Мрачный Жнец (сборник) - Терри Пратчетт

Мор гадал, чувствует ли Бинки по отношению к обычным лошадям, ведущим менее сверхъестественный образ жизни, то же, что он испытывает по отношению к другим людям.

Безусловно, по сравнению с остальными скакунами, настороженно разглядывающими ее, она выглядела внушительно. Бинки была настоящей лошадью — об этом свидетельствовали волдыри от ручки лопаты на руках Мора — и, по сравнению с другими, она казалась более реальной, чем когда бы то ни было раньше. Более материальной. Более лошадной. Чем-то слегка большим, чем жизнь.

Фактически Мор находился на грани того, чтобы вывести важное умозаключение. И очень жаль, что по пути к низкой двери постоялого двора он отвлекся. Его заинтересовала вывеска. Художник, нарисовавший ее, не был особенно одаренным. Однако в линии рта и массе огненно-рыжих волос портрета «Галавы Принцесы» безошибочно узнавалась Кели.

Он вздохнул и взялся за ручку двери. Дверь открылась. Собрание мгновенно умолкло. Все, как один, уставились на него тем честным деревенским взглядом, который гласит, что здесь ни за кем не заржавеет прихлопнуть вас лопатой и зарыть ваше бренное тело под кучей компоста в полнолунье.

Пожалуй, сейчас стоит приглядеться к Мору еще раз, поскольку за последние несколько глав он существенно изменился. Хотя коленей и локтей у него по-прежнему было более чем достаточно, они, кажется, переместились на свои нормальные места. Он уже не двигался так, как будто его суставы удерживаются вместе лишь благодаря эластичным лентам. Прежде вид у него был такой, как будто он не знает вообще ничего; теперь он выглядит так, словно знает слишком много. Что-то в его глазах заставляет думать, что он видел то, чего обычные люди никогда не увидят — или, по крайней мере, никогда не увидят больше одного раза.

Появились и другие изменения. Во всем его облике есть теперь нечто, заставляющее стороннего наблюдателя подумать: причинить этому юноше неудобство будет примерно так же умно, как пнуть осиное гнездо. Себе дороже.

Короче, он теперь не похож на то, что кот притащил в дом и от чего его потом стошнило.

Хозяин постоялого двора расслабил руку, которой сжимал под стойкой толстую, топорщащуюся шипами дубинку — орудие примирения. При этом он сложил лицо в гримасу, долженствующую выражать нечто вроде радостного гостеприимства, хотя получилось у него не очень похоже.

— Добрый вечер, ваша светлость, — изрек он. — Что вам угодно в эту холодную и морозную ночь?

— Что? — переспросил Мор, моргая от яркого света.

— Он хочет сказать, что ты будешь пить? — разъяснил сидящий у камина коротышка с кротиной физиономией. При этом он стрельнул в Мора взглядом, напоминающим тот, который мясник бросает на поле, где стадами бродят наивные ягнята.

— А-а. Не знаю, — ответил Мор. — У вас продаются звездные капли?

— Ни разу не слыхал о таких, светлость. Мор огляделся, рассматривая окружающие его лица, освещенные отблесками пламени. Это были те самые люди, которых принято называть солью земли. То есть суровые, квадратные и вредные для вашего здоровья. Но Мор был слишком занят своими мыслями, чтобы заметить это.

— В таком случае, что предпочитают пить ваши гости?

Хозяин скосил глаза на своих клиентов — ловкий трюк, учитывая, что клиенты находились прямо напротив него.

— Укипаловку, ваша светлость, они по большей части пьют укипаловку.

— Укипаловку? — изумился Мор, не замечая сдавленного хихиканья.

— Да, ваша светлость. Из яблок. Ну, по большей части из яблок.

Мору этот напиток показался достаточно здоровым.

— Отлично, — сказал он. — Кружку укипаловки, пожалуйста.

Потянувшись к карману, он извлек мешочек с золотом, которым снабдил его Смерть. Там еще оставалось прилично золота. Во внезапно воцарившейся мертвой тишине звяканье монет звучало как громоподобный звон легендарных Медных Гонгов Лешпа, который разносится по морю в штормовые ночи, когда течения тревожат их в башнях, покоящихся в трехстах безднах от поверхности.

— И пожалуйста, обслужите джентльменов. Подайте им, что они пожелают, — добавил Мор.

Последовавший за этой фразой поток благодарностей настолько захлестнул его, что он не обратил внимания на один факт: его новым друзьям напиток подавался в крохотных, размером с наперсток рюмочках, и только перед ним одним стояла большая деревянная кружка.

Много баек рассказывается об укипаловке и о том, как ее приготовляют на сырых болотах по древнему, передающемуся (впрочем, довольно нерегулярно и с искажениями) из поколение в поколение, от отца к сыну, рецепту. Что касается крыс, змеиных голов и свинцовой дроби — так это все неправда. А россказни о дохлых овцах и вовсе откровенная фабрикация. Из множества вариантов стоит остановиться на вариации на тему брючной пуговицы. Но то, что не следует допускать контакта окончательного продукта с металлом, — чистая правда. Это подтверждается тем, что когда хозяин, откровенно обсчитав Мора, бросил горстку меди в лужицу на стойке, укипаловка немедленно вспенилась.

Мор понюхал напиток, затем сделал маленький глоток. Укипаловка слегка отдавала яблоками, чуть-чуть — осенним утром, и очень сильно — вязанкой дров. Не желая, однако, проявить неуважение, Мор приложился к кружке по-настоящему.

Толпа наблюдала, затаив дыхание и тихонько считая глотки.

Мор почувствовал, что от него ждут каких-то слов.

— Хорошо, — сказал он. — Очень освежающе. — Он отхлебнул еще раз. Вкус слегка вторичен, — добавил он, — но это дело стоит добить, я уверен.

Откуда-то из задних рядов послышалось недовольное бормотание:

— Что я говорил, он разводит укипаловку.

— Не-ет, ты же знаешь, что бывает, если в настойку попадет хоть капля воды. Хозяин сделал вид, что не слышит.

— Вам понравилось? — он задал этот вопрос примерно таким тоном, каким люди в прежние времена обращались к Святому Георгию: «Кого-кого вы убили?»

— Довольно густая, — заметил Мор, — и вроде как ореховая.

— Простите, пожалуйста, — с этими словами хозяин мягко принял кружку из руки Мора.

Сунув в нее нос, он втянул запах и протер глаза.

— Ну и ну! — воскликнул он. — Настойка самая что ни на есть правильная.

Он посмотрел на юношу с выражением, граничащим с восхищением. Его поразило не то, что Мор не поперхнувшись выпил чуть ли не пинту настойки. Но он был буквально сражен тем, что тот все еще сохраняет вертикальное положение и, судя по всему, жив. Он передал баклагу обратно: это выглядело так, как будто он вручает Мору приз за победу в каком-то невероятном конкурсе. Когда юноша отхлебнул еще раз, нескольких зрителей передернуло.

Хозяин гадал, из чего у Мора сделаны зубы, и пришел к заключению, что, должно быть, из того же материала, что и желудок.

— А вы случайно не волшебник? — осведомился он, просто на всякий пожарный.

— К сожалению, нет. А что, мне следует им быть?

«На вид не скажешь, — подумал хозяин, —