Начальник в подарок - Али Кис

животного всю безысходность и боль, и мне даже становится легче. Внутри зарождается импульс, толкающий меня вернуться в машину. Там телефон, с ним я хотя бы что-то смогу сделать. Осталось подумать, кому звонить.

32

Мягкий матрас, принимающий форму тела, казалось, был самой лучшей придумкой человечества. Лежа на нем, чувствуешь, будто летаешь в облаках, а пуховая подушка лишь дополняет ощущения. Лера нежилась в постели, витая между сном и явью. Легкая дрема уже затянула ее в свои объятия, но пока не передала в царство Морфея. И только девушка начала проваливаться в более глубокий сон, как по всему телу прокатилась холодная волна тревоги.

Она подскочила на постели, откидывая одеяло, сунула ноги в тапки и подбежала к небольшой полке, на которой стояли книги с пожелтевшими страницами. Достав толстый томик с обложкой синего цвета, на которой выписаны замысловатые золотые буквы, Лера положила его на стол, а сверху накрыла ладонью.

— Как чисты северные снега, так чисты мои помыслы, так же пусть станут ясны и события, — шепнула девушка в темноте комнаты и медленно открыла книгу.

Порхая пальцами по страницам, она смотрела своеобразное кино. Книга состояла из сплошных иллюстраций, текста в ней просто не существовало. Лера смотрела на нарисованную Арину, которая глядела на собственное отражение в стеклянном шаре, и испытала сочувствие, она прекрасно понимала, что сейчас чувствует девушка. Следом пошли страницы с изображением мужчины. Никита садится в машину, выписывает страшный кульбит на дороге, сокрушенно кричит в пустоту. Сквозь Леру проходит пульсация душевной боли такой силы, что девушку сгибает пополам. Особенностью книги была передача чувств объектов, за которым через бумагу наблюдает тот, кто творит волшебство. И иногда она передавала их чересчур сильно. Пытаясь отдышаться, Лера захлопнула книгу: она больше не поможет, нужна тяжелая артиллерия.

— Дедушка! — по этажам просторного дома разнесся крик блондинки.

Она торопливо пробежалась по всем комнатам второго этажа, но они были пусты. На первом тоже никого не оказалось.

— Дедушка! Да что такое? Куда он делся? — жалобно проскулила Лера, опускаясь на стул в столовой.

Большие часы с маятником оповещают о наступлении следующего дня: ровно двенадцать ночи.

— Зимний гололед, он же предупреждал, что уедет по делам! — девушка хлопает себя по лбу. — Придется все делать самой.

Лера откинула косу назад и уверенно, но торопливо пошла через коридор к неприметной двери, ведущей в подвал. Девушка приложила ладонь к металлической ручке, и от нее по поверхности двери начали расползаться ледяные узоры, светящиеся синим. Когда вся поверхность затянулась морозным рисунком, он на секунду сменил цвет на зеленый, послышался одобрительный писк сигнализации и звук открывающегося замка.

Прочный механизм отворяется и запускает Леру внутрь. Девушка спускается под дом по крутой лестнице и заходит в просторный зал. Пол выстлан серо-голубоватой плиткой, стены кажутся однотонными, но вблизи на них можно разглядеть замысловатые руны, чертежи и рисунки. Но Лера сюда пришла не рассматривать их, тем более, что все творчества на стене она успела изучить еще будучи ребенком. В центре зала на постаменте стояла пирамида, грань которой размером в две ладони. Материал, из которого она изготовлена был неизвестен, но по цвету и радужным переливам напоминал опал. В тишине пустого зала эхом раздавались шаги Леры, подходящей к постаменту. Встав у пирамиды, девушка вскинула руки, покрутила кистями и развела их в стороны, медленно понесла их к пирамиде и положила на грани, начиная нараспев читать:

— Взываю стихии

И ветры лесные,

Чтоб снега и метели

Утихнуть сумели.

Пространство зала загудело и наполнилось энергией, которую Лера посылала, дабы усмирить разыгравшийся снегопад. Девушка сосредоточилась на своем внутреннем резерве, а также связи с родным севером, но ничего не получалось. Только опаловая пирамида начинала сиять ярче и набирать радужный цвет, как резко гасла, мигая, будто сломанная лампочка. И так из раза в раз. Стихия отказывалась подчиняться, снегопад утих лишь на долю процента, метель продолжала заносить округу. Еще пятнадцать минут Лера мучалась, потратив половину резерва.

— Нет, это не сработает, — тяжело вздохнула девушка, утирая испарину, выступившую на лбу.

Несколько минут она изможденно сидела, привалившись к постаменту и восстанавливала дыхание. Но Лера не опускала руки и, когда силы вернулись, решила следовать плану "Б".

Поднявшись к себе в комнату, она быстро начала собираться. Теплая дорогая шуба, распущенная коса, нескромный макияж, и вот в зеркало на Леру смотрит уже не кроткая внучка хозяина севера, а слегка развязная секретарша Лерочка. Довольно улыбнувшись, девушка запихнула в один карман несколько купюр, а в другой на всякий положила колбу с вязкой синей жидкостью. В руке Лера зажала блестящий беловатый порошок и, задержав дыхание, кинула его вверх. Мелкие частички окутали тело девушки, и она исчезла.

Когда под ногами блондинки снова появилась поверхность, она облегченно выдохнула, но чуть не упала. Разведя руки в стороны, Лера пыталась сбалансировать, что не очень помогало — ее все равно клонило вперед. Выпрямиться помог порыв ветра, прилетевший с пушистыми снежинками.

— Хоть на этом спасибо, — пробурчала девушка метели, которая двадцать минут назад выкачала из нее все силы, не желая подчиняться.

— Ты не полноправная хозяйка, я подчиняться и не должна, — прошелестело рядом с ухом.

— Стерва!

Порыв ветра ударил Лере в лицо, снежинки впились в кожу, и девушке было бы очень холодно и неприятно, не обладай она необычным даром. Она разозленно топнула каблуком, запахнула шубу, пощипала щеки с носом, чтобы они покраснели, и создалось полное впечатление, будто девушка очень замерзла. Телепортировалась она в пятнадцати метрах от машины Никиты, теперь ей просто нужно было идти прямо и изображать несчастную ледышку. Дорога прошла легко и быстро, остановившись у машины, Лера постучала в окно с водительской стороны. В дело включались актерские способности.

— Здравствуйте! — всхлипнула Лера, зябко ежась.

— Лера? Ты?

— Никита Дмитриевич? Неожиданно вас здесь видеть, — очень жалобно тянет девушка.

На лице Никиты нет ничего кроме усталости, но на секунду проскакивает сочувствие. Воронцов кивает головой в салон, предлагая Лере сесть. Когда она занимает предложенное место, Никита включает печку, от чего девушка передергивается. Слишком жарко, но можно потерпеть.

— Лера, что ты тут делаешь?

— Мы, — губа девушки правдоподобно дрожит, а это значит, что она не зря пять лет ходила на актерское мастерство. — К родственникам ехали. Знако-омиться, — завывает Лера, а Воронцов пихает ей носовой платок. — Поссорились в дороге. Масик сказал, что я тупая курица, и высадил меня.

— А ребенок? Как он мог бросить мать своего будущего ребенка? — спрашивает Никита со злостью на несуществующего человека.

— Ребенок? — Лера чуть было не вышла из образа, но