Искушение Данте - Джулио Леони

Монах объявил о появлении Данте и бесшумно исчез. Высокий и грузный человек, стоявший в конце лоджии, обернулся. Его широкий крючковатый нос почти касался верхней губы. В глазах его угадывались многолетняя история интриг и беспринципная продажность.

— Вот мы и встретились, мессир Данте. Я давно уже хотел с вами познакомиться. Но из этого не вытекает, что духовно мы еще не знакомы. Я знаю вас по вашей любовной поэзии, — заявил кардинал.

— Мое искусство попало в поле зрения Церкви? — удивился Данте.

— Да. Но ваши идеи и особенно ваши поступки не всегда вызывают у нас удовольствие. Нам бы хотелось, чтобы вы, как добрый христианин, обнаруживали больше сочувствия к нашим пожеланиям, каковые суть пожелания папы Бонифация и, следовательно, самого Господа Бога.

Поэт засверкал глазами, сжал кулаки и ответил лишь через несколько мгновений.

— Любопытный вывод, — сказал он миролюбивым тоном. — Но я различаю разницу между вечной и безграничной природой Бога, величием Церкви и кратким земным веком Бонифация. В остальном же, я и до того, как облачился в мантию приора, не боялся выражать свое несогласие с некоторыми намерениями папы.

Акваспарта поморщился.

— Вижу, вы никак не уйметесь, хотя важный пост, который вы теперь занимаете, должен был бы сделать вас более сговорчивым. Отчего вы так самонадеянны? Неужели вы думаете, что ваша принадлежность к партии «белых» защищает вас от капризов переменчивой фортуны? Сейчас вам покровительствует семейство Черки, а много лет назад вы ускользнули от правосудия благодаря помощи семейства Кавальканти. А ведь Святая Инквизиция изучает вопрос, не запретить ли вашу книжонку «Цветок», в которой вы позволяете себе непристойные намеки в адрес священнослужителей.

Данте и бровью не повел. Он давно уже ждал, что рано или поздно кто-нибудь догадается, что автор этих сонетов именно он, хотя они и были изданы без имени автора. При этом он не отрекся бы ни от одного своего слова перед лицом этих лицемеров.

— Кажется, я не кажусь своим согражданам таким чудовищем, раз они доверили мне свою участь, — сказал поэт.

— Возможно, ваши сограждане знают гораздо меньше нас. А вот мы недоумеваем, почему человеку, не способному как следует распорядиться собственным добром, доверили чужое. Теперь до нас дошли слухи о том, что вы занялись каким-то преступлением. Злодеяния следуют за вами, мессир Алигьери, как ваша тень.

— Или как смерть следует за теми, кто неугоден Бонифацию.

Кардинал побагровел и вскочил на ноги.

— Как вы смеете?! Наглец! Вы раскаетесь в том, что приравняли Его Святейшество к убийце. Вы, кажется, забываете, что еще не закованы в кандалы лишь благодаря бесконечному снисхождению Церкви!

Кардинал сунул прямо под нос Данте свой перстень для поцелуя. Данте тоже вскочил с намерением схватить кардинала за горло. Тот инстинктивно втянул голову в плечи, как испуганная черепаха. Поэт вцепился в складки жира на шее Акваспарты, а тот с остекленевшими от ужаса глазами пытался набрать хоть немного воздуха в грудь, чтобы позвать на помощь.

Правой рукой Данте нащупывал на столе у себя за спиной подсвечник, чтобы размозжить им голову кардинала, а Акваспарта обхватил его руками за пояс и стал тащить к дверям. Рукоятка спрятанного под одеждой кинжала уперлась поэту в ребра. Данте выхватил его и поднес к горлу кардинала.

— Вы не посмеете! В доме посланника наместника Бога на Земле! Вы не оскверните кровью этот порог! — прохрипел, задыхаясь, кардинал, чувствуя, как острие кинжала уперлось ему в кадык. — Вы… Вы не выйдете отсюда живым…

— Сейчас я вас прикончу! — прошипел Данте, пытаясь вцепиться зубами в ухо кардиналу.

Тем временем он лихорадочно прикидывал, как лучше поступить дальше. Ценой своей жизни избавить Флоренцию от одного из ее злейших врагов? Он мог убить этого негодяя, раздавить голову змее, свившей гнездо в его родном городе. Без доверенного лица во Флоренции Бонифацию придется пересмотреть свои планы!

Однако Данте тут же подумал о том, что Акваспарта всего лишь один из людей Бонифация. Что же — жертвовать жизнью ради того, чтобы отсечь одну из голов гидры, вместо которой тут же вырастут десять?

Поэт медленно опустил кинжал и сделал шаг назад. Кардинал тут же стал судорожно ловить воздух ртом, схватившись за шею, на которой отпечатались пальцы Данте. Бледный как простыня кардинал рухнул в кресло. После мимолетного колебания Данте сел перед ним.

— Покайтесь!.. Смирите свою лютую ярость перед нашим смиренным величием, и вы вновь станете нашим возлюбленным сыном! — пробормотал кардинал.

Он больше не притворялся возмущенным святым. Из-под маски появилось его истинное лицо — лицо политика, готового биться с непримиримыми противниками. Кардинал только что проиграл первую схватку и теперь собирал силы для следующей.

— И вообще, что привело вас сюда, кроме мерзкого желания надругаться над нашей священной персоной?

— Почему Церковь интересуется убийством мастера, собиравшего мозаику? Зачем вы отправили вашего шпиона Неффо осматривать его останки? — спросил Данте, в свою очередь с трудом переводя Дух.

Кардинал раздраженно поморщился.

— Мне нечего вам объяснять. Святая римская церковь интересуется не только добродетелью, но и злодеяниями, — с важным видом заявил он, постепенно приходя в себя и розовея. — Она всегда внимательно изучает преступления в святых местах. А ее Инквизиция занимается поступками, явно совершенными по наущению Сатаны.

— Думаете, мастера Амброджо убили по наущению Сатаны? Вот, значит, как?! Его что, умертвил демон? Может, сам Вельзевул исцарапал когтями его тело?.. Хватит притворяться! Чем вас так беспокоит эта смерть? И почему вы боялись живого мастера Амброджо?

Кардинал подошел к окну глотнуть свежего воздуха. Когда он снова повернулся к Данте, в его глазах блестел злой огонек. Кардинал внезапно превратился в расчетливого торговца, не желающего прогадать в предстоящей сделке.

— А почему Святую Церковь должна беспокоить смерть какого-то ремесленника? А чего ей было бояться его при жизни?

— Это был не простой ремесленник, а великий мастер. Член гильдии мастеров севера Италии. Кроме того, он сочувствовал гибеллинам.

Кардинал по-прежнему прикидывался равнодушным, а Данте вспомнил о договоре на работы в монастыре Сан Паоло, найденном в келье убитого.

— Этот мастер выполнял в Риме заказ Бонифация.

— Ну и что?

Поэту показалось, что в последнем вопросе кардинала прозвучало беспокойство, и он стал настаивать:

— Все говорит о том, что убийство мастера как-то связано с его произведением. При этом многие полагают, что в своем произведении он хотел раскрыть нечто, о чем узнали в Риме, из которого поспешно бежал, чтобы укрыться у нас.

Данте замолчал и посмотрел, какое впечатление эти слова произвели на его собеседника.