Убийца Гора - Джон Норман

Подобная ситуация на рынке складывалась и при наводнении его рабынями после захвата налетчиками какого-нибудь города. В такие периоды рабыни поступали в торговые залы длинными колоннами прямо в кандалах, прикованные за ошейник друг к другу короткими цепями, и на продажу каждой из них отводилось очень мало времени.

— А здесь наше лучшее помещение для проведения частных аукционов, — заметил Хо-Ту.

Я заглянул в одну из комнат, отведенных для закрытых невольничьих торгов. Рассчитана она была не больше чем на сотню покупателей и носила отпечаток роскоши всего дома. Стены её покрывала богатейшая темно-красная драпировка, а возвышающийся в самом центре помост для демонстрации рабынь был облицован мрамором. Поверхность же помоста, как того требовали горианские традиции, была дощатой и, поскольку девушки выставлялись на продажу босыми, посыпана опилками: считалось, что хождение по опилкам не дает загрубеть коже подошв.

Вид этой комнаты навел меня на грустные размышления. Я знал, что закрытые невольничьи торги проводятся, как правило, для особо почитаемых клиентов, зачастую таких же работорговцев, и выставляются на них наиболее ценные рабыни, нередко принадлежавшие в прошлом к высшим слоям общества и даже некогда свободные жительницы самого Ара, возможно проживавшие прежде неподалеку и выставляемые на продажу близ своего дома. Кто знает, каким образом попадают на невольничьи рынки Ара эти свежеклейменные рабыни? Кого ежедневно привозят сюда в крытых повозках или десятками увозят отсюда?

Проходя дальше по коридору, мы с Хо-Ту на минуту остановились и заглянули в одну из довольно больших комнат. Здесь я увидел двух рабынь, одетых в желтые туники, такие же, как та, что носила Элизабет, стоявших на коленях друг против друга. Одна из девушек что-то диктовала с листа бумаги, а вторая быстро записывала.

Причем скорость, с которой она это делала, навела меня на мысль, что здесь учат на стенографисток. В глубине комнаты также находилось несколько закованных в кандалы писцов с измазанными чернилами пальцами.

Один из них держал перед собой длинный рулон бумаги с колонками цифр и пояснений к ним, что, вероятно, было каким-то счетом, похожим на те, что висели вдоль стен комнаты. Среди них я заметил лист бумаги с результатами соревнований тарнов, за которыми также следовали колонки цифр, что, очевидно, было подведением итогов выставленной на соревнование команды тарнсменов либо представляло собой финансовый баланс проведения всего мероприятия.

— А вот это может вас заинтересовать, — заметил Хо-Ту, проходя дальше по коридору.

В конце его виднелась дверь с выставленными возле неё часовыми. Они, конечно, сразу признали Хо-Ту и отперли перед ним дверь. К моему немалому изумлению, в четырех футах за ней находилась вторая дверь со встроенным в неё оконцем для наблюдения. Едва мы приблизились, в оконце показалась голова дежурившей там женщины, также узнавшей Хо-Ту и кивнувшей ему.

Вскоре послышался звук отпираемых засовов, тяжелая дверь отворилась, и мы оказались в следующем коридоре. Едва мы вошли, дверь за нашей спиной тут же была заперта на засов. Здесь нам встретилась ещё одна женщина. Как ни странно, обе они — и та, у дверей, и эта, встретившая нас в коридоре, были в длинных белых, довольно приятного покроя одеяниях, с волосами, перевязанными на затылке белыми шелковыми лентами. Обе были без ошейников.

— Это рабыни? — спросил я Хо-Ту.

— Конечно, — ответил он.

Дальше по коридору мы встретили ещё одну женщину. Мужчин пока что не было видно.

Мы свернули куда-то в сторону, и я, к своему удивлению, обнаружил, что мы оказались перед громадным, высотой в двенадцать и шириной в пятнадцать футов, стеклянным окном.

За окном я увидел нечто напоминавшее Сад Удовольствий, залитый ровным, исходящим откуда-то из-под высокого потолка светом. Между разбросанными в отдалении небольшими бассейнами тянулись аккуратные дорожки, засаженные по обе стороны низкорослыми деревьями и цветущим кустарником. Откуда-то доносились приглушенные звуки музыки. Вдруг я увидел двух бредущих по тропинке очень молодых, лет, наверное, семнадцати, девушек, одетых в белые платья, с волосами, стянутыми на затылке белой шелковой лентой.

Я невольно смутился.

— Не бойтесь, — успокоил меня Хо-Ту. — Они не могут нас увидеть.

Я внимательно пригляделся к отделяющему нас окну. Девушки прошли рядом с ним, и одна из них, глядя в него с другой стороны, как в зеркало, поправила ленту на своих волосах.

— Наружная сторона стекла зеркальная, — пояснил Хо-Ту.

Это произвело на меня впечатление, хотя, конечно, на Земле мне приходилось сталкиваться с подобными вещами.

— Это изобретение строителей, — продолжал Хо-Ту. — Оно довольно часто встречается в домах рабовладельцев там, где имеется необходимость наблюдать за кем-то, не будучи при этом замеченным.

— А услышать они нас могут? — шепотом поинтересовался я.

— Нет, — ответил Хо-Ту.

Тут одна из девушек легко подтолкнула свою подругу, и они с веселым смехом побежали по дорожке.

Я вопросительно посмотрел на Хо-Ту.

— Особая система звукоизоляции, — пояснил он. — Мы их слышим, — пояснил он, — а они нас — нет.

Я посмотрел вслед удалявшимся девушкам. Вдали, на площадке, появились ещё несколько их сверстниц, две из которых играли в мяч.

— Они рабыни? — спросил я.

— Конечно, — ответил Хо-Ту, — но они об этом не знают.

— Не понимаю, — признался я.

Потом я увидел девушку, перебирающую струны лютни. Прекрасная, как и все остальные, она медленно брела по тропинке. Две первые девушки уже сидели на краю бассейна и бросали в воду мелкие камешки.

— Это экзотики, — сказал Хо-Ту.

Так на Горе назывались необычные разновидности рабов. Встречались экзотики довольно редко.

— Какого рода? — спросил я.

Самому мне видеть здесь экзотиков не доводилось, хотя на Земле я, конечно, встречал выведенные путем искусственного скрещивания породы животных, например собак или золотых рыбок, и восхищался результатами такой селекции, воспринимая их как победу человеческого разума. В обычных условиях экзотики воспринимаются как нечто деформированное по отношению к своему естественному виду, чего, собственно, и добиваются при их выведении. Однако иногда искусственная деформация организма может нести и более серьезные и даже зловещие изменения. Можно, например, вывести женщину, слюна которой будет содержать яд; такая женщина, будучи помещенной в Сады Удовольствий противника, таит в себе не меньше опасности, чем нож убийцы.

Хо-Ту, вероятно, догадался о направлении моих мыслей и рассмеялся.

— Нет, нет! — ответил он. — Это обычные женщины, хотя и несколько более привлекательные, чем остальные представительницы их пола.