Моё прекрасное чудовище - Ная Геярова

в то же время на удивление нежные, будто боящиеся, что я сейчас вырвусь, убегу. Но вырываться или убегать я не собиралась. И, как ни стыдно было понимать, что все происходящее совершается под пристальным вниманием чужого взгляда, даже не сопротивлялась.

Руки Астеша, умелые и горячие, скользили по моей коже. Прикосновения пальцев с легким нажимом – ко мне никто никогда так не прикасался. Хотела бы я остаться холодной и неприступной, но внутри невесть откуда начала подниматься жгучая волна. Яркая горячая бабочка, желающая раскрыться. Слишком нежными и ласкающими были прикосновения, слишком тяжелым – дыхание. Оно сплеталось с моим, и казалось, мы уже дышим, как одно существо.

Его руки изучали мое тело, проводили по краю изящного кружева. Я чувствовала их след на своей коже. Не в моей власти было сдержать участившееся сердцебиение. Я даже начала понимать повышенный интерес противоположного пола к генералу. Искусен, нежен и требователен одновременно. Уверена, он способен подарить своей партнерше просто невероятно приятную ночь.

Приятную ночь?

Сейчас его партнершей в постели была я!

Оттолкнуть?

Нет. Ведь за нами следит сам государь шаенский.

Стыд. Хотя дело даже не в Горде. Мне были невероятно приятны умелые, настойчивые, горячие прикосновения Астеша. И желание никогда ему не поддаваться утекало, пропадало под его нежными ласками. Тело отзывалось вспышками внутри, бабочка расправляла крылья, заставляя меня дрожать. И я уже не могла этого сдержать.

– Не бойтесь, моя хорошая, я не переступлю грань, – тихий голос втек в мое сознание и там растворился в безумном пульсе.

Вторая рука Астеша нырнула в мои распущенные волосы, сжав их и чуть запрокидывая голову. Горячие губы снова и снова скользили по лицу, чуть прикасаясь к разгоряченной коже языком.

Снова стыд – за чужой взгляд, за мое тело, откликнувшееся на ласки чудовища.

Чудовища?

Нет.

Нет! Это… Это… Я не могу так реагировать на него! Я… Мысль померкла от прикосновения его губ к моим губам. Настойчивого, напористого.

Как же… стыдно?

Нет.

Я не отказалась, чуть приоткрыла губы.

И… Не получила ничего.

Астеш вдруг отпустил меня. Дрожащую, горящую, только что почти открывшуюся ему.

Секунда, две, три… Я лежала в ожидании, но ничего не происходило. Открыла глаза и в замешательстве посмотрела на генерала.

Он лежал рядом, тяжело дыша и смотря в потолок.

– Что произошло? – только и смогла пролепетать внезапно охрипшим голосом.

Не поворачиваясь ко мне, Астеш тихо выдавил:

– Горд ушел.

После чего порывисто встал и быстрым шагом направился в купальню.

А я осталась лежать, с трудом приводя дыхание и пульс в норму. Но, по-моему, это плохо получалось. Мысли никак не собирались воедино, полностью погружая меня в мир волнений и чувств, которых сейчас было предостаточно. Я все еще ощущала прикосновение губ Астеша к своим, кожа там, где прошлись пальцы генерала, сладостно горела.

С полным презрением к себе натянула одеяло на голову, крепко сжала в кулаке край простыни и, уткнувшись лицом в подушку, закрыла глаза.

Астеш вернулся нескоро. Лег на самый край кровати, отвернувшись от меня. Но я все равно ощущала исходящий от него холод. Судя по всему, генерал принимал ледяной душ. Мне бы тоже не помешало, чтобы успокоиться. Но я лежала, замерев и стараясь почти не дышать.

Генерал ко мне больше не повернулся. Спал ли он, не знаю. Я тоже ни разу за ночь к нему не повернулась. И до утра не смогла сомкнуть глаз.

Глава 19

А утром меня все же сморило. Морфей накрыл мягким одеялом, позволяя хоть ненадолго забыться.

Сон, показавшийся мне минутным, нарушила легкая поступь и звон посуды. Я проморгалась и посмотрела в сторону доносившихся звуков. Сахли расставляла на столике тарелки с едой.

Я села. Потянулась.

– Уже утро?

– Уже обед, – продолжая сервировку, подсказала камеристка. – Господин Астеш попросил не будить вас.

Я окинула кровать быстрым взглядом. Пусто. Астеш ушел, тихо и молча. Невесело усмехнулась: отчего-то стало горько, что меня после первой же ночи просто взяли и оставили. Хотя о чем я? Он, как и обещал, не овладел мною и… Почему же мне неприятна эта мысль? И снова бабочка в животе начала распускать свои крылья.

Ну нет! Я порывисто откинула одеяло.

– Ваш халат! – Сахли моментально встала рядом со мной, действительно держа в руках мой халат. Надеюсь, мою одежду она тоже принесла. Потому как очередной раз встречать господина в неподобающем виде я не собиралась.

Я накинула халат и присела к столику, где начала бодро… гм-м… обедать.

Никогда не страдала отсутствием аппетита. Тем более в ситуации, когда нужно хорошо подумать. Думать лучше на полный желудок.

– Я принесла вам платье, сейчас приглашу горничных, чтобы помогли облачиться, – кивнула мне Сахли и вышла.

Я с удовольствием поглощала принесенную еду. Повар господина Астеша, как всегда, был на высоте. Нежнейшее мясо птицы в собственном соку, румяная картошка, ароматный хлеб. На небольшой тарелочке – эклеры. Цветочное варенье в вазочке, травяной чай в кружке. Что еще нужно для поднятия настроения?

Однако я ошиблась.

Едва успела добраться до эклеров, как дверь самым нахальным образом открылась, и в покои господина Астеша ворвалась злая, словно раненый гарикон, леди Ларейн.

А я что? Я сижу, у меня халат распахнулся и видно привлекательное кружево белья. Ногу на ногу закинула, мне так удобнее. А ноги у меня… Хорошие такие ноги. Вызывающе привлекательные. В руках эклер.

Полное хамство – врываться в момент чужого обеда. Просто невообразимое. И даже то, что леди является дочерью правителя, ни капли ее не оправдывает. Ах да, это у них семейное: один по ночам за придворными подглядывает, вторая, не спросившись, врывается в чужие покои. Хотя я ведь могу здесь бог весть чем заниматься.

От искаженного лица леди аппетит пропал. Мало того: последний съеденный кусок эклера так и замер где-то по пути к желудку.

Не то чтобы я совсем уж испугалась, но…

– Дрянь! – хрипнула леди.

Я закашлялась. Кусок все-таки провалился. А я встала, запахнула полы халата и голосом жестким, словно сталь, произнесла:

– Добрый день для начала.

– Да как ты смеешь! – взвилась леди. Лицо ее пылало яростью. Но приближаться ко мне она отчего-то не торопилась. Синий материал довольно нескромного платья с вызывающим декольте подчеркивал бледность ее кожи. Рука, сжимающая трость зонта, дрожала.

– Я еще ничего не посмела. Но, вполне возможно, и не сдержусь, – все так же подчеркнуто вежливо и холодно возразила я. – Вы переступаете грань приличия вашего высшего общества, заявившись в покои господина Астеша.

Глаза у леди Ларейн стали огромными. Брови взметнулись вверх.

А я ледяным тоном продолжила:

– Мало того, уверена, что ваш отец будет крайне раздражен, когда узнает об этом посещении.

– Ты! – выкрикнула Ларейн. – Ты всего лишь любовница! Девочка для ночных утех!

Я сама с трудом сдерживала клокочущую в душе ярость. Невесть каких усилий стоило сохранять хладнокровие.

– Может, и так. Но даже я хоть что-то знаю о приличиях. В отличие от вас, леди, если после происходящего