На крестины в Палестины - Алексей Лютый

Ой, не спрашивайте!.. Долгая история, которую можно полдня рассказывать, да так ничего толком и не объяснить. Примите просто на веру, что влюбчивый Сеня изо всех сил старался весь следующий день после разговора с Кылыч-Арсланом добиться от танцовщицы хотя бы ласкового взгляда, но так ничего и не получил.

Но и это еще не все! После неудачной попытки наладить отношения с новой пассией Сеня вернулся во дворец Кылыч-Арслана, любезно предоставившего нам место для ночлега, и напился до свинячьего визга. Причем, к моему вящему удивлению, в этот вечер он выпил больше стойкого омоновца, и даже когда Ванюша под стол свалился, что с ним крайне редко бывает, Сеня мне все еще продолжал на судьбу жаловаться. Это у него почти всегда после принятия энной дозы на грудь случается. В остальные часы Рабинович из себя упорно альфа-лидера строит.

Утром было еще хуже. Сначала Кылыч-Арслан испортил всем, за исключением Жомова, настроение, заявив, что передумал отпускать нас из города. А затем заставил грустить и Ванюшу, когда испугался Горыныча, самовольно выбравшегося из мешка. Больше препятствий нашему отправлению в путь не существовало. Зато существовала Фатима, о которой все, кроме моего блудливого хозяина, начали забывать. Девица напомнила о себе самым наглым образом, заявившись к нам перед отбытием из Никеи. Причем пришла не с пустыми руками: двое носильщиков приперли все ее личные вещи!

– Я еду с вами, – тоном, не терпящим возражений, произнесла она. – Вам присмотр в дороге нужен. К тому же со мной всухомятку питаться не будете. А я могу перед публикой выступать и денег вам зарабатывать. Думаю, пятидесяти процентов вам как моим агентам хватит, а на остальные деньги я поеду домой. Если, конечно, кое-кто этого захочет. – Фатима Жомову такие глазки состроила, что из меня едва съеденное утром мясо обратно не полезло.

Мы все, конечно, оторопели от такой наглости. Причем единственным, кто сумел сохранить способность хоть что-то ответить, был Андрюша Попов, после истории с любительницей пирожных ставший совершенно невосприимчивым к женским чарам. Брезгливо осмотрев красавицу Востока с ног до головы, он заявил, что она слишком нагло ведет себя для турчанки.

– А я наполовину римлянка, – не обратив никакого внимания на Андрюшин тон, ответила девица. – И вообще, моя поездка с вами – это вопрос решенный. С хозяином караван-сарая, Саидом-оглы, я уже потолковала и объяснила ему, что мюрид Дурная Башка – тут Жомов чуть не подавился – забирает меня с собой, и если Саид хочет получить за меня выкуп, пусть обращается к моему новому хозяину. Я правильно сделала, красавчик?

Жомов еще раз поперхнулся и попробовал оторвать от себя Фатиму, когда та прижалась к нему и начала тереться, как кошка о батарею. С третьей попытки омоновцу это удалось, и он под испепеляющим взглядом Рабиновича попытался девицу прогнать, но за Фатиму неожиданно заступился наш главный идиот Сеня, заявив, что «российские милиционеры не имеют права закрывать глаза на любое проявление расовой или половой дискриминации, а тем более терпеть любые проявления рабовладельческих жизненных взглядов».

Я так думаю, Рабиновичу проще было бы сказать, что он опять влюбился по самые уши и хочет видеть рядом предмет своих воздыханий, но тогда это был бы не Рабинович, а Ваня Жомов. Ну а поскольку один омоновец у нас есть, пусть уж лучше мой хозяин, как привык, разговаривает. В общем, Фатима поехала с нами, даже несмотря на то что Андрюша наивно поинтересовался у моего хозяина, сколько именно «проявлений рабовладельческих взглядов» мы будем на пути в Палестину искоренять и сколько плодов этих «искоренений» с нами в Палестину поедут.

– Столько, сколько нужно! – огрызнулся Сеня, глядя на неблагодарную девицу, смахивающую с кителя омоновца несуществующую пылинку, и зло пнул колесо у Андрюшиной телеги, даже не заметив, что оно деревянное. – И вообще, Поп, не приставай ко мне с идиотскими вопросами.

Вот так Фатима была зачислена в члены экспедиции… Или «членки»? И, кстати, люди добрые, подскажите, можно ли в отношении самки вообще и человеческой в частности употреблять подобную терминологию?

Пока вы об этом думаете, расскажу, что Фатима в первую очередь загрузила свои вещи на телегу. Затем, видимо, посчитав себя назначенной на место шеф-повара, принялась инспектировать наши запасы. Итогом этой проверки стало то, что мой хозяин получил нагоняй (слыханное ли это дело!) за излишнее, по мнению этой нахалки, количество сырого мяса, взятого нами в дорогу.

– Испортится все, – категорично заявила она. – И вообще, зачем вам сырое мясо? Если вы стрелять не умеете и дичи нам не сможете добыть, так наколдуете его. Только не говорите мне, что вы слишком великие маги, чтобы на такие мелочи свою энергию расходовать.

Жомов, понятное дело, жутко возмутился тем, что его, чемпиона милицейской спартакиады города по стрельбе, обвинили в неумении поражать мишень, и собрался тут же продемонстрировать девице, как он стреляет, но Сеня не позволил. Рабинович отобрал у Жомова пистолет, постучал рукояткой по Ваниной башке и заявил, что если мы не будем беречь оставшиеся от Египта патроны, то когда-нибудь горько об этом пожалеем.

– Красавчик, и ты позволяешь какому-то еврею так с собой обращаться? – изумилась Фатима. – Я, конечно, понимаю, что ты слишком велик для того, чтобы марать об него руки, но позволь, я сама объясню этому длинноносому, где находится его место…

Что потом было, мне и говорить не хочется – за хозяина стыдно. Я и об этом-то инциденте только для того рассказал, чтобы вам было понятно, в какой атмосфере проходили все эти три дня нашего путешествия. Экс-танцовщица ничего, кроме презрения, в сторону моего Рабиновича не источала, а когда Андрюша попытался расспросить девицу, за что же она так иудеев ненавидит, Фатима просто поджала свои пухлые губки, которые мне безумно хотелось отгрызть. Особенно когда из них звуки в сторону моего хозяина начинали вылетать. Что эта швабра вообще себе позволяет! Мой хозяин, между прочим, сотрудник российской милиции, а не подкаблучник какой-нибудь… В чем, собственно, я начал сомневаться.

Ну да не будем о грустном! Я забыл вам рассказать, куда именно мы направлялись. То есть понятно, что в Палестину. Объясню, каким именно путем. Собственно говоря, маршрут выбирал Абдулла, поскольку мы в местной географии не ориентировались. Сомневаюсь, что мои менты вообще в какой-нибудь географии, кроме карты родного участка, ориентироваться могли, а я, хоть и изучил досконально глобус, который у нас на шкафу стоит, совершенно не помнил, чтобы на нем был хоть один город из перечисленных нашим персональным сарацином…

Кстати, о глобусе. Я тогда еще совсем глупым щенком был – года исполниться не успело, когда географией серьезно увлекся. По телевизору тогда часто патриотические фильмы стали показывать, вроде «Путешествия Гулливера», и я по-щенячьи принялся мечтать о том, как путешественником великим стану. Вместе с Рабиновичем, естественно, поскольку в кассах «Аэрофлота» злобные кассирши мне билеты не продают. А пешком путешествовать, сами знаете, только по неизведанным странам положено.

Я, как и любой начинающий путешественник, слышал о белых пятнах на картах, где и находятся эти неизведанные страны. Для начала следовало выбрать подходящее пятно, билеты до которого будут не слишком дорого стоить, поскольку на зарплату милиционера далеко не улетишь! Вот я и решил, пока Сеня спит, поискать эти белые пятна и стащил с тумбочки игральные карты… Чего смеетесь? Сказал же, что глупый был!..