999. Последний хранитель - Карло А. Мартильи

Сколько де Мола себя помнил, родители воспитывали его в бесконечной любви. С малых лет он слышал от них о книге, как в сказке, привыкая к ее таинственному присутствию. А он оказался неспособным ни дать такую любовь, ни получить ее. Всех женщин, которые что-то значили в его жизни, он держал от себя на расстоянии. Он им не доверял, и у него не получалось любить их с той безоглядностью, какую он видел на лицах родителей, когда они смотрели друг на друга до самой смерти. Сын видел их, мертвых, лежащих в постели. Отец и мать обнялись и умерли во сне, когда ему не было еще двадцати лет. Врач сказал, что это очень редкая смерть, но такое бывает. Они спокойно и безмятежно ушли друг за другом, словно не могли расстаться. Он был потрясен не только их смертью, но и той ответственностью, которую возложил не него совет членов группы «Омега», друзей отца. Этот груз поначалу раздавил его. Потом пришла война, и Джакомо быстро повзрослел.

Да, он сам толкнул Джованни на то, что тот сделал. За всем этим стояла женщина, Елена. Но он пока не знал, кто с такой научной дотошностью спланировал его убийство с целью овладеть рукописью. Предатель внутри кружка? Партия фашистов? Или кто-то другой?

Пятьсот лет тому назад Пико был вынужден защищаться, главным образом от церкви, но Джакомо сомневался, чтобы на этот раз ему угрожали те же силы. Мало что значащие буллы, которые его когда-то преследовали, могли, конечно, представлять какую-то опасность, но очень слабую. Скорее всего, за ним начали следить из-за собраний, проходивших в Сельскохозяйственной академии, либо из-за слишком откровенных высказываний против режима, которые он не раз себе позволял. Однако с тех пор как благодаря такому политическому шедевру, как Латеранские соглашения, фашизму удалось поладить с Римской церковью, обе эти организации, скорее всего, не были заинтересованы в лишнем шуме. Может быть, угроза исходила из-за океана, от какого-нибудь крупного коллекционера?

Однако де Мола сомневался в том, что Джованни вошел в контакт с такими людьми, к тому же с американцами.

Конечно, рукопись Пико имеет огромную ценность, но не для коллекционера. Нет, интересно само содержание книги. Джованни, несомненно, попал в сеть более тайную и злонамеренную. Кому-то понадобилось именно то, что было сказано в рукописи, и отнюдь не из-за исторической ценности, которую может представлять неизданное произведение философа XV века. Надо срочно поместить рукопись в надежное место и сменить систему охраны.

Старинный банк Майера открывался с минуты на минуту. Джованни был в курсе, что в случае кончины Джакомо банк сможет открыть сейф, где хранится книга. Разумеется, в случае естественной смерти. В любой другой ситуации сейф неизбежно будет запечатан еще на двадцать лет и вместе с содержимым отправлен в английский трест. Но вот чего Джованни никогда не знал, так это того, что у сейфа есть только один ключ и один код доступа. Ими владела Ассоциация банков Швейцарии, расположенная в Лугано. Книга находилась там, в подземном хранилище, под защитой швейцарского нейтралитета.

— Ее охраняют швейцарские гвардейцы, в пику Ватикану! — шутя, сказал Джакомо однажды отец, последний до него хранитель рукописи.

Кроме сейфа в банке был и счет, на котором находилось около двух миллионов франков. К этому резерву теперь придется прибегнуть. Больше всего Джакомо страдал оттого, что надо будет покинуть привычное место. Сразу по получении книги он должен будет вызвать нотариуса Ламберти и попросить его вскрыть конверт с документом, согласно которому все книги и магазин переходят в собственность Сельскохозяйственной академии. Он, де Мола, исчезнет навсегда.

Но и Джованни должен будет исчезнуть. Пока он в безопасности, но долго так не продлится. Те, кто загнал парня в западню, найдут способ заставить его замолчать навеки. Джакомо решил, что при первой же возможности он попытается выследить эту Елену, прежде чем с ней встретится Джованни. Ему всегда хотелось познакомиться с ней. Эта женщина поможет ему многое понять. Вероятно, и он ей кое-что откроет.

Двери банка открылись, и Джакомо вошел в тускло освещенный вестибюль. Стены до самого потолка были отделаны зеленым мрамором, что придавало помещению приятную свежесть. Он подошел к зарешеченному окошечку в глубине зала и заполнил бланк, на котором указал, что все содержимое его счета следует перевести на имя Джованни. Сумма не заоблачная, но служащая все равно взглянула на бланк с удивлением, хотя, повинуясь профессиональной этике, и старалась не подавать виду. Она исполнила его поручение и выдала квитанцию. Джакомо вежливо попросил проводить его в хранилище ценностей. Женщина поднялась. На ней была бежевая юбка в обтяжку и белая вышитая блузка. Несмотря на жару, она носила шелковые чулки с темным швом, который только подчеркивал кривизну ног. Интересно, как одевается и как выглядит Елена?

— Добрый день, доктор де Мола. Рад вас видеть.

Директор банка Маурицио Майер, внук основателя, вышел ему навстречу.

— Я тоже рад, но жаль, что приходится беспокоить вас. Мне нужно открыть сейф.

— Если позволите, я сделаю это сам.

— Спасибо, но я полагаю, у вас есть более важные заботы.

— Ничего, похоже, еще немного — и вы вообще перестанете меня беспокоить.

Джакомо взглянул на него поверх очков. Эта странная фраза, несомненно, была брошена не случайно. Однако отвечать он не стал. Если директор захочет, сам объяснит. И тот объяснил.

— Не исключено, что скоро я приду наниматься рассыльным в ваш магазин, — с горькой улыбкой сказал он, когда они спускались по желтоватым мраморным ступеням в хранилище.

— Не понимаю, доктор Майер.

На этот раз он просто обязан был отреагировать. Молчание означало бы полное равнодушие.

— Я знаю, что с вами могу говорить откровенно. Вы простите мне эту откровенность. Мы находимся под следствием, проводимым Банком Италии. И не финансовые дела тому причиной. Все счета в порядке, заведение процветает как никогда. Причина в том, что мы евреи, доктор де Мола.

Они уже вошли в хранилище через тяжелую дверь из броневой стали в пол метра толщиной. Майер колдовал с ключами, открывая еще одно железное полотно, за которым находились банковские сейфы. Джакомо чувствовал, что его спутнику надо выговориться, и внимательно слушал.

— Инспекция по защите вкладов, которую возглавляет Министерство финансов, поручила Банку Италии провести у нас тщательную проверку. Сейчас они здесь, наверху, роются в наших документах, но их руководитель, которого я знаю много лет, сказал мне, что в Риме уже все решено. Однако я, наверное, надоел вам.

— Ничуть. Мне очень жаль. Я догадывался, что дела примут такой оборот, и меня это возмущает.

— Благодарю вас, доктор, вы очень добры. Боюсь, что рано или поздно мне придется закрыть банк либо продать его за бесценок. Это не произвол, а закон, вот в чем ирония. У нас вот-вот выйдут новые расистские указы. Боюсь, вы не сможете принять меня даже рассыльным. Ваши деньги, конечно же, в сохранности, но все делается тихо и незаметно, чтобы не вызвать паники у вкладчиков. Если в вашем сейфе есть что-нибудь такое, что вы никому не хотите показывать, то лучше это изъять, доктор де Мола. К сожалению, мы уже не можем дать тех гарантий, на которых создано благополучие нашего банка.