Посылка - Себастьян Фитцек

Паландт кивнул:

– Это дешевые аналоги. Я вообще не должен был связываться с типами, которые достали их мне.

– С русскими? – уточнила Эмма.

– Нет. С албанцами. Они покупают таблетки на черном рынке и посылают их по почте, разумеется, без обратного адреса, потому что достали их не совсем легально.

– И в чем же проблема?

– В том, что эти говнюки обманщики. При заказе средства стоили меньше трети обычных лекарств, поэтому я и купился. Знаете, ничего другого я не могу себе позволить. Все деньги ушли на альтернативное лечение. Шаманы, генотерапия, целители, на которых я потратил все свои сбережения и надежды. Но после первой поставки эти подонки потребовали от меня больше тысячи евро. Столько у меня нет.

– И они врываются к вам в дом? Добродушное лицо Паландта ожесточилось. Губы превратились сначала в тонкие линии, потом вовсе исчезли, взгляд стал отсутствующим.

– Чтобы выбить из меня деньги, да.

Он поднял правую руку и ткнул указательным пальцем в сторону Эммы. Его рука дрожала, как при болезни Паркинсона.

– Сначала угрозы были не такие явные, – возбужденно сказал он. Но злость на людей, которые его шантажировали, заставила забыть вежливость. – Эти гнусные типы продолжают посылать мне медикаменты. Все хуже и хуже. Они почти не действуют. Лишь настолько, чтобы я не подох, пока они не получат свои деньги.

Паландт вытер слюну с нижней губы и тут, видимо, заметил напряжение Эммы. Ошеломленная и напуганная неожиданной сменой его настроения, она затаила дыхание.

– Простите, я забылся, – извинился Паландт. Его ярость исчезла так же мгновенно, как и воспламенилась.

Эмма задумалась: не могла ли болезнь Паландта вызвать биполярное маниакально-депрессивное расстройство личности. Решила, что не будет недооценивать его, и попросила рассказывать дальше.

– Ну что мне еще сказать, фрау Штайн? Они всеми средствами пытаются запугать меня. Например, подкладывают в посылку газетные вырезки о жестоких убийствах.

«Или окровавленный скальпель».

– Как предупреждение, что и мое имя может там оказаться, понимаете? Но сейчас они уже не обходятся одними намеками. Они перерывают весь мой дом, угрожают побоями. Я больше не могу запереть входную дверь, потому в прошлый раз они ее сломали. А сегодня приходили снова.

– Почему вы не идете в полицию?

Паландт бессильно вздохнул:

– До сих пор это было бы бесполезно. Я ведь понятия не имею, кто они, где живут. Не знаю, как их зовут. Что должна делать полиция? Сутками следить за домом онкобольного? Боюсь, у них есть дела поважнее.

– Как они на вас вышли?

– Я сделал заказ на одном сайте в Интернете.

– А что значит «до сих пор»?

– Простите?

– Вы сказали, что до сих пор не могли заявить на них. А что изменилось сейчас?

– Ах вот что, да. Шантажисты совершили одну ошибку. Они выронили мобильный телефон.

Он улыбнулся с торжествующим видом, а температура тела Эммы подскочила на несколько градусов.

– Мобильный? – эхом откликнулась она.

– Да. Я нашел его в прихожей. По нему ведь можно как-то узнать номер владельца?

Эмма пожала плечами. Ее правый глаз задергался. «Да, можно. Я послушно сохранила контакт владельца на случай, если потеряю телефон».

Ей стало плохо.

– Вы кому-нибудь уже сообщили о проникновении посторонних в дом?

К облегчению Эммы, он помотал головой:

– Нет. Когда нашел извещение о посылке, я решил сначала пойти к вам и забрать медикаменты. Морфий у меня еще есть, а вот капли на исходе.

Паландт встал.

– Я благодарю вас за то, что вы меня выслушали. И за воду, конечно. Простите, пожалуйста, если напугал вас своим появлением. Вы не дадите мне какой-нибудь пакет?

– Пакет?

Паландт указал на разорванную посылку:

– Для лекарств. Тогда я пойду домой и проверю телефон.

– Зачем? – робко спросила Эмма.

– Понятия не имею. Я сам еще не уверен. Вообще-то мне не очень хочется связываться с полицией. Но, возможно, они смогут что-нибудь сделать, если я сообщу им имя владельца телефона.

Эмма редко оказывалась в такой сложной ситуации, как сейчас. При этом она не чувствовала усталости, хотя сон, из которого ее вырвал сосед, был слишком коротким, чтобы хоть как-то отдохнуть. Но, как и в доме Паландта, страх разоблачения оказывал бодрящее действие.

Эмма не должна допустить, чтобы ее проникновение в чужой дом открылось. Паландту ни в коем случае нельзя звонить в полицию. Что о ней подумают, если выяснится, что из-за неуравновешенной психики она забралась в дом старого, смертельно больного человека? И так большинство людей сомневается в ее вменяемости. Даже Филипп сегодня открыто попросил ее начать курс психотерапии, а лучшая подруга обвинила в том, что Эмма хотела ее отравить.

Если узнают, что она незаконно проникла в чужое жилище, то ее репутация будет окончательно уничтожена. И все скажут, что лучше бы врачи и правда лечили ее принудительно во время эксперимента Розенхана. Потому что ей место только в психушке.

– У вас все в порядке? – задал вопрос Паландт, когда она вернулась из кухни с пакетом. – Вы такая бледная.

– Что вы говорите? Э-э-э… нет, все хорошо. Я просто задумалась.

Она передала Паландту пакет, и он подошел к письменному столу. Эмма осталась стоять у камина.

– О чем? – поинтересовался ее сосед, складывая в шуршащий пакет одну за одной упаковки таблеток.

«Я даже не предложила ему снять пальто», – подумала Эмма, уставившись на его тощую спину. Вдруг ей в голову пришла идея.

– Вы к нему уже прикасались? – спросила она Паландта.

– Простите?

Паландт обернулся к ней.

– К телефону, – пояснила Эмма. – Вы уже брали его в руки?

– Честно говоря, да. А что?

– Ну, мой муж полицейский.

Такой странный ответ, казалось, ничуть его не смутил.

– Вот как?

– Да, Филипп часто имеет дело с подобными случаями шантажа, – лгала она. – В основном, они связаны с организованными преступлениями.

Паландт закашлялся, потом сказал:

– Могу себе представить. Те, которые заявляются ко мне домой, наверняка входят в какую-нибудь организованную банду. – Он засунул последнюю упаковку в пакет и собрался уходить.

Эмма встала у него на пути.

– Я психолог и иногда работаю вместе с мужем, когда необходима психологическая экспертиза, поэтому немного в курсе его работы. К сожалению, вы осложнили расследование.