Гарнитур из электрических стульев - Наталья Александрова

Свет снова ударил ему в лицо, и Водопятов с грустью спросил:

— Почему, Боря?

Векслер разлепил пересохшие губы и растерянно переспросил:

— Что — почему?

— Почему ты это сделал? Тебе что — мало было денег?

Борис молчал, и тогда за спиной у него раздался спокойный голос Сергеева:

— Отвечай, сука, когда Илья Олегович спрашивает!

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — испуганно произнес Векслер, и тут же все его тело скрутило мучительной судорогой.

Костя Сергеев подождал несколько секунд и отключил пропущенный через Векслера электрический ток.

— Осторожно, Костя, — предупредил его Водопятов, — смотри, чтобы он не загнулся… раньше времени.

— Не беспокойтесь, — спокойно ответил Костя, — техника отработана. Он мужик молодой, здоровый, до десяти секунд вполне выдержит, а я сейчас только на четыре включил.

— Ну так что, Боря? — повторил Водопятов свой вопрос. — Почему ты это сделал?

Борис облизал губы и с трудом проговорил:

— Я должен был большие деньги. Меня поставили на счетчик.

— И ты не придумал ничего умнее, чем шантажировать меня? Меня, который так много для тебя сделал?

Векслер промолчал: вопрос был чисто риторический.

— Кто был с тобой в доле?

— Никто, — быстро ответил Борис, — я действовал один.

— Ответ неправильный, — насмешливо произнес Водопятов голосом ведущего телешоу, — а за неправильный ответ у нас полагается что? Правильно, призовая игра.

Водопятов кивнул Косте, и тот повернул ручку рубильника. Тело Векслера забилось в конвульсиях, невыносимая боль разрывала его мышцы и сухожилия. Когда он уже начал терять сознание, Сергеев передернул рубильник, и Борис без сил обвис на своем электрическом стуле.

— Ну что, Боря, подумал? — с интересом осведомился Водопятов. — Высокое напряжение здорово освежает память!

Кожа на руках и ногах Векслера в тех местах, где к ней прикасались электроды, обуглилась и нестерпимо болела, но по сравнению с той болью, которую он испытывал, когда через него пропускали электричество, это было просто удовольствием.

Борис попытался что-то сказать, но из его горла вырвался только мучительный хриплый стон.

— Что-то ты, дружище, стал не так разговорчив, как прежде, — усмехнулся Водопятов, — раньше, бывало, так болтал, не остановишь!

Векслер в ужасе покосился на рубильник и снова попробовал заговорить, но язык едва ворочался во рту, и Борис издал еще один нечленораздельный хрип. Водопятов налил в стакан немного минеральной воды и поднес к губам своего пленника. Борис жадно выпил воду, облизал губы и с трудом проговорил:

— Игорь Селезнев… мой… старый приятель.

— Это он мне звонил? — поинтересовался Водопятов.

Векслер молча кивнул — каждое лишнее слово было для него мучением.

— Правильно, — одобрительно улыбнулся Водопятов, — что такое старая дружба по сравнению с настоящей болью? Я уверен, твой друг Игорь тоже заложил бы тебя. Ну, Борис, начал — продолжай. Рассказывай все по порядку — сколько ты сделал фотографий, что знает твой компаньон, этот… как его… Селезнев? Как фотографии могли попасть к третьему человеку… все, все рассказывай. Не забудь, кстати, адресок твоего приятеля.

— Какой… третий человек? — удивленно спросил Борис. — Третьего… не было. Только я и Игорь.

— Да? — Водопятов поднял брови. — Ну, может быть, об этом придется спросить у твоего старого друга. Короче, рассказывай все по порядку.

— Воды… — просипел Векслер, — говорить трудно…

Водопятов кивнул и дал ему еще немного минералки.

— Я приехал сюда в тот день, чтобы обсудить с вами планы рекламной кампании, — начал Борис, отдышавшись, — но мне сказали, что вы никого не принимаете. Я хотел уже уехать, но, проходя мимо поста охраны, случайно посмотрел на экран и увидел…

— Что ты увидел, я догадываюсь, — прервал его Водопятов, — а вот насчет того, что ты посмотрел на экран случайно, — не надо песен. Экраны из коридора не видны, чтобы их увидеть, нужно зайти на пост и перелезть через барьер…

— Ну я хотел узнать, чем вы заняты, почему никого не принимаете, — промямлил Борис.

Костя Сергеев вопросительно взглянул на шефа и положил руку на рубильник, но Водопятов покачал головой:

— Наш друг разговорился, не будем прерывать поток его красноречия. Он уже понял, что подсматривать за своим начальником некрасиво.

— Да, — продолжал Векслер, испуганно покосившись на рубильник, — короче, я увидел… это… и… в общем, бес попутал. Я сбросил сигнал на компьютер и записал два кадра на дискету. Потом стер файл из компьютера, чтобы никто не заметил, и ушел…

— Удрал, — поправил его шеф. — Что ты потом сделал с этой дискетой? Где она сейчас?

— Я записал ее на свой компьютер, сделал два отпечатка, а саму дискету стер. А потом поговорил с Игорем. Я ведь не мог сам звонить вам, не мог с вами встречаться…

— Какой ты умный! — издевательски проговорил Водопятов. — Умный и осторожный!

Не обратив внимания на его реплику, Векслер продолжал:

— Снимки Игорь взял себе, спрятал в своей квартире, чтобы они были под рукой… Ну и для безопасности.

— Понятно! — усмехнулся Водопятов. — Не кладите все яйца в одну корзину. Сколько их всего было?

— Два, — ответил Векслер, не задумываясь.

— Эти? — Водопятов показал взятые у Шухера фотографии.

Векслер уверенно кивнул.

— Это ты так думаешь, — задумчиво проговорил Илья Олегович, — но твой друг вполне мог сделать копии… Ладно, говори адрес этого твоего приятеля, живо!

Векслер на мгновение замешкался, и Костя, не дожидаясь приказа, дернул рубильник.

Тело Бориса выгнулось дугой, лицо перекосила чудовищная гримаса.

— Выключи! — прикрикнул Водопятов. — Он и так все сейчас скажет! Он сломался!

Сергеев переключил рубильник, тело Векслера обмякло в кресле. Широко открытые глаза уставились в потолок бессмысленным пустым взором. По подбородку стекала дорожка слюны.

Водопятов склонился над Борисом, прикоснулся к его шее и выругался. Пульса не было. Повернувшись к своему подручному, он рявкнул:

— Какого черта! Ты же его убил! Я тебе это разве приказывал?

— Не может быть! — Костя с растерянным видом подошел к безжизненному телу и потрогал запястье.

— Черт! Кто же знал, что он загнется? Я ведь сейчас ток всего на секунду включил! Видать, у него сердце больное было. Извините, Илья Олегович.

— Извините! — передразнил его Водопятов. — Он же еще не все нам рассказал!