Искушение золотого джокера - Валерия Леман

Я улыбнулся.

– То есть вы сразу же заподозрили в убийстве Люси Манье?

Бедняга профессор вздрогнул, взглянув на меня с искренним возмущением.

– Бог с вами! Ничего подобного. Просто вспомнил… И все.

– Вспомнили, но ничуть не заподозрили Люси в убийстве. Понятно.

Мунк опустил глаза, уставившись на собственные руки, сжатые в кулак.

– Знаете, мне пора идти на кафедру. Скоро начнется экзамен, надо подготовиться и все такое. Прошу меня простить…

С этими словами он молниеносно поднялся на ноги и едва ли не бегом кинулся по направлению к университетскому зданию. Что ж, хоть это было ясно как день: профессор Мунк подозревал в убийстве свою студентку, одновременно усиленно ее защищая – чисто из собственного благородства. Ведь рыцарь как-никак.

Я хмыкнул и прищурился на солнце. Пожалуй, пора выйти на связь с Лехой, чтобы услышать последние новости.

Время шло к десяти, а телефон Лехи не отвечал. Вполне возможно, ночной труженик отсыпался перед новым днем. Ну а мне стоило задуматься о том, чем полезным заняться в ближайшие часы. Я прогулялся до первой скамейки и удобно на ней устроился, улыбаясь миру. Итак, на сегодня у нас два подозреваемых: Люси Манье и ее дружок Марк. Все вроде бы ясно: у них была прекрасная возможность совершить оба преступления, правда, в итоге остались с носом. А с кем еще я мог бы пообщаться с пользой для дела?

Как только я задал сам себе этот вопрос, в памяти всплыл эпизод пресс-конференции профессора Мунка: на ней прозвучало имя человека, общение с которым не было бы лишним, – нотариус покойного Пилцига, озвучивший Питеру Мунку его последнюю волю! Я включил диктофон своего айфона и после минутного поиска сделал погромче нужную часть записи: «Сегодня утром мне позвонил нотариус Себастьяна – Стефан Лерус и сообщил, что я – единственный наследник…»

Вот оно! Нотариусом Пилцига был Стефан Лерус. Запустив поиск, я через двадцать секунд получил адрес нотариуса: бульвар Настурций, 15. Я сунул телефон в карман и поднялся. Стоило нанести визит мсье Лерусу, чтобы мирно побеседовать; как говорится, больше знаешь – лучше соображаешь. Не грех увидеть великого магистра и с точки зрения его нотариуса.

Я быстро поймал такси и уже через двадцать минут был на месте: входил в нотариальную контору Стефана Леруса на бульваре Настурций в старой части города. Мсье Лерус оказался подтянутым суховатым стариком лет семидесяти на вид, абсолютно лысым и со старомодным моноклем в правом глазу.

– Извините, любезнейший, у меня получасовой перерыв, я собираюсь выпить чашку чая! – проскрипел он, улыбаясь мне.

Я, в свою очередь, улыбнулся ему, слегка поклонившись.

– Превосходно, мсье Лерус! Надеюсь, вы не будете против, если я составлю вам компанию, а заодно оплачу ваш заказ. Я журналист, освещаю дело об убийстве вашего клиента Себастьяна Пилцига, и у меня к вам несколько вопросов – самых невинных, поверьте.

– Невинных? – выразительно приподнял бровь нотариус. – Вы уверены? Все, что можно, я уже озвучил для полиции и прессы, что же касается…

Я вежливо распахнул дверь, пропуская его вперед:

– На неудобные для вас вопросы вы попросту не будете отвечать. Но уверяю вас, я более-менее юридически грамотен и воздержусь от неуместных вопросов. Итак, ведите меня в вашу любимую чайную!..

Что ни говори, а бывают у каждого из нас особые дни, когда все получается легко и словно само собой, без лишнего напряжения. Мы прогулялись с Лерусом до симпатичной чайной, уселись в удобные креслица за столиком у окна и сделали заказ: чай с бергамотом и две порции чудесного яблочного штруделя.

– Обожаю штрудель, – первым начал разговор нотариус, откусывая изрядный кусок от своей порции. – Помнится, моя бабушка была чудесной мастерицей по части выпечки. У нее штрудели выходили ничуть не хуже этих – а ведь в этой чайной отменный кондитер, мадам Булле, у нее вся семья повара да пекари.

Я одобрительно кивнул на эту реплику, в несколько глотков выдул свою чашку чая, в мгновение ока слопал штрудель и уселся поудобнее, чтобы задавать вопросы нотариусу.

– Мсье Лерус, мне интересно, как давно вы знали покойного Пилцига? Полагаю, вы принадлежите к одному поколению, стало быть, можно сделать вывод, что вы учились вместе.

Старик хитро прищурился на меня, отпивая чай маленькими глотками.

– В целом вы правы. – Он с удовольствием усмехнулся. – Мы действительно принадлежим с Себастьяном к одному поколению, но он был на пять лет старше меня. Значит, мы не могли учиться вместе. И тем не менее мы были знакомы с самого детства – наши отцы дружили, они были из одной деревни на севере Бельгии. Так что с первых лет жизни мы вместе проводили много времени: сначала играли в песочнице, а став постарше, пристрастились к шахматам. Пока другие мальчишки гоняли мяч на футбольном поле, мы с Себастьяном часами сидели за шахматными партиями и пили ароматный чай. Себастьян, как и я, был большим любителем крепкого чая с бергамотом. И, кстати, именно в этой чайной проходили все наши встречи.

Старик вновь принялся за свой чай, с интересом наблюдая за мной в ожидании следующего вопроса.

Я кивнул.

– Отлично. Раз вы были добрыми приятелями, возможно, вы знаете о любви всей жизни Пилцига…

Я не успел договорить – Лерус радостно перебил меня.

– Ну, конечно! Марго была мне хорошо знакома, ведь все мы жили на одной улице. Она была очень милой девочкой, и у них с Себастьяном были весьма трогательные отношения. Признаться, в какой-то мере я был даже поражен, когда узнал, что она вышла замуж за другого парня. Но Себастьян нисколько не расстроился. Он говорил почище любого поэта – очень красиво пел оды вечной любви и прочим высоким чувствам. Можно было расплакаться от умиления.

– Почему же он ничего не завещал своей Марго?

Мой вопрос неожиданно развеселил нотариуса: он расхохотался, откинувшись на спинку кресла.

– Полагаю, вы уже в курсе: у Пилцига единственный наследник – Питер Мунк. Почему – на этот вопрос вам мог бы ответить только сам завещатель, который, увы, на небесах. Ну а что касается Марго, тут я могу понять Себастьяна. У Маргариты есть муж, взрослые дети и внуки. Она ни в чем не нуждается. К чему ей что-то завещать, кроме собственного сердца? А сердце Себастьяна, поверьте, всю жизнь принадлежало этой простодушной даме.

Я понял, что своими вопросами сам увел разговор от интересующей меня темы. Я откинулся на спинку кресла, с улыбкой рассматривая лицо нотариуса, его хитро прищуренные светло-серые глаза.

– Мсье Лерус, вы были добрым приятелем Пилцига, встречались в этой чайной. Скажите, он боялся смерти? Предчувствовал свой трагический конец?

Нотариус выразительно вздернул брови, поставив пустую чашку на стол.