Неполная, но окончательная история классической музыки - Стивен Фрай

Он и топил. То, что я сейчас скажу, немного шаблонно, но все же верно, — погружаясь в подлинные бездны отчаяния, композиторы по-настоящему великие создают лучшие свои вещи.

Для начала, имеет место «Волшебная флейта», замечательная опера, с какой стороны ее ни разглядывай, — и еще более замечательная, если взглянуть на нее в свете последнего года Моцарта. Он нездоров, пребывает далеко не в лучшем финансовом положении, дети его умирают один за другим, и что же он делает? Пишет пантомиму. (О нет, не может быть!) «Die Zauberflöte», если оставить ее при родном немецком названии, опера причудливая, в духе фарсов Брайана Рикса[*], смесь фривольной комедии, сказки и масонской символики — Моцарт давно уже состоял в местной масонской ложе и даже своего покойного ныне отца уговаривал в нее вступить. Впрочем, в опере присутствуют и прелестные музыкальные эпизоды — ария Птицелова, фантастическая теноровая ария «Dies Bildnis ist bezaubernd schön» («Какой чарующий портрет») — и поразительный во всех отношениях драматический персонаж, Царица ночи, партию которой Моцарт написал для своей свояченицы, бравшей блистательное верхнее фа, от которого лопались стекла. Увы, сейчас ее арию «О zittre nicht» («О не дрожи») нередко берутся петь люди куда как меньших способностей, недобирающие нескольких дополнительных линеек нотного стана.

«Волшебная флейта» завершает оперную «фантастическую четверку» Моцарта. В состав ее входят: «Женитьба Фигаро» (мистер Фантастик), комическая опера с одной из лучших из КОГДА-ЛИБО НАПИСАННЫХ увертюр и прекрасной арией «Dove sono»; «Дон Жуан» (Человек-Факел), смесь шутливости со зловещей трагедией, под конец которой антигероя пожирает адское пламя — не раньше, впрочем, чем он успевает спеть довольно игривое «La ci darem la mano»; «Так поступают все женщины» (Женщина-Невидимка), романтическая комедия, в которой, появись она на свет сегодня, играл бы Хью Грант, и, разумеется, «Волшебная флейта» (СУЩЕСТВО).

«Истинный» ин «волшебного» янь 1791-го — это законченное Моцартом в июне возвышенное миниатюрное хоровое сочинение «Ave Verum Corpus». Оно длится всего несколько минут, однако каждая его секунда божественна. Без какой-либо непочтительности скажу, что эти произведения составляют два полюса последнего года Моцарта — полюс смешного и полюс возвышенного.

И, как будто этого мало, существует еще — нет слов, чтобы сказать, до чего он хорош, — Концерт для кларнета, написанный опять-таки для друга Антона. Две ошеломительные внешние части концерта трудны для исполнения и на современном-то кларнете, что уж говорить о тогдашнем, у которого было всего-навсего шесть клапанов. Между этими двумя угнездилась божественная музыкальная экстраполяция фразы «чем меньше, тем больше» — часть медленная, словно сошедшая к нам с небес. Общее место насчет того, что «самые лучшие мелодии — простые», приходится слышать нередко, однако оно нигде не доказывается с таким умом, как в медленной части моцартовского кларнетного концерта. Эта тема захватывает тем сильнее, чем чаще ты ее слышишь.

Ну вот, год почти завершился, а с ним и век Моцарта. Такого композитора мир больше не увидит. Бетховену, которому исполнился двадцать один год, только еще предстоит сочинить свои первые большие вещи. Ну и Гайдн по-прежнему благоденствует. Он хоть и старше Моцарта на четверть века, однако переживет его на добрых восемнадцать лет. Не для него меланхолия, наполнившая в 1791 году музыку Моцарта, — главное его сочинение этого года, симфония «Сюрприз», — веселое маленькое сочинение, основная задача которого не дать слушателям из замка князей Эстергази заснуть, для чего на них и обрушивается громовой аккорд, причем в таком месте симфонии, где его меньше всего ждут. «Со смехотворными, — как выражаются в телевизионных программах новостей, — последствиями». Господи, Гайдн, ну ты и хохмач — мы чуть не уписались!

А вот Моцарту, похоже, совсем не до смеха. Хорошо документированная история о незнакомце в черном, явившемся к нему, чтобы заказать Реквием, и перепугавшем Моцарта до смерти, совершенно правдива. Незнакомцем этим вполне могла быть, как многие и предполагали, сама Старуха с косой, однако то была не она. Что довольно странно. Как выяснилось, им был всего-навсего слуга-метельщик графа Вальзегга. Важная шишка, Вальзегг хотел заказать Реквием в память о своей жене. Моцарт послушно начал его сочинять.

В разных других местах Людовик XVI пытается удрать от парижской толпы — неудачно, Гёте получает высокий пост в веймарском Придворном театре, а совсем новая газета «Обсервер» сообщает, что билль Уильяма Уилберфорса об отмене рабства прошел-таки через парламент.

Все эти значительные события 1791 года старине Вольфгангу решительно не интересны. Последнее из его сохранившихся писем датировано октябрем и кажется вполне жизнерадостным. Он побывал на представлении «Волшебной флейты» в венском Свободном театре и был весьма воодушевлен тем, что главный его конкурент, композитор Сальери, вопил «браво» почти после каждой арии. За неделю до этого Моцарт даже описывал, как подшутил над капельмейстером, прервав исполняемую за сценой партию глокеншпиля. Но месяц спустя он слег. А еще через две недели, утром 5 декабря, в пять минут первого, Моцарта не стало.

Минуту молчания, пожалуйста. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60[♫].

Ну вот…

Моцарта не стало.

Так.

И с чем остались мы?

Что ж, если оглянуться назад, то прежде всего с Концертом для кларнета. Его можно слушать просто как прекрасное произведение искусства — упоительная медленная часть в окружении двух проворных аллегро, способных по-настоящему расшевелить кларнетистов. Однако, если поместить его в контекст, перед вами окажется сочинение совершенно иное, и это в особенности относится к медленной части. То, что представлялось прежде простой, элегантной и красивой мелодией, обратится в печаль, в жалобу, почти в плач, но при этом прежняя элегантность полностью сохранит чувство собственного достоинства.

Это вещь, написанная всего за два месяца до смерти, и теперь, когда мне известны все обстоятельства, я никогда уже не смогу слушать ее так, как слушал прежде.

Романтическая легенда уверяет, будто умер он нищим. Я всегда выводил из нее, что денег на приличные похороны у него не нашлось, что ему нечего было оставить жене и семье — что его просто-напросто сунули глухой полночью в безымянную могилу. Что ж, последнее очень похоже на правду — где покоится Моцарт, никому, по правде сказать, не известно. Пространство поисков удалось сузить до размеров кладбища Санкт-Маркс в Вене, — однако где именно покоятся останки величайшего, быть может, из виденных миром композиторов, не ведает никто. Что же до остального, так, судя по всему, Констанце не составило большого труда уплатить 4 флорина и 36 крон приходского сбора, так же как 4 флорина 20 крон церковного сбора — и даже 3 гульдена за то, чтобы тело композитора перевезли из кафедрального собора Св. Стефана на кладбище. Наверное, то были похороны, к которым в те времена относилось обозначение «по третьему классу», однако назвать их нищенскими значило бы ввести читателя в заблуждение, и не самое малое. И строго говоря, лучшее подтверждение сказанного дает список оставшегося после смерти Моцарта содержимого его платяного шкафа. На реестр оставленных скончавшимся нищим отрепьев он далеко не похож, скорее уж на данное телерепортером описание гостей, собравшихся на один из приемов Элтона Джона: