наш идеал». Как мы видим, Гиммлер все же заставил свои расовые теории работать на себя и стать во главе мощных вооруженных формирований, однако, если не считать нескольких месяцев в 1944–1945 годах, когда Германия была уже обречена, ему так и не удалось покомандовать частями регулярной армии, о чем он всегда мечтал.

Седьмого сентября 1940 года Гиммлер отправился во Францию, чтобы выступить в Меце перед эсэсовцами дивизии «Лейбштандарте Адольф Гитлер». Всего за месяц до этого, 6 августа, Гитлер в своей адресованной СС речи заявил, что в будущем эта организация будет представлять собой элитные добровольческие силы, выполняющие роль и функции политической полиции, а еще тремя неделями раньше фюрер с трибуны рейхстага высказал свою благодарность победоносной армии и назначил двенадцать новых фельдмаршалов. Гиммлер, которого это не коснулось, почувствовал себя обойденным и в своей речи в Меце сделал несколько ловких замечаний, касающихся отношения армии к СС, основной целью которых было напомнить всем, в том числе и фюреру, о важности СС для государства и СД – для его внутренней безопасности. Гиммлер знал, что многие члены СС этого периода не до конца разделяют идеалы, за которые он боролся с 1929 года, и понимал, что принудительные депортации, «очень трудная задача, выполняемая полицией безопасности при поддержке наших людей», кажутся некоторым отвратительными. Поэтому он продолжал объяснять, почему они должны этим заниматься:

«То же самое происходило в Польше при сорока градусах ниже нуля, где нам приходилось вывозить тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч, где нам приходилось проявлять твердость, чтобы… расстреливать тысячи способных стать лидерами поляков и таким образом избежать мести, которая неминуемо обрушилась бы на нас какое-то время спустя… Гордые солдаты говорили об этих обязанностях: «Боже мой, почему мы должны выполнять эту мерзкую работу?» Конечно, гораздо легче идти в атаку со своей ротой, чем подавлять непокорное, не обладающее достаточно высоким уровнем культуры население, осуществлять казни, переселять народы, выбрасывать из домов плачущих женщин или возвращать из России наших немецких братьев по крови, чтобы заботиться о них… Вы должны рассматривать работу СД или полиции безопасности как важную часть нашего общего дела, как непреложный факт, во многом подобный вашему умению воевать. Вы – люди, которым можно только позавидовать, так как… если подразделение завоюет славу в бою… оно может быть награждено публично. Гораздо труднее приходится тем, кто… занимается этой трудной и тайной работой»16.

Далее Гиммлер говорил о необходимости улучшать политическое образование в Ваффен-СС, чтобы личный состав сознавал необходимость существования СД и лучше разбирался в ее функциях. Вы должны твердо знать, настаивал он, что обязанности сотрудников СД «очень, очень трудны» и «бесконечно важны». Затем Гиммлер рассказал собранию о своем видении будущего, о мечтах, об «охраняющих расу» гарнизонах СС, которым предстояло организовывать поселения немцев за пределами Германии, создавая для них безопасное «жизненное пространство» (Lebensraum) в новых колониях, завоеванных, например, в Южной Африке, в Арктике или на Западе. «Первые два года мира будут решающими для нашего будущего, – говорил Гиммлер. – Мир устанавливается железной рукой… Мы должны начать с неслыханного самообразования. Необходимо беспрекословное повиновение». То, что будет сделано после войны, «при жизни Адольфа Гитлера, должно существовать веками… Если мы допустим ошибку, она также проживет столетия».

Даже обязанности по охране в лагерях «отбросов человечества», продолжал Гиммлер, должны служить «формой идеологической обработки низших существ и низших рас. Как я уже говорил, эта деятельность необходима, чтобы изгнать эти негативные элементы из рядов немецкого народа, использовать их на благо нашего великого сообщества – например для добычи камня или обжига кирпичей, – дабы фюреру было из чего воздвигать свои величественные здания. Если хорошая кровь не будет воспроизводить сама себя, мы не сможем править миром… Нация, имеющая в среднем четырех сыновей на семью, может рискнуть вести войну; если двое сыновей погибнут, двое других останутся для продолжения рода». В заключение Гиммлер добавил: «В течение одиннадцати лет моего пребывания на посту рейхсфюрера СС моей главной задачей неизменно оставалось создание своего рода рыцарского ордена, куда бы вошли люди с хорошей кровью, способные вдохновить Германию… ордена, который распространит нордические идеи так далеко и широко, что мы сможем привлечь к себе арийские народы всего мира, забрать эту кровь у наших противников и впитать ее в себя, чтобы больше никогда… народы, принадлежащие к нордической расе, не сражались против нас». Это, заявил он, и есть та «великая общая цель», которой СС будет «служить до конца: только рейх – идеология, созданная фюрером, только его рейх – рейх всех тевтонцев».