Спецназовец. Сошествие в ад - Андрей Воронин

Вызывающе длинные ногти, выкрашенные красным лаком, желтовато-белые волосы, на которые их владелица наверняка израсходовала не одну упаковку краски, туфли на высоченном каблуке и обильно использованная косметика вкупе с накладными ресницами. Юбка была чуть выше колена, а в расстегнутой на две пуговицы блузке хорошо просматривалась грудь четвертого размера в красном бюстгальтере.

Надо ли говорить, что Бобриков, оказавшись в одном лифте с этой секс-бомбой, почувствовал себя крайне неловко и даже пожалел о том, что не остался на первом этаже подождать следующего лифта. Но двери уже закрылись, и он не мог выскочить.

Кашлянув и глядя куда-то в сторону, Бобриков ватным голосом пациента, который находился на приеме у стоматолога, спросил у блондинки, какой ей нужен этаж. У него даже задрожал голос от волнения.

Доехав до своего этажа, Бобриков пулей вылетел из лифта, настолько он чувствовал себя напряженным и скованным, и поспешил юркнуть в свой кабинет, надеясь, что начальник тоже задерживается.

Поспешно сбросив мокрый плащ, он повесил его на вешалку в шкаф, включил компьютер и уселся за стол, напустив на себя нервно-сосредоточенный вид, как будто решал сложнейшую проблему, с которой раньше никогда не сталкивался.

Интуиция не подвела его, потому что через пару минут секретарша шефа Марина заглянула в его кабинет, который фактически был тамбуром в кабинет начальника, где располагалась еще и приемная.

Бобриков поздоровался с ней и уткнулся в бумаги, думая о том, как бы это ему сделать копии важных документов, которые лежали на подписи у начальника. Он размышлял, под каким бы это предлогом ему выклянчить эти бумаги, в то же время не вызвав никаких подозрений.

Начальник, мужчина с одутловатым лицом, что свидетельствовало о его пристрастии к алкоголю, пускай и дорогому, появился на пороге кабинета только через полчаса.

За время совместной работы Бобриков прекрасно изучил его повадки и мигом определил, что у его шефа накануне была бурная ночь, поэтому ему сейчас не до работы.

– Бобриков, сегодня меня не будет. Если кто-то заявится, скажешь, что я на совете директоров, – бухнул начальник, даже не снимая пальто.

– Я все сделаю, – растерянно пробормотал Олег.

– Сделай, Бобриков, сделай, – кивнул начальник, шмыгая носом. – Еще сегодня ты должен подготовить пару инвестиционных соглашений. Проверь все по цифрам и законодательству. И еще надо сделать парочку переводов. Смотри только, не ошибись в счетах, а то за всю жизнь не расплатишься, – угрожающе произнес начальник и пристально посмотрел на Олега, которому под таким взглядом хотелось съежиться до микроскопических размеров, а затем и вовсе исчезнуть.

– Все будет сделано, – пообещал Бобриков и уткнулся в монитор, запуская корпоративную базу данных.

Весь его большой стол был завален документами. Бобриков уже давно усвоил принцип корпоративной работы и понимал, что чаще всего начальник знает гораздо меньше своих сотрудников, но в силу жизненных обстоятельств именно он оказался на вершине, поэтому его работу должны делать другие.

Бобриков тихо злился на своего шефа, который не обладал лексическим богатством речи и не церемонился в выражениях, оскорбляя Бобрикова за малейшую ошибку. Конечно, Бобрикову очень не нравилось такое унизительное обращение, но он молчал, зная, что за критику шефа может легко вылететь с работы.

Олег, наверно, больше всего на свете боялся потерять свою работу и держался за нее руками и ногами, беспрекословно выполняя все поручения. Ведь если шеф выгонит его с работы, то Бобрикову придется искать новое место, где другой коллектив и другие правила, и фактически все придется начинать с нуля. Он давно усвоил простую истину, что на новом месте работы лучше не будет и что привлекательным это место кажется только со стороны, чаще всего, наоборот, там бывает еще хуже. Тем более в банках. В них частенько на хороших должностях находят себе пристанище дети банкиров. Вначале те отправляют своих отпрысков набираться ума-разума в Швейцарию или в Beликобританию, а потом, когда детишки возвращаются в родные пенаты, берут их к себе на работу и со старта дают им хорошую зарплату. Попробуй подвинь такого сынка, скорее всего, всю жизнь так и проработаешь в банке под его руководством, а если начнешь конкурировать, то вылетишь оттуда как пробка.

Бобриков не раз убеждался, что его начальник не очень-то разбирается в банковском деле и скользит по верхам. В связи с этим он часто задумывался о карьерных перипетиях своего шефа и о мировой несправедливости в целом, когда он, Бобриков, за свой труд заслуживал гораздо большее вознаграждение, но зарабатывал гроши.

Бобриков кропотливо, изо дня в день, собирал досье на своего шефа, подбивал в отчет любые мелочи, которые касались привычек Константина Павловича. И чем вежливее Бобриков ему улыбался, чем любезнее с ним разговаривал, тем большую он чувствовал ненависть.

Сведения о деятельности начальника подразделения банка, в котором работал Бобриков, он регулярно передавал агенту ФСБ, не уставая спрашивать того о том, когда ФСБ, наконец, разберется с его боссом и откроет ему, Бобрикову, путь наверх, к самой вершине. В эмоциональном порыве Олег клялся в своей верности ФСБ и обещал быть стукачом всю свою жизнь, только бы ему помогли в решении карьерных вопросов, а там уже за ним не заржавеет.

Замечтавшись, Бобриков не сразу услышал, что его окликает секретарша шефа. Обычно его босс подбирал на редкость тупых секретарш, которые не умели пользоваться ни факсом, ни принтером и вдобавок ко всему прочему запросто могли нахамить по телефону. По всей видимости, они обладали другими качествами, которые и были востребованы начальством.

Если Бобриков что-то сильно не переваривал, так это таких тупоголовых куриц, мозгов у которых хватало ровно на то, чтобы покрыть свои ногти лаком, посетить какую-нибудь модную вечеринку или светский показ, а вечером осесть в компании пожилого любовника в элитном ресторане.

Вот и у этой блондинки, судя по тому, что она никак не могла въехать в то, почему это ей не удается принять факс, вместо серого вещества в башке была солома.

Бобриков, еле сдерживая раздражение, битый час объяснял ей что и почему. В конце концов он сказал, что на сегодня с нее хватит и что она может идти домой.

– Константин Павлович не сказал мне, что меня отпускает, – недоверчиво произнесла блондинка, хотя в ее глазах теплилась надежда, что наконец-то можно будет свалить.

– Я тебя отпускаю. Под свою ответственность, – устало ответил Бобриков, у которого уже разболелась голова от невыносимой тупости секретарши.

Когда блондинка ретировалась, Олег с облегчением вздохнул и пошел заваривать кофе, чтобы мозги пришли в рабочее состояние. Тем более накануне он поздно лег спать, допоздна глядя американский приключенческий сериал.

Залив в кружку кипяток, Олег бросил туда пару ложек растворимого кофе и ложку сахара, после чего интенсивно размешал и заодно отошел в туалет хорошенько вымыть руки и умыться, чтобы чувствовать себя посвежее. По своему опыту он знал, что плодотворно работать с важными документами в полусонном состоянии не получится. Цифры тут же будут вылетать из головы, а пункты договора будут напоминать сложные статьи на иностранном языке из незнакомого научного журнала. Так можно битый час просидеть над бумагами и ничего не решить или, что еще хуже, наделать кучу ошибок.