Гиперборейская чума - Михаил Успенский

Зато как он был счастлив, когда узнал, что Ираида не держит на него зла и больше бить не будет!

Плохо было только с «идентификацией Васи». Достался он нам абсолютно без документов. В «Лумумбе» сказали, что студент-четверокурсник филфака Джеймс Куку еще в прошлом году отчислен за академическую неуспеваемость и отправлен в родную Нигерию. То же самое подтвердили в нигерийском посольстве, но как-то слишком уж агрессивно. Сам Вася этого факта своей биографии не помнил, зато рассказал, что несколько раз летал в Ташкент и Алма-Ату и там глотал пластиковые колбаски с кокаином. Это был маленький, но козырь, который мы с удовольствием засунули за обшлаг до лучших времен.

Отучать Васю от наркотиков было одно удовольствие. Видимо, эти козлы основательно расшатали Васину психику, и сейчас любое внушение входило в него, как шило в белу задницу. Правда, вот от печени бедолаги уже мало что осталось…

Жить мы его устроили пока в маленький закуток при тимуровском гараже. Там было темно, зато нежарко и сухо – а главное, гараж очень неплохо охранялся.

«Братец Майкрофт» пособил, чтобы побитого тамбовского вудуиста Рудика Батца перевели в медсанчасть Бутырской тюрьмы, и он за толстыми стенами залечивал теперь сломанную в четырех местах челюсть. И другие хрустнувшие кости. Хорошо бы побеседовать с ним еще разок… но пока это было нереально. Впрочем, «братец» обещал держать нас по возможности в курсе дела.

Крис тем временем опять собрался впасть в апатию. То есть он держался, но это стоило ему большой затраты сил. Дружественный его визит в контору покойного Скачка закончился, мягко говоря, ничем. Все там смотрели друг на друга несытыми шакалами и мстить за смерть шефа не рвались абсолютно. Тем более что «наследники» охотно придерживались версии о несчастном случае – по крайней мере, вслух…

Как на грех, у колдуна Митрофанова пропал совсем новенький чешский средневековый хрустальный шар фирмы «Яблонекс» и упорно не желал отыскиваться. Крис истоптал пол-Москвы. Митрофанов звонил раз по двадцать на дню. Впервые Крис признал свое поражение, и это тоже подействовало на него угнетающе, пока совершенно случайно – все через тот же гнусный «МК» – до нас не дошла история о том, как старушка-уборщица одного из ДК, где гастролировал Митрофанов, едва не осталась без глаз: в ее кухне произошел мощный взрыв, и тысячи стеклянных игл… Вы уже догадались, да? «МК» же задался вопросом: кому перешла дорогу старушка-одуванчик? Когда-то она работала завхозом в школе, где учился Чубайс…

Но это было, понятно, чуть позже и как бы между прочим, а пока подавленный Крис продавливал диван, дул в дудку и чуть-чуть пил горькую. Астральный пост был осквернен, но по каким-то соображениям высшего порядка его не следовало пока приводить в порядок – хотя Ираида была готова в любой миг.

Вместо этого бессердечный Крис погнал ее в самую жару по магазинам: купить два комплекта крутого байкерского прикида. Мотоциклы имелись в гараже Коломийца – томились там без дела.

И вот в этот вечер к нам заглянул старый наш друг отец Сильвестр. Вернее, сначала заявилась Й., подарила мне часы с гравировкой и гордо удалилась, ступая по струнке. Тут же в дверь позвонили вновь. Я придал морде самое ледяное выражение. Отца Сильвестра оно слегка удивило…

А потом удивляться пришлось нам.

Под бутылочку ставшего традиционным «Ани» (причем не того, который идет на широкого, пусть и достаточно богатого потребителя, нет; этот «Ани» – из подвалов самого Вазгена, вах!..) отец Сильвестр завел речь о неких негодяях, служащих Сатане и совершающих во имя его гнусные обряды. Вот, например… – и он перечислил последние по времени случаи умертвий, в том числе и разлучение с жизнью Сережи Коростылева. И что ужасно, продолжал он, как бы не замечая наших переглядываний, иной раз удается милиции или кому-нибудь еще поймать пару-тройку исполнителей, и что? А вот совсем ничего, остервенело берут всю вину на себя, просто до самооговора дело доходит, и к стенке становятся с просветленными лицами. Никак главного своего выдать не хотят. Оно, может быть, и удастся этого главного вычислить, а – что на него есть, какие улики суду предложить? Да ни малейших… Вот и ходят тератусы на свободе, ничего не опасаясь. Ни милиции не боятся, ни КГБ – или как он там теперь? – ни церкви. Хоть киллера нанимай… А у церкви внутренние проблемы, сектанты да раскольники всяческие замучили, тут вот недавно всплыли одни – с восемнадцатого года в миру растворились и как будто исчезли, ну а теперь решили, что пора бы им на свет явиться. «Армагеддоняне»… Остервенели в подполье совсем, говорят: раз заповедь «не убий» по счету шестая, так она и по значению шестая. И ежели пяти главнейшим исполняться мешает, то силу свою утрачивает…

– Служение Сатане, выходит… – пробурчал Крис. – А я-то, грешным делом… «И пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его…»

Отец Сильвестр с интересом уставился на Криса.

– «Ешьте же его так, – подхватил он, – пусть чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью…» «Исход», глава двенадцатая… Следовало ожидать, что вы знаете много. Наверное, почти все?..

– Трудно сказать… Хотел бы я знать, куда они вдруг все собрались…

ПРОЛЕТАРСКАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ «КРАСНЫЙ ЯНУС»

Выпуск IV

ГЛАВА 7

ГРЕМУЧИЙ БЕНЗИН. НОВЫЕ ДРУЗЬЯ И НОВЫЕ ВРАГИ. МОТОЦИКЛЕТКИ В НОЧИ. КОМСОМОЛЬЦЫ ЕСТЬ? ОСВОБОЖДЕННЫЙ ОКАЗЫВАЕТСЯ НЕГРОМ. ЧТО ТАКОЕ «КРУТОЙ НАВОРОЧЕННЫЙ БАЙК»?

– Ты чувствуешь в себе новые силы? – спрашивал Марков с дрожью в голосе. – Или неужели тебе безразлично? Во мне все звенит и поет. Посмотри, какие звезды. Оказывается, возвращаться приятно. Я будто выпил какое-то волшебное питье. Меня распирает жажда деятельности. Здесь непочатое поле деятельности! Залежи! Целина! Как ты думаешь, какой сейчас год? До чего будут рады Стрыйский и Панкратов – их расчеты оказались безошибочны! При прыжке на сто лет ошибиться меньше чем на год! Интересно, как получилось у нас?

– Нормально получилось, – буркнул Терешков.

Трофейная мотоциклетка была не в пример тяжелее утраченной «БМВ», и ему совсем не хотелось трепаться впустую – хотя пьянящую новую силу он ощущал не менее Маркова. Веселье, бесшабашие, удаль, вера в себя. Легкое тело.

Топни ногой – взлетишь.

Но пока – всего-навсего нужно выволочь тяжелый агрегат на твердую дорогу и дальше катить на руках до первой «газпойнт»… нет, гады! И даже не до «пойнта». До «бензиновой колонки». Так, а не иначе.

И – зачесались стесанные кулаки. И – заныла скула. И – потеплело сбоку, там, где грел «кольт».

– Дорога!

– Вижу, командир.

Дорога. Мысль саднит. Какая?

Какая-то. Рядом с «кольтом».

Что там у меня рядом с «кольтом»? Терешков охлопал себя, запустил руку в карман. Вот она, зажигалка, подарок Виты. Ее же саму и изображает. «Будешь там у себя питонить, косячок засмочишь – и меня вспомнишь…»