Совсем Не Супер - Виктория Лавгуд

не мог отойти от смерти своих любимых родственников. Особенно сестры. И поэтому стал заводить собак.

— Они же живут меньше, — не поняла я этого выверта логики.

Льюис развёл руками, ничего не объясняя. Ну ясно.

Мне вспомнилась комната с игрушками и ошейниками. Неужели это всё…

— Это действительно так, — сказал Льюис, невольно подтверждая мои мысли. — Псы живут меньше, а привязываешься ты к ним порой больше, чем к людям вокруг. Так что я начал искать возможность сохранить своих четвероногих друзей… не знаю, о чём вы подумали, Оливия, но, честное слово, никаких зомби или им подобного. Я всё-таки с технологиями работаю.

— И что это должно значить?.. где-то здесь есть армия псов-роботов?

Льюис усмехнулся и покачал головой.

— Нет, всё намного проще. Запоминая и записывая привычки своих питомцев, я потом вносил их в код, по которому теперь живёт Бадди. После, когда я смог оцифровывать сознание своих четвероногих друзей, стало легче… к сожалению, вместе с обезличенными привычками и предпочтениями получается, что сохраняются воспоминания. Которые затем наслаиваются друг на друга и мешают памяти фиксировать что-то новое. Отсюда и проблемы с запоминанием.

Я посмотрела на Льюиса, впервые чувствуя что-то, отдалённо напоминающее тревогу.

Сейчас этот мужчина впервые показался мне… опасным.

Глава 11. Запрещённые исследования

Не знаю, какое у меня было выражение лица после откровений насчёт Бадди, но улыбка у Льюиса стала чуть извиняющейся.

— Напугал, да? — спросил мужчина, склонив голову и посмотрев на меня исподлобья.

— Нет, — соврала я.

Было видно, что мой ответ Льюиса ничуть не убедил, а в чём-то даже расстроил. Я прикусила губу и отвернулась, неловко обнимая себя.

— Да, — всё-таки сказала я парой секунд позже. — Это жутко.

Льюис кивнул и задумчиво крутанул трость в своих руках. Навершие мягко светилось призрачным голубым светом, за спиной мужчины разгорался нежно-розовый рассвет. Косые тени на лице Льюиса делали облик мужчины зловещим и неприятным.

— Со временем многие моральные установки не то чтобы теряются… тускнеют. Понимаете, Оливия?

Я не понимала, но на всякий случай кивнула. Мне было сложно представить, каково это — жить так долго, чтобы успеть сменить больше двадцати собак. Пережить всех своих родственников, знакомых, друзей, друзей знакомых и родственников… и остаться совсем одному в огромном замке, полном роботов и пыли.

— Одиночество — спутник для долгоживущих, — снова улыбнулся Льюис, посмотрев на меня.

Это была цитата из настолько знаменитого фильма про магию и путешествия, что даже я её знала. Правда, Льюис фразу переделал.

— Правильно будет «Одиночество — спутник бессмертного», — заметила я.

Мужчина пожал плечами.

— Я не знаю, бессмертен ли я. Как-то пока не доводилось проверять — и я этому рад, если честно. Большинство полученных мною ран во время боёв достаточно стянуть, чтобы регенерация начала работать. Она у меня повышенная, как и у тебя. У вас, то есть.

Он кивнул на мою руку. Я подняла ладонь и посмотрела на палец, недавно пострадавший от ножа. Пореза уже практически не было, хотя лезвие глубоко рассекло мясо. Так, небольшая царапинка… главное её сейчас не расковырять, а то я от нервов могу.

У меня действительно всегда всё быстро затягивалось. Не мгновенно, а именно быстро; из-за этого ускоренную регенерацию тканей нельзя было отнести к проявлению сверхсил. Вот у того же Анхелла любая рана зарастает буквально на глазах. Однажды Сверхчеловек едва не погиб из-за бреющей раны живота, однако уже спустя час после этой атаки вновь летал и сражался, словно ничего и не было. От страшного повреждения остался только рваный костюм и большое пятно крови на белой ткани.

— Есть такой термин, как «условное бессмертие», — продолжал Льюис. — Возможно, это мой случай.

— Это что значит?

— Условное бессмертие не гарантирует неуязвимости. Но ты не умрёшь, к примеру, от старости и от болезни… к счастью, в моём случае вместе с условным бессмертием мой организм не изнашивается. Было бы грустно оказаться вечным стариком, вы не находите?

— Не «грустно», а «ужасно», — передёрнулась я.

Льюис усмехнулся и встал с подоконника.

— Верно. Так что я в какой-то степени счастливчик, раз до сих пор не знаю старческих болячек. И всё-таки предпочитаю называть себя долгоживущим, а не бессмертным. Смена понятия сразу сбивает изрядную долю пафоса.

Я тоже поднялась и неловко отряхнула свои новые джинсы. Мне хотелось о стольком спросить Льюиса, кто бы знал! История его жизни раскрывалась передо мной, но с каждым новым освещённым пятном возникало только больше вопросов; из романтизированной благодаря женским форумам фигуры вечного врага Сверхчеловека Льюис вдруг становился более живым, но при этом менее понятным для меня мужчиной.

С явно протекающей крышей, если кто меня спросит. Неважно, из-за долгой ли жизни или по каким-то другим причинам, но сознание Льюиса явно уехало в сторону от общепринятых норм. С другой стороны, мне очень хотелось оправдать буквально каждое отклонение этого приятного человека, который за долгое время стал моим чуть ли не единственным собеседником. Из людей, да. Потому что за последние дни я удивительно много говорила с роботом-псом и даже пересеклась с инопланетянкой.

Вообще, моё хорошее отношение к собственному похитителю имело душок Стокгольмского синдрома, но мне об этом думать не хотелось. В конце концов, я здесь пострадавшая сторона. Имею право на собственные завихрения.

И всё-таки, меня жутики брали оттого, что Бадди был квинтэссенцией тех животных, которым выпала доля стать спутниками Льюиса. Это что получается, когда я разговариваю с роботом — я одновременно и спиритический сеанс провожу, и стою в окружении двадцати с лишним собак? Бр-р-р, мрак.

Льюис легонько стукнул тростью по полу, привлекая моё внимание.

— Вообще-то, я хотел не только извиниться за пропущенный приём пищи, — сказал он, склонив голову, — но и провести для вас экскурсию по замку…

Само слово «экскурсия», благодаря Бадди, теперь не ассоциировалось у меня ни с чем хорошим. Но только я хотела было отказаться, — со всем уважением, конечно же, потому что ну зачем же мне красть время у такого занятого человека, как Льюис, и докучать ему лишний раз своей персоной, — как мужчина, широко и радостно улыбнувшись, добавил:

— Отказ, конечно же, не принимается.

Ну естественно, я даже не сомневалась.

Льюис подошёл ко мне, всё ещё продолжая улыбаться, и взял за руку. Погладив большим пальцем тыльную сторону моей ладони, он, смотря мне в глаза, сказал:

— Прошу прощения, Оливия, что не оставляю выбора. Однако это необходимо в первую очередь ради вашей безопасности.

Желание закатить глаза было ужасным, всепоглощающим, просто нестерпимым. Тем не менее, — уж не знаю почему, — я этого